Золотая пряжа — страница 56 из 63

Когда Орландо впервые спросил Джекоба, в каком направлении они летят, тот соврал ему что-то про бурю, не позволяющую двигаться на запад. Присутствие рядом Лиски настолько отвлекало внимание Борзого, что он проглотил эту нелепую отговорку, не сомневаясь. Его взгляд упорно останавливался на Лиске, и Джекобу захотелось сделать ее невидимой. Лиса же сторонилась их обоих. В отличие от Орландо Джекоб хорошо знал ее в таком настроении – пребывающей где-то очень далеко, наедине с собой, в своем мире. До нее не добраться, когда она там, в стране собственного сердца, окруженная одной ей известными воспоминаниями.

Теперь под ними зелень по-прежнему прохладного лета чередовалась с коричневыми прямоугольниками вспаханных полей и широкими полосами рек. Они летели над церквями, монастырями и поместьями, окруженными нищими деревнями. Царь запретил ввоз сахарного тростника, потому что его собирали рабы. Однако многие варягские крестьяне были едва ли свободнее мужчин, женщин и детей, которых невольничьи корабли Альбиона доставляли из Ойо и Дагомеи.

К полудню ветер усилился, и у них над головой стали сгущаться все более темные тучи. Ковер выгнул края вверх, создавая подобие защитного ограждения, но вскоре начал так резко то снижаться, то вновь набирать высоту, что лошади испуганно вставали на дыбы, и Джекоб принялся высматривать место для посадки. Просить пристанища в какой-нибудь большой усадьбе было слишком рискованно. Орландо не сомневался, что они все еще на варягской территории, а царские курьеры разносили новости, подобные сообщению о бегстве Брюнеля, по самым отдаленным уголкам государства почти со скоростью ветра. Но тучи, сквозь которые они летели, обещали вот-вот разразиться ливнем, а дождь ковры-самолеты переносят очень плохо. Неслучайно все они почти без исключения сотканы в тех краях, где кругом пустыни.

Им на лицо уже упали первые капли, когда Лиска обратила внимание Джекоба на несколько холмов странной формы, оказавшихся скелетом дракона. Каждый из трех черепов, между которыми Джекоб посадил ковер-самолет, был больше вагона поезда. Позвонки шей, когда-то носивших эти головы, так густо заросли травой, что заметить их можно было только вблизи. По костям уже не определялось, насильственно ли их отделили от черепов, однако в громадной грудной клетке зияла подозрительная дыра. Драконы Варягии славились свободолюбием не меньше, чем их родичи из Поднебесной. Одни из них охотились за царскими дочками, другие копили сокровища, чтобы строить из них гнезда и обеспечивать вылупляющихся детенышей чешуей из золота и серебра. Лишь немногие из них умирали своей смертью.

Ребра дракона образовывали просторную пещеру, где спокойно помещались даже лошади. Путники едва успели втащить туда ковер, как тучи разверзлись и начался ливень, но кусты и деревья, за много десятилетий прижившиеся на скелете, росли так густо, что костяная пещера оставалась сухой.

Брюнель явно пришел от скелета в восторг и вскоре принялся его обследовать. Когда Джекоб объяснил ему, что самые ценные части наверняка уже обрели своих владельцев, Брюнель загадочно улыбнулся.

– Сокровища я разве что с детьми искал, – сказал он. – Мой интерес чисто научный.

И все же Лиска отправилась за ним. Даже через сто лет после смерти в драконах по-прежнему таилось множество опасностей: ядовитые шипы, огненные кости… И она будет знать, от чего предостеречь лучшего инженера Альбиона. Лиска восхищалась драконами и, как и Джекоб, лелеяла мечту когда-нибудь найти драконье яйцо, где еще прячется искра жизни.

Орландо смотрел Лиске вслед, и Джекоб задумался, неужели и по его собственному лицу так же отчетливо видно, как сильно он ее хочет?

– Почему мы до сих пор летим не на запад?

Надо же! Значит, в голове у Борзого не одна Лиска.

– Ты видел тучи.

Орландо улыбнулся, однако взгляд его оставался настороженным.

– Оставь, Джекоб. Куда мы летим?

– Не на запад.

– Прекрасно. Полагаю, речь о каком-то сокровище. Неужели ты надеешься таким образом заставить царя забыть о том, что освободил его пленников? Очень маловероятно, если хочешь знать мое мнение.

– Сокровища ни при чем.

Джекобу не хотелось разговаривать с Борзым, как не хотелось, чтобы он смотрел Лиске вслед и брал ее за руку. Альму бы сюда. У нее есть несколько фантастических средств от ревности.

– Ты отдаешь себе отчет в том, что мы загремим в какую-нибудь ледяную тюрьму в Сахе, если нас поймают?

– Я в команду спасателей не напрашивался. Ты попался как идиот, и я вытащил тебя из камеры только ради Лиски. Я предупреждал тебя о ножевой проволоке, но ты же всегда все знаешь лучше! В результате мне из-за тебя пришлось рисковать головой.

– Это она тебя об этом просила?

– Нет.

Дождь барабанил по древним костям, словно хотел спеть им песню о том, что они тоже умрут. Но думали они оба совсем не о смерти. Хотя… называют же любовь маленькой смертью.

– Мы должны доставить Брюнеля в безопасное место!

