Что, правда, Джекоб?
Он погладил ее по щеке. Почему бы не оставить Борзого там, где он есть? Даже Лиска не стала бы требовать, чтобы Джекоб рисковал головой ради него. Но она и не простит, если он позволит Орландо умереть, не дав возможности ей спасти его. А сам он, если Борзой умрет, до конца жизни будет спрашивать себя, не была бы ли она счастлива с Орландо.
Ахматова сдержала слово – шпиона-гоила у ворот не было, однако на московских улицах все еще бурлила жизнь. Нищие, пьяницы, девушки-цветочницы, множество знатных людей и офицеров, спешащих куда-нибудь на бал, перекинуться ночью в карты или в какой-нибудь из многочисленных городских борделей. На каждом углу стояли гадалки, бродячие торговцы или дрессировщики с ручными медведями, но чем ближе к зданию кунсткамеры, тем стремительнее город пустел. Обсуждался вопрос о переносе коллекции в Кремль, но этого, к счастью, пока не произошло. Иначе их ночное предприятие было бы еще более безнадежным.
Дворец, где хранились магические сокровища Варягии, окружали правительственные здания и несколько школ. Когда Джекоб подъехал, света в окнах нигде не было. Ахматова ждала его в неосвещенном переулке, почти невидимая в черном платье. Стоявший рядом с ней карлик шепотом представился, и его имя показалось Джекобу знакомым, как и бородатое лицо. Василий Сокольский… В одном из крупнейших цирков Москвы выступал артист с таким же именем. Труппа однажды гастролировала в Альбионе, и Джекоба восхищали его безрассудно смелые трюки. Сценический псевдоним Сокольского – Муха, и нетрудно было догадаться, какую роль отвела ему Ахматова этой ночью.
– Бесшабашный? – переспросил Сокольский, когда Джекоб, понизив голос, в свою очередь представился. – Вы тот самый охотник за сокровищами, за голову которого один карлик-торговец в Терпевасе предложил в награду килограмм золота?
Килограмм? Любому, кто знал Эвенауга Валианта, было ясно, что тот никогда не заплатит такого вознаграждения. Тем не менее Джекоб счел это за честь. Очевидно, его заклятый друг серьезно обиделся за то, что Джекоб одурачил его в Мертвом Городе.
Людмила вслушалась в ночь.
На пустых улицах надрывались колокола пожарной команды.
– Ваши друзья весьма пунктуальны. – Карлица одобрительно улыбнулась Джекобу.
– Ну а где еще один ваш помощник? – шепотом спросил он.
Хотя одним больше, одним меньше – вряд ли это повлияет на успех их безумной затеи…
Словно в ответ, на темной улице показался силуэт. О том, кто это, говорил не только рост, но и походка: волколак. Среди них попадались необыкновенно удачливые охотники за сокровищами и головорезы, и с некоторыми Джекобу уже доводилось встречаться. Подобно Лисе, они могли сами призывать мех, однако, будучи оборотнями от рождения, были вынуждены, в отличие от нее, менять обличье каждый день, чтобы держать волка под контролем. Те из них, кто об этом забывал, вскоре уже выли на луну, полностью утратив способность превращаться по своей воле. Людмила не предупреждала об участии в деле волколака, и Джекоб обрадовался вдвойне, что с ними нет Лиски. Много лет назад она убила одного из них. По слухам, они такое чуяли.
Волколак не представился. Как феи и ведьмы, они любили хранить свои имена в тайне. Приветственно кивнув карликам, он внимательно оглядел Джекоба бледно-золотистыми глазами. В некоторых странах матери топили детей, родившихся с волчьими глазами, но в Варягии их почитали. В конце концов, сами цари утверждали, что происходят от волков и медведей.
– Все в порядке. Охранники у ворот и армию не заметят, – шепнул он так хрипло, что легко было представить, как этот шепот переходит в волчий рык. – Видели бы вы их: вытягивают шею, будто хотят увидеть, что там за крышами. Теперь остается только надеяться, что наши героические пожарные не станут слишком усердствовать.
Людмила Ахматова запустила руку в карман плаща и сунула каждому нечто похожее на пыльный клубок шерсти.
Сокольский разглядывал свой с недоверчивым удивлением.
– «Кожа ночи»… – благоговейно прошептал он. – Сшитая из паутины с изгороди Бабы-яги…
– И раздобыть ее сложнее, чем трехглавого орла, – шепотом добавил волколак. – Как тебе удалось достать сразу четыре?
– У меня был как-то воздыхатель, который ими торговал, – объяснила Людмила и принялась, пощипывая, расправлять свой клубок. Образовавшиеся таким образом накидки, стоило их набросить, делали любого невидимым. Это было странное зрелище – как все они по частям исчезают в ночи.
– Не обижайся на мой вопрос, но Орландо ты экипировала так же? – шепотом спросил Сокольский.
– Да, и «кожа ночи» позволила ему пройти мимо охранников, но не в дверь секретного крыла, – ответила Людмила. – Господин Бесшабашный здесь, чтобы избавить нас от подобных проблем.
Джекобу оставалось только надеяться, что не разочарует Ахматову.
