трасть к жизни, о существовании которой никто не имеет понятия, и в первую очередь она сама.
После первого танца Парнелл стоял у стены и смотрел на танцующих. К счастью, в отличие от лондонских балов джентльменов здесь было гораздо больше, чем дам. Сегодня никому не приходилось спасать от унижения бедную девушку, которую никто не соизволил пригласить. Если бы только он мог быть уверен, что лорд Эмберли сумеет пробудить Алекс к жизни! Но просто пробудить ее к жизни, конечно же, недостаточно. Она должна жить в достойном ее мире, а опыт подсказывал ему, что такого мира просто-напросто не существует.
Вот если бы найти такой мир! Если бы только Алекс обрела свое счастье, тогда бы он смог оторваться от нее и отправиться на поиски… он сам не знал, чего именно. Сумеет ли он когда-нибудь постичь смысл жизни? Сумеет ли он забыть? С годами он превратился в человека замкнутого, стал с трудом сходиться с другими людьми. Сможет ли он переломить себя? Да и захочет ли? Ничего, кроме горькой ненависти к миру своего детства и ценностям отца, он не испытывал. Но нашел ли он мир и ценности, которыми их можно заменить? Может, он ищет невозможное? Может, леди Мадлен была права, когда спросила, не пытается ли он убежать от себя самого?
Джеймс поймал себя на том, что опять, как это уже не раз случалось, наблюдает за леди Мадлен Рейн. Она олицетворяла для него все то, чего он так жаждал и что в то же время всей душой презирал. Она была богата, красива и из благородной семьи. И светилась от счастья. Свойство ли это ее натуры, или просто жизнь никогда не испытывала ее на прочность? Сломается ли она, если на ее долю выпадут страдания, которые столько лет переносила Алекс?
Сейчас леди Мадлен кружилась в вальсе с одним из офицеров расположенного поблизости полка, зеленые глаза смеялись, короткие светлые кудряшки сияли в мерцающем свете свечей. Девушка флиртовала с ним, и весьма успешно. Эти двое — прекрасная пара, хорошо смотрятся вместе.
Ну почему она так ему не нравится? Девчонка совершенно безобидна. Более того, она из кожи вон лезет, чтобы подружиться с Алекс, и даже постоянно старается поддержать с ним разговор. Она такая жизнерадостная. Разве ее вина, что у нее всю жизнь было то, чего он так страстно желал для своей сестры? Может, он ненавидел ее за то, что рядом с ней чувствовал свою ущербность? Хотелось бы ему стать таким же офицером, улыбаться как он, болтать так же легко и непринужденно, флиртовать с девушками? Хотелось бы ему пробудить в ней какие-то чувства взамен неловкости и дискомфорта, которые она явно испытывала в его обществе?
Нет, Джеймс не желал иметь ничего общего с такими, как леди Мадлен Рейн. Однажды похожая на нее слабая и легкомысленная женщина разбила его сердце. Если когда-нибудь он решит снова найти себе женщину, он выберет совсем другую. Женщину, которая целиком и полностью посвятит себя ему и не станет ничего просить взамен. Глупость несусветная, в самом деле! Такая женщина ему не нужна. Неужели он хочет стать похожим на отца?
Джеймс резко отвел взгляд от Мадлен и обнаружил, что старший сын Кортни тоже смотрит на нее, на лице чуть ли не комичное обожание. Господи, неужто он, Джеймс, так же глупо выглядел? Но нет, он ни грамма любви к этой женщине не питает. Просто ему хочется затащить ее в постель, не более того, — навалиться на нее, показать ей, что физическая близость между мужчиной и женщиной куда реальнее и неприятнее, чем тот романтический бред и легкий флирт, которого она, по всей видимости, ожидает от отношений с противоположным полом.
«Господь всемогущий, да мне хочется сделать ей больно!» — ужаснулся Джеймс своим собственным мыслям.
— Можно ли прогуляться по саду и подышать свежим воздухом? — обратился он к Ховарду Кортни.
— Я готов присоединиться к вам, если позволите, — расплылся в улыбке Ховард. — Не желаете взглянуть на наших кабанчиков? На прошлой неделе наш боров выиграл приз на ярмарке.
— Я бы с радостью взглянул на них, — усмехнулся мистер Парнелл, — если только потом от нас загоном пахнуть не будет.
Лорд Иден вальсировал со Сьюзен и с наслаждением касался ее маленького стройного тела. Он, конечно же, держал ее на некотором расстоянии, как того требовали правила приличия, но гостиная Кортни была не слишком просторной, а танцующих пар насчитывалось аж целых двенадцать, не говоря уже о тех, кто стоял и сидел вокруг площадки, которую освободили специально для танцев. В подобных обстоятельствах ему не раз выпадала возможность прижаться к ней.
— Поверить не могу, Сьюзен, — улыбнулся он, заглядывая в милое светящееся радостью личико. — Куда подевалась маленькая девочка, которую я знал всего два года назад?
— Она подросла, милорд, — застенчиво посмотрела на него Сьюзен сквозь ресницы. — Вы огорчены?
— Да, ужасно огорчен, — ответил Доминик, добившись реакции, на которую надеялся: огромные карие глаза удивленно уставились прямо на него. — Та маленькая девочка, бывало, называла меня Домиником.
— Теперь это непозволительно, — мило покраснела она. — Я стала девушкой.
