— А дальше — ничего.
— Разве? Я, например, помню некоего субъекта по имени Арджил, — продолжает он. — Что за ребячество, Дениза! Тебе не удалось уязвить меня, в отчаяние я впал вовсе не из-за твоей глупой выходки.
— Тогда из-за чего же?
— Пока ничего не могу сказать. Когда все будет позади — обсудим.
Я обнимаю Даниэля за шею, спина его напряжена, он не отзывается на мою ласку.
— Неужели ты не понял, что ни для тебя, ни для меня это никогда не будет позади?
— Вопрос времени.
Я целую его в жесткие, неподатливые губы, прижимаюсь к нему всем телом. Он делает попытку отстраниться, но я не разжимаю объятий.
— С каждым днем будет все хуже и хуже, — шепчу я, уткнувшись ему в шею. — Ты понимаешь это так же хорошо, как и я. Свое упорство ты уже доказал, теперь можешь расслабиться. Вспомни, я ведь тоже упряма как осел. И завтра я скорее дам разрубить себя на куски, чем стану упрашивать тебя.
Даниэль высвобождается из объятий, но руки его сжимают мои пальцы.
— Сейчас я ничего не могу ответить. Возвращайся завтра утром, а вечером, если хочешь, все обсудим. Мне надо выспаться.
Хмурый отпускает мои руки, дает ключи от машины и документы на нее. Понурив голову, я выхожу в сад. Электронный замок мягко щелкает, распахивая калитку, и я сажусь в «мазду». Включаю фары, но из-за слез все равно ничего не вижу. Напрасно Хмурый тогда, в сквере, бросил мне в лицо обидные слова. А я напрасно оставила его там одного. На мою беду, у него гипертрофированное чувство собственного достоинства. На его беду, у меня — тоже.
Затем мыслями моими завладевает Любош Хольден, и я воспринимаю это почти с облегчением. Интересно, что же я должна обнаружить в озере? Тайную лабораторию по производству наркотиков или оружейный склад? Человек, которого характеризовали как слабака и размазню, показал себя готовым на все еще в ту нашу первую встречу, когда выпустил меня и Эллу из подвала заколдованного замка. А в китайском ресторане это впечатление лишь усилилось. Похоже, Любошем двигала ярость. Что же заставило его так ожесточиться? Он обещал позднее рассказать обо всем. Пусть расскажет, я жажду услышать.
Итак, по порядку. Какие сюрпризы могут подстерегать меня в глубинах озера, и вообще, что оно собой представляет? По возвращении домой первым делом достаю путеводитель по окрестным горам. Об интересующем меня горном озере написано скудно: вода в нем холодная, прибрежная глубина от пяти до десяти метров, а далее считается бездонным. Кроме того, богато рыбой.
Тогда завтра на ужин, очевидно, будет рыба. Но, что я ни вылови, кто же поверит, что этот улов — случайный? Возможно, маньяк Уве случайно попался на крючок. Ведь сама я по своей воле ни за какие блага мира не пустила бы его к себе в машину, подстраховывай меня хоть все небесное воинство с нарядом полицейских в придачу. Но если завтра опять всплывет какой-нибудь любопытный улов, в такую случайность поверили бы, будь я мисс Марпл, но Денизе Врай не поверит ни одна живая душа…
Действия мои с самого начала вызывают подозрения. Видя, как я упаковываю маски и ласты для подводного плавания, Мартин нахально обзывает меня идиоткой и предлагает отправиться к морю.
— О-о, да там такая жарища, можно свариться заживо. Не желаешь ехать в горы, сиди дома.
— И не надейся! — Братец усаживается за телефон сколачивать компанию.
Подбирается целая моторизованная бригада. Рокеры на полной скорости проносятся мимо дома Дональда, приветственно взмахивая рукой, — мол, на месте встретимся. Электронный замок не отзывается на звонок у калитки, навстречу нам выходит Айрис собственной персоной. Холодно поздоровавшись, заявляет, что у нее нет времени на прогулки, но Дональд охотно присоединится к нам.
Я возвращаюсь к машине и усаживаюсь на заднее сиденье. После томительного ожидания наконец появляется вся компания во главе с Мартином. Дональд располагается рядом со мной и заученным жестом гладит меня по голове.
— Если еще хоть раз кому-то вздумается погладить меня по головке, клянусь, глотку перережу! — зверею я.
— Не выспалась, что ли? — оборачивается через плечо Хмурый.
— Сколько ни спи, ваши опекунские замашки милее не становятся! Тоже мне папаши выискались… Зарубите на носу: я давно уже вышла из пеленок.
— Ну, пошло-поехало! — с трагической миной вздыхает Мартин.
Дональд безуспешно сражается со своей сверхмодной удочкой, пытаясь поставить ее стоймя, но она упорно валится. Наконец он сдается, укладывает удочку на полу у моих ног и принимается размещать прочие рыболовные снасти. Его неутомимые хлопоты невольно привлекают мое внимание. Время от времени он с легкой усмешкой поглядывает на меня, но бледно-голубые глаза его откровенно смеются. Дональд достигает своей цели: я постепенно успокаиваюсь. Ничего не поделаешь, Дональд — моя тайная слабость.
Наконец я ласково глажу его по голове.
— Это что еще за телячьи нежности? — хохочет он.
— У тебя такой разнесчастный вид, вот я и расчувствовалась.