Ну конечно. Политика – тема куда более безобидная.

– Альбион вознаградит тебя. Столько денег не принесет тебе ни одно сокровище в мире.

– Сомневаюсь, не надо мне объяснять тонкости моего ремесла. И повторяю еще раз: сокровища здесь ни при чем.

Один лишь вид Орландо пробуждает в нем агрессию – смех, да и только. В каких же идиотов превращает людей любовь!

– В чем тогда дело? Это настолько важно, что ты рискуешь навлечь опасность и на нее?

– Она к этому привыкла.

Господи, ты сам-то себя слышишь, Джекоб?

– Полагаю, взывать к твоему патриотизму также бессмысленно?

– Я не из Альбиона. Это ложь.

Орландо собирался что-то ответить, но замолк, когда из-за костей возник Брюнель, его волосы и одежда были мокрыми от дождя.

– Она сменила обличье, – сказал он. – Просила передать, что скоро вернется.

Лисице дождь нипочем. Она любит ощущать его на своей шерсти и вдыхать запахи, которые он выманивает из земли.

Орландо вытащил из кармана ведьмин гребень – необыкновенно прекрасный! Зубья в форме перьев говорили о том, что этот гребень превращает своего владельца в любую птицу по его желанию. А что тут удивительного? Кому быть оборотнем, как не шпиону?

– Я бы не стал это делать, – сказал Джекоб. – Она хочет побыть одна.

Тем не менее Орландо ушел.

Глупец.

Хотя что он понимает? Орландо сделал Лиску своей любовницей, а сам он даже за руку ее взять не может, опасаясь последствий. Джекоб завидовал сопернику: тот впервые увидел Лиску на балу, а не с окровавленной лапой в железных челюстях капкана. А еще он жалел, что не Орландо заключил сделку с эльфом, чтобы спасти ее от Синей Бороды.

Но заключил ее ты, Джекоб.

Брюнель стоял и смотрел туда, где когда-то билось драконье сердце. Говорят, если его съесть, обретешь бесстрашие и долгую жизнь… Многих драконов убили, только чтобы добыть их сердце.

– Мы летим не на запад.

Да, в этом мире надо исходить из того, что большинство его жителей умеют определять стороны света.

– Куда мы летим?

– Это знает только ковер. Похоже, куда-то на юго-восток.

– Ах вот как… Вы наполнили ковер воспоминаниями. Интересная магия. Я как-то пытался использовать ее для навигации самолетов, но, похоже, она действует только на такие допотопные материалы, как овечья шерсть.

В голосе Брюнеля не слышалось раздражения. Казалось, он не слишком торопится вернуться в Альбион. Морж при смерти, а следующей на трон претендует его дочь. Возможно, она не столь страстная поборница новой магии, как ее отец.

– У одного моего друга есть теория, что такое волшебство создается не материалом, а мастерством ремесленника, – сказал Джекоб.

– Интересно. Значит, в этом мире и механик может придать своей конструкции магические свойства.

Джекоб не понимал, что насторожило его больше: что Брюнель сказал «этот мир» или то, как он приглаживает рукой волосы. Какой знакомый жест…

* * *

Брюнель все еще смотрел туда, где прежде билось драконье сердце, но наконец повернулся к Джекобу. Он делал это так медленно, как человек, решившийся взглянуть в глаза опасности.

– Долго это все равно не продлится, – сказал он. – Уже видно, да? Гоилы забрали у меня запас семян морозного папоротника. Я зашил несколько штук в подол рубашки на крайний случай, но и они закончились. На такое длительное путешествие я не рассчитывал.

Нос, подбородок, изгиб бровей – лицо Брюнеля принимало совершенно другую форму, но не как у созданий Игрока, у которых одно лицо превращалось в другое так естественно, словно накладывались друг на друга зеркальные отражения. Нет. Черты Брюнеля менялись, будто их по-новому лепил какой-то нетерпеливый гончар.

Магия ниссе. Тереза Аустрийская пускала в ход это колдовство, чтобы неузнанной общаться со своими министрами и подслушивать их интриги, однако при длительном использовании оно уродует, а тщеславие Терезы превосходило жажду власти.

Человека, в которого превращался Изамбард Брюнель, Джекоб знал слишком хорошо, хотя и не видел больше четырнадцати лет. Джекоба бросало то в жар, то в холод, ему было пять, двенадцать, двадцать пять лет – и он слишком часто рисовал в своем воображении эту встречу, чтобы осознать, что на этот раз она происходит в действительности.

– Значит, ты узнал меня и в Голдсмуте? – Джекобу хотелось, чтобы отец ушел, очень далеко, туда, где и был все эти годы.

– Конечно, – ответил Брюнель. – Но мне нужно было сохранить лицо. Изамбард Брюнель гарантирует мне выживание. После нашей встречи я, разумеется, подумывал открыться тебе. Но когда разгромили флот, я решил, что ты утонул.

Его отец. Ты разговариваешь с отцом, Джекоб. Сколько раз он мысленно спорил с ним, ссорился, кричал на него, играл в молчанку… Все эти годы Джекоб искал оправданий его предательству, искал ответ на вопрос, почему отец бросил их – его самого, Уилла, мать… А теперь Джекоб понял: больше он не хочет этого знать.