— Если поднапрячь извилины, может, и вспомню.
— Так напряги, пожалуйста.
— Тебя интересует то, чего нет в протоколе?
— Совершенно верно.
— Имеются в виду мои личные впечатления? Типично женский подход. Помощник начал оправдываться, почему так спешно вместо Беатриссы Холл приняли другую женщину. Он сослался на то, что работа, мол, носит конфиденциальный характер, поэтому пришлось копнуть поглубже семейные обстоятельства будущей сотрудницы, и Хольдену не понравилось, что у нее муж пьяница. Если бы он и взял ее на работу, то лишь потому, что женщина эта прежде служила у его отца и старик благоволил к ней.
— Атри вела переговоры лично с Любошем Хольденом?
— По словам помощника, да. Кстати, дом Хольдена показался мне странным. Во-первых, туда не так-то легко попасть. Во-вторых, там полным-полно накачанных амбалов. Даже помощник больше смахивал на телохранителя. Чего они боятся?
— Хольдену якобы угрожают похитить его сына.
— Его сына? Шутка сезона! — Дональд несколько оживляется.
— А почему бы и нет?
— Да потому, что тогда похитителям придется иметь дело со старшим братом, Йоном Хольденом. А тот во гневе страшен.
— Выражайся точнее. — Через открытую дверь я вижу Марион Терон, с деловитым видом идущую по коридору.
— Отвяжись ты от меня с этой чепухой! — отмахивается Дональд. — Беатрисса Холл сбежала от пьяницы мужа с каким-нибудь дружком, и все дела. Рано или поздно она объявится. Хольден здесь ни при чем.
— Скажи, ты бросил бы двоих детей ради какого-то дружка?
— Ради дружка — никоим образом. И двоих детей у меня нет. Даже одного нет. Почему тебя так интересует это дело?
А, черт, угораздило же меня слоновьей пятой наступить на самое больное место Дональда! Ну да сказанного не воротишь. Союз Дональда с Айрис поистине идеален, единственное их горе — бездетность. В следующий раз постараюсь воздержаться от идиотских вопросов личного характера.
— Младший брат Беатриссы — приятель Мартина, — торопливо поясняю я. — Вот он и беспокоится за сестру.
— Понятно. Через пару недель она пришлет домой открытку из другого города и родственники перестанут беспокоиться.
Я не разделяю его оптимизма.
Хмурый на службе не появляется, и я не знаю, чем себя занять. Купить, что ли, ананас для Мартина? Машину я оставляю на стоянке, рынок отсюда в нескольких кварталах, а оттуда и до нашего дома рукой подать. Не спеша бреду по улицам; погода снова пасмурная, хотя и душно. Время от времени внимание мое привлекают витрины, я останавливаюсь, разглядываю выставленные товары, хотя мысли витают далеко. Покупаю утренние газеты и на ходу просматриваю их.
А вот и сюрприз! Шеф забыл упомянуть, что дал интервью по делу о разбойном нападении мотоциклистов. Его словечки, выражения — короче, его стиль ни с чьим другим не спутаешь. Обо мне он высказывается весьма положительно, жаль только, что забыл продиктовать газетчикам мой адрес. Похоже, у этого склеротика начисто вылетело из головы, что я задержала лишь одного бандита. Чтобы достойно принять парочку остальных, можно хоть сейчас покупать сладости к столу, они не замедлят с визитом. Правда, имени моего Шеф не назвал, но не так-то много «молодых сыщиц» разгуливает в нашей округе.
Интересно, знает ли об этом Хмурый и, если знает, что намерен предпринять? Даже в рыночной суете я не в силах избавиться от досадных мыслей. По возвращении надо будет подкинуть Шефу парочку вопросов, а сейчас я первым делом покупаю ананас, водружаю его на ладони и несу, как горшок с цветком, время от времени вдыхая экзотический аромат, чтобы заглушить запахи переспелого и чуть подгнившего рыночного изобилия. Прогуливаюсь между рядов, рассматривая груды овощей и фруктов всех цветов и оттенков, в глазах рябит от пестроты красок, от людской сутолоки.
Разумнее всего, решаю я, пересечь напрямую это яркое коловращение, поскольку с того конца рынка к моему дому ближе. Так и поступаю. Постепенно начинаю выделять из общего шума знакомые звуки. Прежде всего — рев моторов. Видимо, по утрам площадка для игр отведена детям, а Конрад с компанией вытеснены сюда, на задворки базара, где шум моторов вливается в общий оглушительный грохот вавилонского столпотворения. Раздается и звук сирены: похоже, к рынку приближается полицейский автомобиль.
Я снова утыкаюсь носом в ананас, так как запах гнили и отбросов усиливается. За грудой ящиков проворно мелькает какое-то животное, я успеваю всего лишь на миг зацепить его взглядом. Четвероногое, с серой шерсткой: при большом желании можно принять его за кошку, в противном случае это крыса. Фу, гадость!
Пустой прилавок, позади него запертый на висячий замок склад, на двери написанное от руки объявление: «Через две недели снова буду к услугам покупателей». Чуть ниже дата и неразборчивая подпись. Толпящиеся перед этой дверью рыночные торговцы громко переговариваются между собой, спорят о чем-то, хохочут, отпуская грубые шутки. Предметом шуток служит просачивающийся изнутри склада тяжелый дух, а вернее, домыслы по поводу его природы. Что бы это могло там гнить? Кто-то из присутствующих предполагает, уж не сам ли хозяин, большой любитель выпить. Хватил лишку да и перекинулся в одночасье. Ему возражают, что мешок прошлогодней картошки, сгнившей в жару, дает аккурат такой сладковато-удушливый запах.
