Проклятье! Стоило ему только взглянуть на этого молокососа, и душу начинало выворачивать наизнанку от разочарования. Из розовой кожи этого принца ему хотелось сделать перчатки, его стражей пустить на дрова и зажарить его над ними. Нефритовый гоил опять стал мягкокожим – и уже навсегда! Весь этот чертов мир представлялся Неррону пустым, как глаза Феи, мертвым, как олень. Нужно запретить рассказывать детям сказки, а каждому, кто это делает, отрезать язык!
Встав за спиной Уилла, он вытащил пистолет.
– Оставь ее! – сказал он, целясь в тупую башку этого принца. – Мы отправляемся. Зачем, думаешь, она строила тебе глазки? Она знала, что случится, если они слишком близко подойдут к Фее. Зачем бы еще ты им был нужен? Интересно, что общего у них с их эльфийскими папашами? До ужаса много, судя по всему.
Что-то было особенное в том, как повернулся к нему Щенок.
Хватит мечтать, Неррон!
– Мы не можем бросить ее здесь, она еще жива.
– Жива? Не уверен, что это вообще про нее. Ты видел ее глаза? Может, стоит их вскрыть, чтобы ты мне поверил?
Да. О да! Он появился. Бледно-зеленый, как древние храмы Королевской крепости. Под землей не было ничего прекрасней. Ни под землей, ни на ее поверхности. Неррона охватило безудержное счастье, какое он в последний раз испытывал ребенком.
Однажды давным-давно… Нет, этому только предстоит быть.
Щенок – один из них. По-прежнему. Навечно. Хвала Фее! В его глазах гнев золотыми буквами вывел: гоил.
– Хочешь, угадаю, о чем ты думаешь? – Неррон направил пистолет на нефритово-зеленый невинный лоб. – Что ты убил Фею абсолютно зря, так? Идиот. Как будто дело в тебе. Нисколько не сомневаюсь: ты преподнес на блюдечке хозяину твоей стеклянной подружки именно то, что ему было нужно. Ну а теперь Бастард возьмет то, что нужно ему. Все хорошо, что хорошо кончается. Так сам сядешь на лошадь или тебе доказать, что гоильская пуля пробивает и нефрит?
Шестнадцатая со стоном поднялась на ноги. Распрямляя согнутую спину, она до крови закусила губы от боли.
Щенок взял ее за руку.
– Я найду его! – воскликнул он. – Он меня обманул. Меня и ее.
О да, это был гнев гоила!
– Он? – (Брось, Неррон. Ты ничего не хочешь о нем знать.)
– Да, он. Кто бы он ни был… Где бы он ни был… Я его найду.
Благодаря нефриту это и впрямь прозвучало угрожающе.
Но Неррон все же взвел курок.
– Трогательно, – сказал он. – Правда. Но единственный, кого нам надо найти, это Кмен. А теперь садись на лошадь.
Уилл не двинулся с места.
Щенок с нефритовой кожей – и палач Темной Феи.
– Отпусти меня, и я покажу тебе зеркало. Ты ведь еще хочешь его увидеть, да?
О нет. Нет, Неррон. У него арбалет. У него нефритовый гоил. Нельзя хотеть слишком многого. К тому же его сильно впечатлило предостережение Семнадцатого.
Шестнадцатая стояла столбом и таращилась на Щенка. Неррон не мог истолковать выражение на ее израненном лице. Во взгляде читалось… чувство вины. Да. Но это длилось недолго.
– Зачем ты хочешь его найти? Из-за своей подружки? Ты не сможешь ее разбудить. Пока Игрок этого не захочет.
Щенок отшатнулся, как будто она у него на глазах превратилась в гадюку.
– Ты так и не понял, да? – Шестнадцатая застонала, пытаясь согнуть онемевшую руку. – У фей даже возможности не было увидеть зеркала! Как же они могли наслать на нее сон Белоснежки?
Уилл не сводил с нее глаз, словно земля разверзлась у него под ногами. Его использовали. Двигали, как фигуру на шахматной доске, не говоря, для кого и ради чего. «Неприятно, правда? – хотелось крикнуть Неррону. – Последним такие же ощущения мне подарил твой братец».
Шестнадцатая вскрикнула от боли, попытавшись содрать кору с кожи зубами.
– Игрок планировал все это гораздо дольше, чем ты думаешь. – Голос ее звучал так, словно кора нарастала у нее и на голосовых связках. – Это все он. Сначала он подослал меня к твоему брату, затем к твоей подруге. А потом ночью поджидал тебя на скамейке возле больницы.
Уилл так и застыл, будто Шестнадцатая своими словами отхлестала его по щекам.
– К моему брату?
Шестнадцатая взглянула на Неррона. «Ты ничего не знаешь, гоил!» – предостерегал ее взгляд.
– Успокойся, – сказала она. – Когда я видела его в последний раз, он был жив.
Неррон спросил себя, правда ли это, или серебряная статуя Джекоба Бесшабашного уже давно украшает какой-нибудь лес. Он заткнул пистолет за пояс. Зачем себя обманывать? Щенок с ним не пойдет, да и убивать его проку нет.
– Игрок… – повторил Уилл, словно давал новое имя бессильному гневу, который читался у него на лице.
– Ладно, – сказал Неррон. – Я тебя отпущу, а ты покажешь мне зеркало. При одном условии: с этим Игроком – или как там бишь его – я никаких дел иметь не желаю. Это твоя война.
Шестнадцатая вымученно улыбнулась. Нелегко, когда у тебя почти нет лица.
– И как ты собираешься избежать встречи с ним, каменнокожий? Зеркало, которое он должен тебе показать, принадлежит Игроку.
Судя по взгляду, которым окинул ее Щенок, этого он тоже не знал. Но быстро взял себя в руки.
– Тем лучше. – Он бросил взгляд в сторону Феи. – Так его будет легче найти.
– А ему – поджидать тебя. Глупая идея. – Шестнадцатая согнула одеревеневшие пальцы. Некоторые еще и правда оставались стеклянными. – Есть еще и другие…
– Кто другие? – О нет, Неррон ей не доверял. Щенок тоже, этого не мог скрыть даже нефрит.
– Эльфы. И у всех есть зеркала. Они прячут их друг от друга, но… – Шестнадцатая еще раз попыталась улыбнуться, – я сделана из того же стекла.
На негнущихся ногах она поковыляла к дереву, которое когда-то звали Семнадцатым, и погладила застывшее в коре лицо.
– Я могу найти их, – прошептала она. – О да…
Развернувшись, Шестнадцатая захромала к зеленым лошадям, стоявшим рядом с брошенной каретой.
Уилл хотел было пойти за ней, но Неррон преградил ему путь.
– Однажды ты уже нарушил наш уговор, – шепнул он ему на ухо, – и больше не пытайся. Если, сводя счеты, выживешь – пойдешь со мной.
Нефритовый гоил присягал Кмену, и Бастард позаботится о том, чтобы он не изменил присяге.
Уилл хотел что-то возразить, но передумал и только кивнул. Нефрит все еще не сошел. Щенок ступил на тропу войны.
Зеленые лошади казались без хозяйки такими же потерянными, как и мотыльки. Они дали себя поймать, не сопротивляясь, но Неррон предоставил их Шестнадцатой со Щенком, а себе предпочел заловить сивую кобылу, которую обнаружил за каретой. Шестнадцатая едва забралась в седло, и Щенок, помогая ей, старался на нее не смотреть.
Зачем ты едешь с ним, Неррон?
Почему он никак не перестанет задавать вопросы?
Возможно, с дороги он пошлет Хентцау телеграмму: «Арбалет у Бастарда. Нефритовый гоил тоже».
Возможно, а возможно, и нет. Этот мир принадлежит ему. У него под рубахой самое могущественное оружие этого мира.
72Серебро и золото
Четыре дня Лиска и Джекоб искали реку и гору, которые показал им нитью паук, но, лишь обнаружив серебряную змею и следы двух всадников, уверились, что они там, где надо. Они нашли кусочки коры, липкие от чего-то, похожего на жидкое стекло, а час спустя увидели карету.
Приблизиться к ней они осмелились только после того, как Лиса заметила ручей, куда можно было сбежать. Они еще слишком хорошо помнили нападение Шестнадцатой.
Уилла нигде видно не было, его стражей и Бастарда тоже.
«Твой брат нашел ее».
Да.
Рядом с каретой они увидели неподвижное тело, и Лиса взяла Джекоба за руку. В нескольких шагах от тела трава была залита кровью, но это не была кровь человека. Лиска обнаружила след какого-то раненого зверя, насилу скрывшегося в лесу. Судя по отпечаткам копыт, не лошади, а оленя.
За все дни, пока они следовали за Уиллом, Лиске даже в голову не приходило, что речь идет и о спасении Феи. Она ненавидела Темную и ее Красную сестру с тех пор, как почти год прождала Джекоба на берегу их озера. Обе они причинили им с Джекобом столько боли, что Лиске часто хотелось быть свидетельницей их кончины. Но теперь, когда она видела лежащую рядом с каретой, словно убитая дичь, Темную, ей казалось, что там лежит чуть ли не она сама.
Они бы успели. Остановившись рядом с безжизненным телом, Джекоб наверняка думал о том же. Если бы его отец не украл ковер. Если бы Орландо раньше рассказал о паучьем шамане.
Если бы…
Джекоб пытался прочитать в следах ответ, который искал со дня встречи с бамбуковой девушкой, но даже лисице следы не выдали, вернулась ли к его брату нефритовая кожа. Оба они видели только, что Уилл уехал с двумя спутниками. Лиска могла бы поспорить на перо человеколебедя, что один из них Бастард, но второй след ее озадачивал. Его оставил кто-то более легкий, вероятно женщина. Похоже, она была ранена, и там, где ее след начинался, траву усеивали кусочки коры. На них налипло то же прозрачное клейкое вещество, которое они обнаруживали на остатках коры и раньше.
Возможно, они и не заметили бы ольху, если бы не листья из стекла и серебра. Лиска приблизилась к дереву очень нерешительно. Лицо, образованное складками коры, она однажды уже видела, пусть и мельком, на одно ужасное мгновение.
Джекоб с тревогой огляделся по сторонам.
Оба они знали, кого он ищет.
– Думаю, она поехала с твоим братом, – сказала Лиса. – Она и Бастард.
Джекоб всматривался в застывшее лицо, словно жалея, что оно не может рассказать ему, добровольно ли Уилл поехал с ними и если да, то почему выбрал себе таких зловещих спутников.
Лиска обвила его руками и поцеловала. Чтобы испытывать не поднимающийся в душе страх, а счастье. По-прежнему такое безмерное счастье.
У тебя есть все, о чем ты мечтала, Лиска. Все.
Несмотря на Фею.
Несмотря на Уилла.
Несмотря на ольхового эльфа, который ждет оплаты долга.