Поглощенный своим снаряжением, Дональд оставляет колкость без внимания. Вот он приподнимает крышку какой-то коробки, проверяя ее содержимое. При виде копошащихся червяков я отворачиваюсь, а он словно назло вываливает их мне на колени. Розовые дождевые черви, извиваясь, расползаются по моим брюкам, ловко прячась в складках. Я стискиваю зубы.
— Собери эту дрянь! И не надейся, визжать не стану!
— А с чего тут визжать? Они же не кусаются. Вполне безобидные твари.
Дональд по одному подцепляет червей пальцами и, прежде чем опустить в коробку, внимательно разглядывает каждого, разве что на вкус не пробует.
Хмурый наблюдает в зеркальце за его манипуляциями и озабоченно справляется:
— Ну и как, гланды у червячков в порядке?
Мартин в пароксизме хохота бьется о дверцу машины.
— А стул как, не слишком жидкий? — спрашивает он, давясь от смеха.
Я молча внимаю их плоским остротам. Пусть себе развлекаются!
Что они и делают. Теперь наступает очередь Дональда:
— Вам не кажется, что цвет лица у них бледноватый?
— Почему тебе вздумалось разместить этот ползучий лазарет на мне? — Я с отвращением разглядываю измаранные слизью брюки и, завершив обследование, успокаиваю Мартина: — Все в порядке, стул у них в самый раз.
— Надеюсь, не понос? — беспокоится братец.
Захлопнув коробку с червями, Дональд продолжает наводить порядок в своем хозяйстве. В результате по всему заднему сиденью разлетаются искусственные мухи, но поскольку они как две капли воды похожи на настоящих, я не выдерживаю:
— Если не пустишь меня к рулю, — тычу я пальцем в спину Хмурого, — усядусь к тебе на колени.
Хмурый вроде бы и не слышит. «Мазда» сворачивает на достопамятное северное шоссе.
Дональд наконец-то угомонился. Откинувшись на спинку сиденья, он смотрит в окно.
— Что ни говори, а приятно сознавать, что жизни твоей ничто не угрожает! — восторженно вздыхает он. — И этим счастьем мы обязаны тебе, Дениза. Да, кстати, ты ведь еще не рассказала подробности своего последнего приключения.
— Полагаю, ты иногда читаешь газеты?
— Но меня интересуют твои субъективные впечатления. Не говоря уже о том, что мы были возмущены до глубины души. Верно, Даниэль?
Мартин не сводит с него внимательных глаз, затем переводит взгляд на Даниэля, который, конечно же, отмалчивается, и под конец братец смотрит на меня.
— Чем я вас прогневила на этот раз? — кротко спрашиваю я.
Дональд входит в роль.
— Тут, понимаешь, выкладываешься как последняя собака, из кожи вон лезешь, лишь бы уберечь ее от опасности, а она знай прет на рожон. Скажи, ну какого черта ты заманила этого психа к себе в машину? Неужто не колебалась?
— Нет, более того, страшно обрадовалась. Не без задней мысли, конечно, — будет кому помочь, если мотор снова забарахлит.
— А у него имелись свои задние мысли, о чем он не преминул дать тебе знать.
Мартин издает довольный смешок. Для Дональда мой братец — благодарная аудитория, как и для каждого, перед кем мальчишка благоговеет.
На сей раз и Хмурый удостаивает меня замечанием:
— Я читал протокол экспертизы. Там сказано, что обшивка на спинках передних сидений машины изрезана в клочки.
Эти слова заставляют меня задуматься. Связная картина событий напрочь выпала из памяти, запомнилось только паническое чувство бессилия.
— Любопытно, я протокола еще не видела. Выходит, тебя заинтересовал этот случай?
— Да, — кивает он. — Вот я и не поленился прочесть.
Машина петляет по серпантину, который является продолжением северного шоссе.
— Одного понять не могу, — возмущается Мартин, — чего ради ты лезешь с разговорами к каждому встречному-поперечному?
— Что ты этим хочешь сказать?
— К примеру, вчера я видел, как ты кокетничала с каким-то типом. У этого, часом, не было задней мысли пощекотать тебя ножом?
— Этот готов был выдернуть мачту и положить ее к ногам прекрасной дамы, — буркает Хмурый.
— То был мой коллега, — улыбаюсь я Мартину. — Надеюсь, ты заметил нас по чистой случайности. Не заставляй думать, будто ты шпионишь за мной. Или все-таки следил?
— У тебя мания преследования, — вздыхает парень.
Смотрите-ка, и этот тоже научился уходить от прямых вопросов! Переимчивый где не надо. Я отгоняю досадливые мысли, тем более что уже показалась обзорная башня — взметнувшееся ввысь сооружение на вершине горы, в гордом одиночестве внимающее шуму ветров.
Да, кстати, об одиночестве… Я склоняюсь к плечу Хмурого:
— Надеюсь, ты выспался и пересмотрел вопрос о выдернутой мачте.
— Выспался я или нет — не в том дело.
— А в чем же?
— Вечером обсудим.
При нашем обмене загадочными репликами Дональд и Мартин дружно отворачиваются. Я снова откидываюсь на спинку сиденья, однако зря стараюсь: «мазда» останавливается, дальше идет лишь пешеходная тропинка. Мы вылезаем из машины, и я обнаруживаю на мыске туфли одинокого розового червячка. В полном отчаянии он крутит головой из стороны в сторону, пытаясь определить, куда же подевались его собратья. Я стряхиваю его в траву, пусть заводит новые знакомства. Мне бы его заботы!..