– Месье Говард, я должен извиниться, – начал Альфонс. – Подумать только, вы три месяца как в Париже, а мне не представилось случая предложить вам свои услуги! При том, что речь идет о друге Филипа Гейерсона, старины Джона Тернера и еще полудюжины моих лучших приятелей-англичан!
Я пустился было уверять, что сын барона Жиро вполне мог не иметь о моем существовании ни малейшего представления, но юноша прервал меня, энергично замахав руками.
– Нет-нет! Никаких оправданий, – воскликнул он, горестно колотя себя в грудь. – Вы говорите, что я не знал о вашем существовании? Так должен был выяснить. Неосведомленность зачастую приравнивается к преступлению. Английский джентльмен, спортсмен, охотник на лис! Вы ведь охотитесь на лис, не так ли? Я читаю это на вашем загорелом лице. И наверняка входите в Английский Жокейский клуб, да?
Я признал эти факты, и эмоции настолько захлестнули Альфонса Жиро, что он мог только молча жать мне руку.
– Ну ничего! – заявил он, просияв. – Лучше поздно, чем никогда – что мешает нам стать хорошими друзьями?
И он с таким воодушевлением плюхнулся в предложенное кресло, что даже мое неотзывчивое на симпатию английское сердце не могло устоять.
– Я только вчера приехал с Юга, – продолжил молодой человек. – Если точнее, из Ла-Полин, куда нанес приятнейший визит. Мадам де Клериси – сама любезность, а Люсиль…
Он подкрутил непокорный ус и отрывисто вздохнул. Потом вспомнил про шарф и поправил украшавшую его булавку с головкой в виде подковы.
– Вы знакомы с моим отцом, – сказал вдруг Альфонс. – Ну, бароном Жиро. Ему прежде меня выпало удовольствие представиться вам.
Я поклонился и пробормотал что-то приличествующее случаю.
– Чудесный, замечательный человек, – промолвил достойный сын барона. – Но не охотник. Представьте себе – боится любого сквозняка.
Юноша пожал узкими плечиками и расхохотался.
– Боюсь, многие англичане не поймут его.
– Я не из их числа, – отозвался я. – Поскольку вполне различаю и ценю многие качества барона.
Отсюда вы вполне можете сделать вывод, что врать я умел не хуже прочих.
– Бедный старик вынужден был вернуться в Париж, к своим заботам. Мне трудно его понять, моя голова совсем не приспособлена для дел. Меня даже портной обманывает. Но что с того – малый знает, как сшить добрый сюртук, и потому заслуживает прощения. Особняк моего отца на Елисейских полях в этот момент совершенно непригоден для жизни: побелка! И рабочие поют громко и фальшиво, как все маляры на свете! Мой дорогой родитель вынужден ютиться в апартаментах гостиницы «Бристоль». Мне повезло больше: у меня есть собственное обиталище, всего лишь холостяцкая нора, но я питаю надежду видеть вас там как можно скорее и чаще!
Положив на стол свою карточку, Альфонс поднялся. Его уход был организован с тактом и грацией, свойственными исключительно французам и испанцам.
Едва успел я, выразив должное восхищение изящной коляской господина гостя, вернуться в свою комнату, как снова появился слуга. Барон Жиро прибыл к виконту, сообщил он, но не застал последнего. Учитывая срочность дела, барон пожелал переговорить со мной и с нетерпением ожидает господина секретаря в кабинете месье де Клериси.
Поспешив туда, я застал великого финансиста, охваченного приступом беспокойства и потоотделения, которые политический кризис сделал, похоже, хроническими. Но он оставался в достаточно степени самим собой, чтобы помнить о моем подчиненном положении.
– Как это так? – возмутился он. – Я приезжаю к виконту по важным делам, а его нет!
– Не забывайте, что виконт де Клериси не деловой человек, а джентльмен с положением и знатного рода, – урезонил его я. – И это не контора, а частный особняк аристократа.
Тут, сдается, я посмотрел на дверь, потому как барон пробормотал нечто вроде извинения и стал еще более багровым.
– Но дорогой мой сэр, – простонал он. – Ситуация крайне серьезная. Речь о кризисе денежного обращения. Один поворот колеса может обратить меня в нищего. Где виконт? Где мои двадцать миллионов франков?
– Виконт отъехал, как обычно поступает перед завтраком, а ваши двадцать миллионов хранятся, насколько мне известно, в этом доме. Присмотр за ними не входит в число моих обязанностей.
– Но вы приняли на себя ответственность, – отрезал финансист.
– Я поручился всем, что у меня есть – а это сто двадцать фунтов, составляющие мое годовое жалованье.
– Не могли бы вы разыскать виконта? А я подожду здесь, – предложил Жиро, совсем сникнув.
Воистину только любовь заставляет землю вращаться – любовь к деньгам.
– Я догадываюсь, где можно найти патрона, – был мой ответ. – Я поеду и поищу его. Если не найду, то вернусь через полчаса.
– Да, да, дорогой мой сэр, поезжайте! И да поможет вам Бог!
С этим не слишком приличествующим случаю благословением он буквально вытолкал меня из комнаты.
Расспросив слуг, я понял, что моя задача окажется сложнее, чем ожидалось. Вопреки своему обычаю, месье де Клериси не взял экипаж, а ушел пешком, таща под мышкой, как сообщил дворецкий, кипу бумаг.