По плану им нужно было забраться во дворец по фасаду с тыльной стороны. Хорошо бы пожарные команды шумели подольше, отвлекая караульных от обхода, потому что канат, по которому предстояло подняться на третий этаж, «кожа ночи» невидимым не делала. Джекоб в который раз возблагодарил судьбу за то, что за зеркалом охранная сигнализация оставалась делом далекого будущего. Окружавшую дворец стену защищали одни железные шипы, которые Сокольский с легкостью выдергивал из камня, словно стебельки цветов. Из всех металлов карлики не могли справиться только с серебром, однако большинство строительных подрядчиков легкомысленно воздерживались от огромных расходов.
Ханута с Сильвеном хорошо делали свое дело: ни один из охранников даже не оглянулся, когда Муха спрыгнул во внутренний двор. Ночь эхом разносила возбужденные голоса и звон пожарных колоколов. Только бы теперь Ханута не слишком увлекся, чтобы эта парочка не угодила в тюрьму. Одной спасательной операции за ночь более чем достаточно.
Сокольский полностью оправдывал свой сценический псевдоним. Без видимых усилий взбираясь по стене, Муха и впрямь походил на насекомое. С решетками на окнах руки карлика разобрались так же легко, как и с шипами на стене. Надежно скрытые от глаз «кожей ночи», участники операции давали знать о себе друг другу шепотом, чтобы всем разом не браться за спущенный Мухой из окна канат. Волколак уже начал подъем, когда один из охранников все же вспомнил о своих обязанностях и едва не налетел на ждавшего у стены Джекоба, но благодаря «коже ночи» не заметил ни его, ни канат, который Джекоб закрывал своим телом. Невидимый… Джекобу никогда не нравилось это ощущение, хотя его ремесло требовало прибегать к такому средству довольно часто.
Шпионы Людмилы предупредили, что, после того как Теннант запросто добрался до двери секретного крыла, царь велел запустить в кунсткамеру борзых. Когда Джекоб перемахнул через подоконник, собаки, прижав уши, стояли среди витрин, но стоило волколаку, сняв «кожу ночи», протянуть к ним руку, они стали кроткими, как домашние собачки.
В зале, где они оказались, хранились волшебные яйца. Джекоб был рад взглянуть на них еще раз, без навевающих сон комментариев Молотова. Некоторые были не больше куриного яйца, а по сравнению с другими смехотворно маленькими показались бы и страусиные. Оболочка у них была из золота с эмалью, а внутри, в зависимости от размера, умещались сады, леса или целые экзотические острова. Золотых дел мастер Езекия Август Якобс, из мастерской которого вышли эти яйца, по слухам, учился у рудных гномов, а его потомки до сих пор были царскими ювелирами. Джекоба так и подмывало стянуть один из их шедевров для Лиски – ей бы понравилось всегда носить в кармане лес, но яйца пользовались такой известностью, что их тут же опознали бы как краденые.
Ножевую проволоку, сгубившую Теннанта, мог обезвредить предмет, хранившийся в следующем зале: плавящая секира из Нихона, выкованная не менее искусно, чем их мечи. Молотов подробно рассказал Джекобу, как цари ей завладели, но о ее магических свойствах знал не много.
Открывая витрину, Джекоб уделял внимание только установленной снаружи системе безопасности. Мозг его, видимо, по-прежнему слишком занимали все эти нежелательные мысли о Лиске и Орландо. А ведь он сам неоднократно предостерегал беспечных музейных кураторов от крошечных мушек-болиголовок, любящих гнездиться в деревянных рукоятках магических вещей. Укус Джекоб почувствовал, лишь только просунул руку в витрину. Яд вызывал нарушение равновесия и потерю сознания. Прекрасная работа, Джекоб. Когда он вынимал секиру, рука уже начала распухать. Теперь оставалось лишь надеяться, что организм сумеет справиться с ядом, пока они не окажутся в безопасности.
Все остальные уже вошли в зал со сказочными животными. Оборотень встал как вкопанный, не отводя глаз от клетки с Серым Волком.
– Лучше будет выпустить его, когда освободим пленников, – прошептал ему Джекоб. – А еще лучше выпустить всех: они отвлекут охрану и мы успеем сбежать.
Людмиле эта идея не нравилась. Джекоб видел, что она боится диких созданий, рычащих и вопящих в своих клетках. Однако карлица была достаточно умна, чтобы понимать, что волколак без Серого Волка не уйдет, а Джекоб считает своим долгом освободить всех остальных, думая о Лиске.
На двери, возле которой Молотов закончил свою экскурсию, до сих пор виднелись следы взрывчатки, которую Людмила раздобыла для Орландо. Джекоб гадал, чем тот пытался справиться с ножевой проволокой. Секира расплавила ее, не включив сигнализацию. Остальное оказалось несложно, потому что другие системы безопасности уже повредила взрывчатка. Прежде чем открыть дверь, Джекоб сунул секиру в рюкзак. Если их накроют, кража окажется самой мелкой из проблем.
В Варягии многие критически относились к любым прогрессивным явлениям и стремились вернуться в старые добрые времена. Царь считался умеренным представителем этого лагеря. Секретное крыло кунсткамеры напоминало о том, что старые времена были далеко не только добрыми. Прошлое здесь гнездилось в стенах, как грязь, а клетки использовались по назначению, не скрывая его за позолотой. Борзые поджали хвосты, когда газовый фонарь Людмилы выхватил из темноты усеянные шипами прутья решеток. Плиты пола хранили следы знаменитых узников: от когтей, шипастых хвостов, лап, прожигавших даже камень…