проницательный Мазепа совсем непроницательно решил, что ЭТОТ противник Петру не по зубам.
Штурм Батурина и игры в Талейрана
Мазепа начинает тайные переговоры с противниками Петра: шведским королем Карлом и его ставленником – польским королем Станиславом Лещинским. 1706 год был годом политических неудач Российского государства: 2 февраля 1706 года шведы, повторим, нанесли сокрушительное поражение саксонской армии. А 13 октября 1706 года союзник Петра, саксонский курфюрст и польский король Август II, отказался от польского престола в пользу сторонника шведов Станислава Лещинского и разорвал союз с Россией. Несмотря на победу в сражении при Калише 18 октября 1706 года, Москва осталась в войне со Швецией в одиночестве. В тот же период времени, предположительно, Мазепа уже замыслил возможный переход на сторону Карла XII и образование из Малороссии «самостоятельного владения» под верховенством польского короля. Как сообщает в главе 13 своей книги Таирова-Яковлева, точная дата начала переговоров неизвестна. Но 17 сентября 1707 года Мазепа открылся своему генеральному писарю Орлику. 16 сентября 1707 года Мазепа получил от польского короля, сторонника шведов, Станислава Лещинского письмо, где «Станислав просил, чтобы Мазепа «намеренное дело начинал», когда шведские войска подойдут к украинским границам». Было очевидно, «что речь шла о заранее продуманном плане». В конце августа 1707 года последовал новый, опасный донос на Мазепу со стороны генерального судьи В.Л. Кочубея, посланный с севским иеромонахом Никанором, который прибыл в Москву 17 сентября. Но донесение было признано ложным в свете хорошо известной личной вражды между Кочубеем и Мазепой: в 1704 году у Мазепы был роман с дочерью Кочубея – Матреной, которой он был восприемником (крестным отцом), что сделало брак невозможным, поскольку такая связь считалась инцестом. В январе 1708 года Кочубей послал Петра Янценка (Яковлева) со словесным известием об измене Мазепы. Яковлев явился благовещенскому протопопу (духовнику царя), который представил его царевичу Алексею Петровичу. Царь счел новый донос опять ложным, поручив разбирательство друзьям гетмана: Гавриилу Ивановичу Головкину и Петру Павловичу Шафирову. Напуганный этим доносом, гетман после благополучного для него исхода следственного дела (по приказу царя Кочубей и также доносивший на Мазепу полтавский полковник И.И. Искра подверглись пыткам, после чего, 14 июля 1708 года, были обезглавлены) еще энергичнее повел переговоры со Станиславом Лещинским и Карлом XII, закончившиеся заключением с ними тайных договоров. Мазепа предоставлял шведам для зимних квартир укрепленные пункты в Северщине, обязывался доставлять провиант, склонить на сторону Карла запорожских и донских казаков, даже калмыцкого хана Аюку. В 1708 году Мазепа все еще пользовался доверием царя. Осенью 1708 года царь Петр пригласил Мазепу присоединиться с казаками к русским войскам под Стародубом. Мазепа медлил, ссылаясь на свои болезни и смуты в Малороссии, вызванные движением Карла XII на юг и его предложениями. В то же время он совещался со старшинами, примкнувшими к нему, и вел переговоры с Карлом через Быстрицкого и переписку с Меншиковым через А. Войнаровского. Меншиков решил навестить якобы больного Мазепу. Опасаясь разоблачения, Мазепа с гетманской казной бежал в конце октября с левого берега Десны к Карлу, стоявшему лагерем на юго-востоке от Новгорода-Северского, в Горках. С Мазепой было всего 1 500 казаков. Из шведского лагеря гетман написал письмо Скоропадскому, стародубскому полковнику, разъясняя причины своего перехода и приглашая старшину и казаков последовать его примеру.
Костомаров так описывает «треугольник» Петр – Мазепа – Сечь: «Перед царем, выхваляя свою верность, он [Мазепа] лгал на малорусский народ и особенно чернил запорожцев, советовал искоренить и разорить дотла Запорожскую Сечь, а между тем перед малоруссами охал и жаловался на суровые московские порядки, двусмысленно пугал их опасением чего-то рокового, а запорожцам сообщал тайными путями, что государь их ненавидит и уже искоренил бы их, если бы гетман не стоял за них и не укрощал царского гнева». Мазепа писал Головину о своем давнем недруге Косте Гордеенко: «Запорожцы ни послушания, ни чести мне не отдают, что имею с теми собаками чинити? А все то приходит от проклятого пса кошевого… Для отмщения ему разных уже искал я способов, чтоб не только в Сечи, но и на свете не был, но не могу найти…» Но случилось так, что Сечь была уничтожена русскими войсками именно тогда, когда часть запорожцев под водительством Гордиенко поддержала Мазепу. Еще в 1703 году, когда «среди запорожцев начались шатости», Мазепа предложил Москве на казаков «несколько десять бомб бросить». По этому поводу Т.