Вот с такими мыслями я заснула. Так никакого плана и не составила. Решила действовать по обстановке.
Таша появилась очень рано! Она накинула на пижаму легкое пальто и сразу, в коридоре бросила его в угол, а сама быстро плюхнулась в мою кровать досматривать сны. А до этого просто силком вытолкнула меня с постели.
– Вот нахалка! Только семь утра! Куда ты подняла меня в такую рань?
– Тебе надо срочно привести себя в порядок. Он любит очень ухоженных женщин. Иди брей ноги!
– Чего? Ты что, бредишь?
– Иди-иди! Не думай, что он не рассмотрит их. Он их рассмотрит и увидит, что ты неряха!
Я точно решила, что она бредит. Какие ноги? При чем тут бритва?
– Он обожает когда ножки гладкие и пяточки без царапки, – уткнувшись в подушку промурлыкала подруга.
– А я обожаю, когда мне не указывают когда бриться. Вот назло тебе ничего делать не буду, – разозлилась я.
На самом деле весь этот наш придуманный карнавал начинал меня бесить. И Кирилл, который являлся на нём шутом номер один, бесил меня в первую очередь. И Эдик, с которым мне предстояло встречаться.
– Сейчас пойду и сведу твоего Эдика с ума, поняла?
Таша приподнялась на постели, со злостью посмотрела на меня, но потом махнула рукой и провалилась с белую мягкую бездну.
Сна не было ни в одном глазу. Я сделала легкий макияж, надела черные строгие брюки и светлую кофту со стоячим воротничком. Всегда любила такие вещи, которые придают некую строгость и шарм. Уже в коридоре обула огромные шпильки и не попрощавшись с Ташей поехала на встречу с Эдвардом.
Было всего восемь утра. Супермаркет уже работал, но стоять два часа у прилавка с йогуртами мне не хотелось. И я решила позавтракать в Кофе Хауз, прямо напротив магазина. Я выбрала столик у окна, заказала себе омлет, сырники и большую чашку капучино и, расслабившись, уставилась в окно, чтобы не пропустить Эдика.
– Доброя утро, – услышала где-то в левом ухе.
Я обернулась и увидела Эдварда.
– Доброе… – всё, что я смогла пролепетать.
– Я ни хачу ваз обманывать, поэтаму скажу чесТно, что я прищел сюда, чтобы следить вас.
– А я позавтракать пришла, – я очень разволновалась: такое честное признание меня и удивило, и умилило.
– Я уже целый чаз тут сижу. И если бы ви не прищли, то просидел бы до объеда. Так что спасьибо вам, что ви не любитель поспать.
– Я любитель, но держу себя всегда в форме. Не позволяю своим слабостям управлять мною. – Я улыбнулась так мило, насколько могла.
– Ви мне очен понравится тогда.
Улыбка сразу сошла с моих пухлых щек.
– Я воопще не бапник! – он испугался моей реакции и сразу начал защищаться. – Просто я сразу почуВствовал родственную душу. – Слово почувствовал он сказал по слогам и проговорил в нем каждую букву. Меня это опять умилило и я улыбнулась.
И в эту же секунду вспомнила, что камера у меня не включена.
Эдик что-то ещё говорил про то, как ему кажется, что мы похожи, и наша встреча не случайна, и что он целую неделю не мог ничем заниматься и только думал обо мне. Он мне наговорил столько всего… чего я просто не могла передать, а уж точно и показать Таше. Это бы её точно расстроило.
И, конечно же, я думала не только о ней, но и о себе. Она наверняка захочет получить моего Кирилла, как запасной вариант. Тем более, что не только меня, но и её впечатлило его поведение, его влюбленность и его полное подчинение ей.
Я отпила из чашки капучино и посмотрела на Эдика. Он уже молчал и просто любовался мною.
Да, это было чертовски приятно. Но я не за этим сюда пришла.
Что же я должна была делать? В общих чертах я помнила, конечно. Но вот конкретики у меня не было. Да, я должна быть приторно правильной, нудной, всегда поправлять его и непременно рыдать. Но не прям сейчас? Нужен был какой-то план. А его не было. Вчера мы просто говорили о том, что мне надо его ещё раз встретить и зацепить. А получается так, что он зацепился так, что сам уже точно не отцепится. Да и думать об этом мне сейчас вообще не хотелось. Я переживала о предстоящей встрече с родителями и все мои мысли были только там.
Поэтому я допила кофе и сказала Эдику следующее:
– Эдвард, я прошу меня простить, но в данный момент мне действительно уже пора идти. Мне надо купить кое-какие продукты в магазине и … – я замолчала, но потом всё-таки решила сказать правду: – я сегодня встречаюсь со своими родителями.
– Поздравльяю! – воскликнул мой собеседник. – Это так здорово, что вы решили помирится (да, именно так он и произнес – без мягкого знака) с родительями (а сюда он его вставил зачем-то).
– Мне очень нелегко это далось, и я хочу быть полностью сконцентрированной и готовой к этой встрече. А с Вами мы можем встретиться завтра, если вы не возражаете?
– Эта была бы прелесна! – воскликнул он.
– Тогда до завтра. В этом же кафе, в час дня, договорились?
– А ви оставите мне свой телефон? – он так жалобно на меня посмотрел.
Я продиктовала ему свой номер телефона, он сразу защелкал по клавишам своего мобильного и набрал мой номер. Удостоверившись, что я его не обманула, и мой телефон жалобно пропищал полонез Огинского, он пожал мне руку и сказал «До завтра».
И я поехала домой. Таша всё ещё лежала в моей постели, но уже не спала, а читала мою дежурную книгу, которая всегда находится на моей тумбочке. На сегодняшний день это был роман Достоевского «Преступление и наказание».
– Я так и думала, что ты не выдержишь и сбежишь с этого супермаркета, – даже не отрывая глаз от Достоевского сказала она. – Могла бы для приличия хоть где-то посидеть и прийти домой к десяти…
– Зачем? Я его встретила, мы мило побеседовали и договорились на завтра.
– Что? – она вскочила с постели и стала расстёгивать пуговичку на моей кофте.
– Да нет там никакой записи!
– Как нет?
– Я приехала с этот магазин в восемь, потому что кое-кто выгнал меня с постели! – я сделала паузу, чтобы позлить Ташу, но она смотрела на меня с открытым ртом так, что мне стало её жалко, и я продолжила: – И чтобы не торчать у прилавка, зашла в Кофе Хауз, села у окна и решила его выловить так. А оказалось, что он сидел прямо позади меня. И он подошел и сказал, что рад меня видеть. Потом я сказала, что мне надо идти и он предложил встретиться завтра.
– То есть вот так? – она поставила руки в боки.
– Что так?
– Сразу увидел и давай встретимся, да?
– Да, – спокойно ответила я.
– Ага, значит так, – Таша стала нервно прогуливаться по спальне.
– Что тебя беспокоит? Да, я его заинтересовала. Впрочем, как и ты моего Кирилла.
– Сладко поёшь!
– Таш, чего ты хочешь?
– Я хоть раз пришла к тебе без записи?
– Так мы проговорили всего пару минут.
– То есть ты даже кофе не выпила?
Я вздохнула:
– Выпила.
– Значит не пару, а как минимум минут десять. И что? За это время нельзя было зайти в туалет и включить камеру?
– И как бы это выглядело?
– А может ты вообще зашла туда пописать. Кому какое дело?
– Таша, не дави на меня. Когда я его встретила, я совсем растерялась. Потому что не помню нашего плана вообще, понимаешь? И всё, что хотелось – это быстро договориться с ним на другую встречу и прибежать к тебе, чтобы мы заново повторили всё, что я должна делать.
– Ну ладно, ладно, я и сама забыла…
– Вот! А у меня ещё родители в голове сидят. И совсем мне сейчас не до твоего Эдика.
– То есть ты в него не влюбилась? – Таша заискивающе посмотрела на меня.
– О, да, по самые колени. – И я показала ей насколько.
Она засмеялась и мы пошли на кухню пить чай.
За маковым рулетом с ароматным чаем я прочитала Ташин новый рассказ:
Коммунальная квартира
Поник вскочил по будильнику. С восхищением посмотрел на своё нагое, накачанное тело в большом, овальном зеркале, натянул с вечера приготовленные треники, обул кеды на босу ногу и направился на пробежку. Проходя мимо комнаты брата, он несмело постучался и спросил:
– Воник, ты сегодня как?
– Никак, – ответила за Воника Седа.
– Сед, я не тебя спрашиваю. Брат, ты же вчера обещал! – жалобно пропищал Поник.
Воник поцеловал в ушко Седу, нехотя встал с кровати и принялся искать в шкафу спортивный костюм.
Седа зевнула, потянулась и откинула от себя одеяло. Воник сначала посмотрел на её черный бермудский треугольник, потом на белую, пошарпанную дверь и одним прыжком оказался рядом с подружкой.
– Завтра, братело, – кинул он Понику и, уже обращаясь к Седе, спросил, – так на чем мы остановились?
Поник чертыхнулся, откинул со лба ещё не уложенные волосы и побрел по длинному коридору.
Когда он вернулся Седа уже хозяйничала на кухне.
Поник принял контрастный душ, побрился, уложил волосы, вылил на себя пол-литра парфюма и, надев парадный костюм, направился на кухню готовить завтрак. Он перемолол овсянку, залил ее кипятком и, помешивая, чтобы она не пригорела, добавил несколько изюминок.
– Смотри аккуратней с изюмом, он очень калорийный, я бы на твоём месте им не увлекалась, – хихикнула Седа, снимая кофе с плиты.
– Тебе это не грозит. У тебя нет изюма – ни в нутре, ни в хозяйстве.
На кухню зашел Воник.
– Опять ругаетесь? – хмуро промычал он.
– Кто, мы? – Седа удивлённо подняла левую бровь. – Что ты, Вонь! Нам нечего с Поником делить.
– А меня? Вы же всё никак не можете меня поделить, – недовольно буркнул Воник и уселся за стол.
– Овсянка, сэр, – отрапортовал Поник и насыпал брату целую тарелку.
Седа ухмыльнулась и поставила перед Воником круассан с сыром.
– Ещё могу пожарить яичницу, – проворковала она и налила любимому кофе.
Воник невольно вздохнул, глядя на тарелку с овсянкой, и подвинул ближе к себе блюдце с круассаном.