— О, это я уже заметил, Сьюзен. Но мне бы хотелось снова услышать из твоих уст мое имя.
— Зачем вы требуете этого от меня? Это несправедливо. — В глазах ее блеснули слезы. — Похоже, джентльмены считают, что имеют право дразнить меня, потому что я женщина и не могу им ответить.
— Что ты, Сьюзен! — искренне удивился он. — Я и не думал дразнить тебя. Обещаю не предъявлять больше никаких требований. Зови меня так, как считаешь нужным. Улыбнись и скажи, что ты простила меня.
— Конечно же, простила! — Она воспрянула духом. — Здесь так жарко! — Девушка с мольбой поглядела на него.
— Давай я отведу тебя туда, где прохладнее, — на улицу.
— Мне не следует делать этого. Если только прямо у порога постоять немножко.
Площадка «прямо у порога» на поверку оказалась темной лужайкой на противоположной от всех хозяйственных построек стороне дома. Лорд Иден шел добрых десять минут — хрупкая девичья ручка держится за него, ее голосок раздается прямо у его уха. Все это время он не находил себе места, его так и подмывало поцеловать ее. Проблема заключалась в том, что она была в его вкусе, перед такими девушками он никогда не мог устоять. Рядом с ней он чувствовал себя большим и сильным и гораздо старше своих лет.
Но она и так чуть не расплакалась, когда он предложил ей называть его по имени. Девушка либо впадет в истерику, либо даст ему пощечину, попытайся он сорвать с ее губ поцелуй. Кроме того, он не может позволить себе флиртовать со Сьюзен Кортни, как, впрочем, и с любой другой девушкой, независимо от того, нравится она ему или нет. Ведь он вбил себе в голову, что обязан жениться на невесте своего брата. Откладывать это в долгий ящик нельзя, иначе эти двое сыграют свадьбу и Эдмунд будет обречен на пожизненное заключение.
— Может, вернемся назад? — предложил Доминик, на секунду покрепче прижав ее руку к себе. — Я не перенесу, если ты простудишься.
— Вернемся, — с тоской согласилась Сьюзен. — Здесь так хорошо. Я бы с удовольствием пару часов погуляла.
— Думаю, твоя мама будет недовольна, если я задержу тебя дольше положенного, — мягко проговорил Иден.
Сьюзен подняла голову, ее карие глаза сверкнули в темноте.
— — Люди любят посплетничать, — согласилась она. — Да, давайте вернемся, милорд. Я знаю, что вы настоящий джентльмен и не позволите себе ничего такого, но остальные могут этого и не знать.
Лорд Иден сжал ее ладошку и еле сдержался, не то она непременно изменила бы свое мнение о нем.
Неожиданно для себя самой Александра, невеста лорда Эмберли, стала центром внимания окружающих. Все ее танцы были расписаны, ничего подобного с ней раньше не случалось. Родственники и соседи ее жениха относились к ней с дружеской теплотой, и она смогла по-настоящему расслабиться в их компании.
Какое облегчение, что они отправились на обед и на танцы! Она не представляла себе, как провела бы этот вечер дома. Как она смогла бы говорить со своим женихом, смотреть на него. Но здесь, в толпе, ей с легкостью удавалось избежать и того и другого. Похоже, он тоже старается держаться от нее в стороне, за чаем сидел рядом с сэром Седриком, вел беседу об овцах и урожае, пока его мать переключилась на нее, послал ее с Кортни вперед, а сам поехал в другой карете, вел к столу миссис Кортни, танцевал со всеми, кроме нее. Нельзя сказать, что она с нетерпением ждала вальса, который придется станцевать с ним чуть позже.
Александра была убеждена, что повела себя с ним просто отвратительно, и от этого испытывала неловкость. Она решила открыться лорду Эмберли и сама попросила поцеловать ее. Но потом обвинила его в том, что он якобы попытался соблазнить ее. Лорд Эмберли прав, это ужасно несправедливо.
И еще она сказала, что не выйдет замуж. Александра сгорала со стыда, впору разорвать помолвку и сломя голову кинуться вон из Эмберли-Корта. И куда же мчаться? Обратно к отцу? К счастью, лорд Эмберли оказался человеком не столь вспыльчивым и заставил ее дать обещание отложить решение на пару-тройку дней. И ей, конечно же, придется отступить и пережить очередное унижение от сознания того, что он оказался гораздо разумнее ее.
Но даже если бы и не это, ей все равно становилось не по себе, когда она вспоминала, что послужило причиной ее истерики. Она ждала такого поцелуя, как вчера. И она его получила. Все бы на том и кончилось, если бы она сама, по доброй воле, не захотела продолжения.
То, что случилось потом, не поддается никакому описанию. Жизнь ее текла медленно и плавно, никаких бурных плотских утех в ней и в помине не было. Тайные скачки с Джеймсом по пустошам — вот и все ее физические наслаждения. Ей не с чем было сравнить объятия лорда Эмберли. Девушка закружилась в вихре чувств, и разум ее как будто отказал на несколько мгновений. Каждая клеточка ее тела изнывала от тоски по прикосновению, от желания коснуться его, почувствовать на себе его руки и даже… отдаться ему. Ей хотелось слиться с ним воедино. Судя по всему, ей хотелось того, что происходит на брачном ложе. Но раньше она даже не догадывалась, что там может царить страсть.