– Важные, похоже, бумаги, – уточнил он. – Господин так крепко прижимал их к себе.
С его слов, виконт шел в направлении бульвара, намереваясь, судя по всему, взять наемный экипаж. Но я все равно поспешил в любимый клуб патрона и выяснил, что он там не появлялся. Более или менее зная привычки хозяина, я побывал везде, где мог рассчитывать его застать, но безуспешно.
В клубе «Cercle de l,Union» я наткнулся на Джона Тернера, читающего «Таймс».
– А, юный Говард! – приветствовал меня банкир. – Заглянули перекусить, как понимаю. Вы выглядите голодным – представляю, сколько у вас сейчас хлопот! Присаживайтесь, я подскажу, чем тут можно угоститься.
– Спасибо, только досадно будет попусту расточать советы на деревенщину вроде меня. Я ищу виконта де Клериси. Вы его не видели?
– Так вы еще служите у старика Клериси? Помнится, на уме у вас был какой-то подвох. Значит, Мадемуазель оказалась добра?
– Мадемуазель уехала, – ответил я. – Вам известно что-нибудь про барона Жиро?
– Спросите лучше, известно ли мне что-нибудь про дьявола, – хмыкнул Джон Тернер, возвращаясь к газете. – Он что, спелся со старым Клериси? Я бы этому Жиро и десяти су не доверил.
– Именно!
– Так значит, барон и виконт действительно ведут дела вместе? И вы, месье секретарь, беспокоитесь за своего патрона. Ха-ха, вам многому предстоит еще поучиться, мастер Дик!
Я нетерпеливо посмотрел на часы. В бесплодных поисках прошло целых двадцать минут.
– Так вы не видели де Клериси?
– Нет, мальчик мой, не видел. И если вы не можете найти его, то наверняка потому, что виконт сам не хочет, чтобы его нашли.
С этими словами я вышел из комнаты. Похоже, Джон Тернер никому в этом мире не доверял.
Не оставалось ничего иного, как возвращаться на улицу Пальмье и сказать барону, что мои поиски не увенчались успехом. Нанятый мной кэб ждал на улице, и через несколько минут мы уже пересекали мост Святых Отцов.
– Месье виконт вернулся буквально перед вами, – встретил меня дворецкий. – Он в кабинете с бароном Жиро. И просит вас немедленно подняться к нему.
Когда я взбегал по лестнице, атмосфера старого дома показалась мне гнетущей и полной дурных предчувствий. Перед открытой дверью стоял слуга и наблюдал за мной. В неведомом мире за той обитой зеленым сукном дверью, где начинаются комнаты прислуги, известно куда больше, нежели нам кажется, и зачастую лакей не испытывает удивления в момент, когда господин застывает, словно пораженный громом.
В спешке я забыл постучать в дверь кабинета, прежде чем распахнуть ее. Та была приоткрыта.
– Дорогой друг, – услышал я, входя в комнату. – Мужайтесь и не падайте духом. Нас обоих постигло великое несчастье. Наши деньги украдены!
Голос принадлежал моему патрону. Я вошел и прикрыл за собой дверь, потому как подумал, что помимо меня на площадке могут найтись и другие слушатели.
Двое пожилых мужчин стояли друг напротив друга, один с багровым лицом и расширившимся глазами, другой бледный и спокойный.
– Украдены? – прохрипел барон, обводя комнату безумным взглядом. – Тогда я разорен!
Старый виконт в отчаянии воздел трясущиеся руки, в жесте, призванном отринуть порочный мир вокруг нас.
Барон Жиро повернулся ко мне. Ему потребовалось секунд десять, чтобы узнать меня.
– Стало быть, это не вы, – вымолвил он. – Вы тут, значит, не вы украли деньги.
– Нет, я не крал. – Мой голос был спокоен.
Было что-то во взгляде финансиста, чего я не мог истолковать, но чего очень испугался. Внезапно глаза его налились кровью, а лицо сделалось почти черным. Он повалился мне на руки. Уложив барона на пол, я разорвал на нем воротник.
– Ах, Боже мой, Боже мой! – причитал виконт, бегая по кабинету и ломая руки. Я тем временем пытался, насколько мог, оказать помощь сраженному ударом Жиро. – О, mon Dieu! Что же это такое?
– Это смерть, – ответил я, запустив руку барону под рубашку. – Так кто же украл деньги?
Виконт поднял на меня взгляд.
– Шарль Мист, – сказал он.
Глава XIКража
La fortune ne laisse rien perdre pour
les hommes heureux[71].
Вышло так, что мне довелось нанести ответный визит Альфонсу Жиро раньше, чем мы оба могли предполагать, потому как на мою долю выпало сообщить ему о событиях на улице Пальмье. Я изложил все коротко, насколько возможно, и не могу сказать, как принял молодой человек дурную весть, ибо в ходе разговора тот подошел к окну и пристально смотрел на улицу.
– Вы сказали мне все? – спросил наконец Жиро, обратив внимание, что я не спешу уходить.
– Нет.
Я повернулся к этому маленькому французскому денди в воротнике-стоечке и сапогах из патентованной кожи, размером не больше девичьих. От изысканной вежливости прошлой беседы не осталось, похоже, и следа.