Г. Таирова-Яковлева высказывает интересную гипотезу о роли раздоров с Сечью в безнадежном переходе Мазепы к шведам: «Кто знает, может быть, Мазепа, понимая, что гибнет, намеревался утащить в эту пропасть и вольное казачье Запорожье, которое он всегда считал врагом?» Карлу XII Мазепа обещал зимовку в городе Батурине – резиденции гетмана. Там были значительные запасы провианта и артиллерии, имелся хорошо подготовленный и преданный Мазепе гарнизон, которым руководил полковник Дмитрий Чечель. Планам Мазепы и Карла помешали войска под водительством Меншикова, взявшие крепость и все припасы в ней. Батурин был разорен, а гарнизон сердюков уничтожен. Во время этих событий погибло 6,5 тыс. казаческого войска и 3,5 тыс. мирных жителей – всего 10 тыс. Мазепа обещал Карлу зимовку в Батурине, служившем резиденцией гетмана. Там было в достатке припасов, артиллерии, имелся хорошо подготовленный и преданный Мазепе гарнизон, которым руководил полковник Дмитрий Чечель. Этим планам помешали войска под предводительством князя Меншикова, по указанию Петра I взявшие город и все припасы в нем. В то же время современный исследователь гетманства Мазепы Татьяна Таирова-Яковлева в своей книге «Мазепа» приводит иную версию событий, основанную на архивах гетмана Мазепы. Она пишет, что «Карл повернул в Украину, отказавшись от своего плана похода на Смоленск и Москву не по доброй воле. Кругом горели хлеба, села и деревни. Нигде невозможно было достать продовольствие, начались массовые заболевания дизентерией, не хватало фуража и пороха, артиллерия лишилась лучших тягловых саксонских лошадей. И самое главное, в довершение всего под местечком Добрым М.М. Голицину удалось разгромить часть войск генерала К.Г. Рооса. Все это произошло на глазах Карла, прискакавшего к месту боя. По донесению русских, оба войска из крепких северных мужчин так устали, что какое-то время, обессиленные, стояли молча друг против друга и взаимно не решались нападать. Здесь впервые пылкий и умный Карл не отдал приказ к атаке, воинским чутьем уловив – не получится. Сил не осталось. Именно эти обстоятельства и заставили Карла повернуть на истекающую «медом и молоком» Украину». Король решил пока отказаться от костоломных боев, сделать выгодный маневр. Но тут, уже по ходу маневренной пьесы, происходит еще одно костоломное сражение – под Лесной 27 сентября 1708 года. Оно длилось весь день – с 8 часов утра до 20 часов вечера. Шведы бились упорно: с утра и до сумерек отбили 10 яростных русских атак. Но к ночи их силы кончились. Сильнейший корпус Ливенгаупта был полностью разгромлен. Далее Таирова-Яковлева пишет, что «узнав об этом, украинский гетман произнес свою знаменитую фразу: «Дьявол его сюда несет!» Еще бы! Так ошибиться: ведь теперь стало ясно, и, кстати, почти за год до Полтавы, что русские-то все-таки сильней. Но Мазепа уже прилип к ситуации. По данным, подтвержденным той же Таировой-Яковлевой, Мазепа вел переговоры с Карлом задолго до поворота шведских войск на Украину. В этом он признался своим приближенным 17 сентября 1707 года, то есть более чем за год до событий в Батурине. Карлу он обещал одно (мог обещать и зимовку), Петру – другое, а чего хотел 69-летний гетман – знал только он сам. Но, с другой стороны, возможно весьма простое поведение. Умный и хитрый гетман, чувствовал: война идет очень тяжелая для обоих противников, противников сильных, крепких, упорных. Маятник успеха ходил туда-сюда. И на юг швед повернул не от хорошей жизни. Не по своей воле. И снова, к досаде и страху Мазепы, стало непонятно, кто сильней. Был бы гетман воином, как Хмельницкий, Богун, Серко. Но от был делягой. Таким славянским Талейраном. Только слабее и хуже. Тот набрался храбрости и в 1808 году поставил на Россию, а не Наполеона, став русским резидентом. Добровольно. Задолго до Бородина. Этот – непременно хотел никак не проиграть. И косточкой не подавиться… Слишком много. Обсуждение разорения Батурина чрезвычайно политизировано с 1708 года по сию пору. Практически невозможно найти политически нейтральный авторитетный источник. Историография Российской империи представляет это разорение как вынужденную меру, ввиду приближающейся армии шведов. Мазепа же и его сторонники представляли его как ужасающую резню, полное уничтожение населения. По сведениям некоторых историков, Меншиков узнал о том, что Мазепа ушел к шведам, уже после того, как пришел в Батурин и его туда не пустили верные Мазепе сердюки. Примерно с неделю Меншиков вел переговоры с восставшими и далее, ввиду близкого подхода шведских войск, 2 числа решил штурмовать город. Город удалось взять без большого боя за два часа. В тот же день русские войска в спешном порядке ушли, взяв с собой пушки. Чтобы не досталось врагу, были подожжены деревянные стены крепости и продовольственные склады. Сердюки, защищавшие крепость, в большинстве своем были убиты. Факт: более 100 пушек, вся провизия, опорная точка для армии шведов – пропали. Разорение Батурина обрекло войско шведов на тяжелые осенне-зимние переходы и значительно его ослабило. По свидетельству Жан-Бенуа Шерера, этот удар стал роковым источником несчастий для шведского короля. Он утверждает, что голод и холод терзали армию, и только за одну страшную зимнюю ночь мороз убил более тысячи солдат. По всей видимости, следует отнестись к последнему числу как к проявлению французской эмоциональности. Тем не менее, понадеявшись на обещанную Мазепой широкую поддержку и удобную зимовку, Карл XII совершил фатальную ошибку, попав из огня да в полымя. Петр использовал впечатление от батуринских событий, указывая в письмах комендантам украинских крепостей: «А если же кто дерзнет сему нашему указу учинить непослушание и наших российских людей впустить в замок не похочет, и с теми учинено будет по тому ж, как и в Батурине». Но тут дело не только и даже не столько в страхе. Страх – для робких, как и в 1942-м, когда появился небезызвестный жестокий сталинский приказ, получивший название «Ни шагу назад». И чтобы храбрые знали, что робкие их не бросят посреди боя. А если бросят – поплатятся головой. Мазепа призвал на помощь украинцев, но такой резкий поворот от союза с Петром к войне с ним,