Поблизости тормозит патрульный автомобиль, полицейский в форме со скучающим видом направляется в нашу сторону, прокладывая себе путь в толпе. Затесавшись среди зевак, я с любопытством слежу за происходящим. Второй полицейский, сердито жестикулируя, пререкается с рокерами — очевидно, велит им утихомириться. В результате парни газуют сильнее, рев моторов становится и вовсе оглушительным.
— Ну, что тут у вас стряслось? — недовольным тоном вопрошает страж порядка.
— Надо бы открыть склад, сержант, — отвечает ему из толпы долговязый торговец в грязном фартуке. — Сосед оставил внутри какую-то пакость, а вернется не раньше чем через неделю. До тех пор тут совсем очумеешь от этой вони.
— Что бы вам самим не открыть? — Сержанту явно не по душе просьба населения.
— Потому как ежели мы выбросим гадость, какая там гниет, — а уж мы ее беспременно выбросим, иначе задохнемся, — то надо, чтобы официальное лицо подтвердило, что товар и вправду был попорчен.
Заковыристая фраза повергает сержанта в раздумье, и лишь какое-то время спустя ему удается расставить все по местам. Теперь, когда умственные усилия позади, сержант с облегчением машет рукой.
— Да уж, ясно, что там не букет роз. Сбивайте замок, а я поприсутствую.
Долговязый берется за дело, действуя наиболее простым путем: извлекает из кармана фартука связку ключей и поочередно вставляет их в замок. Я едва успеваю переступить с ноги на ногу, как дужка замка отлетает. Дверь склада распахивается, и я поспешно утыкаюсь лицом в ананас, но даже это не помогает. Нестерпимое зловоние шибает в нос, заставляя попятиться.
В точности так же реагирует и долговязый: ворвавшись внутрь, он стремительно вылетает обратно. Не говоря ни слова, зажимает ладонью рот и нос, другой рукой делая сержанту знак, что теперь, мол, его очередь.
Похоже, опять угораздило влипнуть в историю, мелькает в голове мысль, а ноги сами несут меня вперед. В складское помещение я вхожу одновременно с сержантом. Видим мы одну и ту же картину, но реагируем по-разному.
Сержант замирает на месте как вкопанный, а я шарю рукой по стене в поисках выключателя, поскольку окон здесь нет и внутри царит кромешная тьма. Но вот яркий свет заливает помещение, и труп предстает перед нами во всей своей неприглядности. На полу, прямо у наших ног, навзничь, с раскинутыми в стороны руками, лежит молодая женщина. Вокруг головы расплылась лужа застывшей крови. Рот крест-накрест располосован ножом — знак, что жертва поплатилась за болтливость. Верхняя часть туловища обнажена; впрочем, то немногое, что от нее осталось, и смысла нет прикрывать.
Я выхожу наружу. Взгляд мой падает на зажатый в руке ананас, и в голове мигом выстраивается цепочка. Достав удостоверение, я сую его под нос сержанту. Он заглядывает в документ, но рта не раскрывает, стараясь задержать дыхание; я тоже.
Захлопнув дверь, словно тем самым замыкая смрад разложения в тесно заставленном ящиками складе, мы отступаем на несколько шагов. Толпа вокруг нас стремительно растет, долговязый торговец делится впечатлениями, лицо его бледно.
— Пора принимать меры, — говорю я сержанту. — Прежде всего необходимо вызвать Дональда Галла — если не ошибаюсь, именно он ведет расследование этого дела. Через несколько минут вернусь. — С этими словами я торопливо направляюсь к патрульной машине.
Пробиться сквозь плотное кольцо зевак — нешуточная затея. Навстречу мне устремляется какой-то очкарик, мы сталкиваемся нос к носу, и он разевает рот, чтобы послать меня куда подальше. Я сую ему в руки ананас и что есть сил бегу к тому месту, где тусуются рокеры, — все до единого в скафандрах, словно вокруг бушует вьюга. Подлетев к ближайшему из них, кладу ладонь на его руку, сжимающую переключатель скоростей, и помогаю ему сбросить газ.
Малый удивленно поворачивает ко мне голову; шлем на нем отпадный, передо мной то ли герой из «Звездных войн», то ли средневековый рыцарь. Вероятно сочтя, что я хочу сообщить нечто важное, он поднимает забрало и вопрошающе пялится на меня.
— Айвенго, ты знаком с Конрадом?
— Ага, — неприветливо буркает «Айвенго» и делает попытку обхитрить меня, поддав газу. Но я крепко держу его руку и на всякий случай улыбаюсь — вдруг удастся завоевать расположение парня. Какое там, его на такие штучки не возьмешь! Он мужчина серьезный, годов семнадцати, не меньше. Глядишь, не нынче-завтра начнет регулярно бриться по утрам.
— Я — сестра Мартина Врай, — пробую я разыграть свой козырь. — Мне нужно немедленно поговорить с Конрадом.
— Желаешь, чтобы я доставил его сюда? — интересуется он.
— Было бы просто здорово! Знаешь, где он?
Парень кивает и ухмыляется: