Кадор и Виген вдвоем вспоминали те дни, когда «умерла» Каланда. Приезжал ли кто чужой в Амалеру, происходило ли что подозрительное? От Вигена толку было мало, он тогда безвылазно сидел в Нагоре, занимался женой, грядущим прибавлением семейства и опекой над Мораг, у которой случился один из тяжелых тоскливо-буйных приступов, и Леогерт отправил ее подальше от лишних глаз. Кадор вывалил на нас кучу сведений (исключительная память!), которые все еще больше запутали. Потому что гости к тому времени уже начинали съезжаться, и Бронзовый Замок кишел чужаками.
Найгерт велел привести лекаря. Пришел бледный трясущийся Ютер и от порога рухнул на колени.
— Поди сюда, Ю. — Король приветливо улыбнулся. — И не надо закатывать глаза, я тебя не съем и Кадору не позволю. Я хочу, чтобы ты вспомнил ту зиму, когда умерла королева, моя мать. Подробно. Рассказывал ли твой отец о том, как проходили роды? Что он вообще об этом рассказывал?
Ютер мялся перед столом, сутулясь и не зная, куда девать руки.
— Отец… очень переживал, я помню… но он ничего не рассказывал… — Ю вскинул и снова опустил глаза. — Он, наверное, доложился его величеству… но в семье ничего не рассказывал… Ни мне, ни матери… ни сестрам…
— Вообще ни слова?
— Ну, сперва его никто и не спрашивал, уж очень отец подавлен был. Потом… потом, несколько лет уже прошло, супруга моя попомнила в разговоре, так он просто взорвался. Накричал на нее, дверью хлопнул. — Ю поежился. — Такая рана оказалась… незаживающая. Потому и молчал, я думаю…
— Вспомни, кто тогда помогал ему? — господин Диринг поскреб подбородок, — Женщины, служанки?
— Кела Мышиная Лапка первой помошницей была… но она давным-давно у вербениток в монастыре грехи отмаливает. И еще была такая женщина ученая… сейчас вспомню… Ле… Леокреста? Леокадия?
— Леонтина, — подсказал Кадор. — Леонтина из Старой Соли.
— Ах, да! Леонтина из Старой Соли. — Ю вроде бы немного воспрял. — Грамотная, несколько языков знала. Лекарскую науку тоже знала. Ее, кажется, кто-то из гостей сманил… чуть ли не тогда же. — Ютер поморщился, напрягая память. — Вот она что-то говорила… Что-то она говорила…
— Что? — не выдержал Виген.
— Мать с ней дружбу вела. Помню, отец тогда замкнулся и никого видеть не хотел, а Леонтина запила сильно. Мать ее к нам привела, чтобы мы с сестрами за ней приглядывали. Вот она спьяну чушь какую-то несла, что, мол, вокруг полно чертовщины и она, Леонтина, ничего не помнит, память ей отшибло.
Тут уж я не выдержала:
— Не помнит?
Ютер моргнул воспаленными глазами.
— Да. Она все плакала и твердила, что не помнит ничего. И еще какой-то бред про оживших мертвецов. Когда она проспалась, мы с сестрами спросили, что за мертвецы ей мерещились, но она и этого уже не помнила. А потом она уехала, даже не попрощавшись. Не знаю, где она теперь.
— Вот! — воскликнула я. — Вот оно! Женщина ничего не помнила, потому что ей память затерли. И отец твой, Ю, ничего не помнил, поэтому и раздражался, когда наталкивался на провал. И та, которая Мышиная Лапка, наверняка тоже ничего не помнила. Никто из них не признался, и событие это благополучно похоронили.
— Елки зеленые… — пробормотала Мораг, раскачиваясь на табурете. — Чего же они молчали-то?
— Врач, у которого умер больной, признается, что не помнит, как и почему больной умер? — лорд Виген недоверчиво поднял бровь. — И не помнит, что сам делал в этот момент? Хм… какой он врач после этого?
— Ютер, а у тебя не было выпадения памяти? — поинтересовался король.
— Неее… — пискнул Ю, позеленел и вжал голову в плечи. Найгерт махнул рукой:
— Свободен, Ютер, иди. — И лекаря след простыл.
— Значит, колдуны… — Король поерзал в неудобном кресле. — Вернее, один колдун. Кадор, как ты тут сидишь? Пыточное приспособление какое-то… Хм. Ну, предположим, колдун один. Что ему надо от меня, от Мораг, от матери… от королевы Каланды? Откуда он вообще взялся?
— Это может быть очень старая вражда, мой король, — осторожно сказала я, — Враг мог увязаться следом за Каландой и Райнарой аж из самого Андалана.
— Там и концов не сыщещь, — поморщилась Мораг.
Она опять терла ключицы и мяла рубаху на груди. Шрам у нее на щеке мок, подтекал сукровицей. Надо бы мертвой водой на него побрызгать…
— Ладно, — Найгерт упрямо дернул головой и тут же схватился за висок, заработав пару обеспокоенных взглядов от отца и сестры. — Ладно… Но все-таки, что ему нужно? Месть?
— Не исключено. У него явно был зуб на Каланду.
— Он не ограничился похищением королевы, — вставил веское слово Кадор. — Он похитил ее ребенка. Зачем?
Найгерт фыркнул:
— Зачем похищают юных наследников? Затем, что бы в нужное время вынуть эту карту из рукава.
— То есть, где-то готовится заговор! — осознал опасность лорд Виген.
Найгерт склонил голову, глянцево-черные волосы упали ему на лицо:
— Не вижу другой причины похищать наследника и подделывать труп. — Он отвел от виска тяжелую прядь, между пальцев сверкнуло белое. — Предположим, наш колдун готовится заявить претендента на Амалерский трон. Ничего не знаю о колдунах, но допустим, у него найдется достаточно сил, чтобы поднять смуту и даже выиграть ее. Я и сейчас могу точно указать, кто из высоких лордов поддержит его, особенно если он докажет… что я не имею прав на Амалеру.
— Ты имеешь права на Амалеру! — Мораг стукнула кулаком по столу. — Леогерт назвал тебя наследником. Тебя, и никого другого.
— Это так, — подтвердил лорд Виген. — Но существует Реестр Благословления, а он выше слов короля и высокого лорда. По Реестру наследует законный старший сын, полностью отмеченный благословенной кровью. Если претендент докажет свое соответствие, его поддержит верховный король, молодой Лавенг. Иленгар просто не сможет поступить иначе.
— А ведь правда, — Найгерт, морщась, помассировал висок. — Расчет точен. Уж кто-кто, а Иленгар Реестр соблюдет. Он сам на Реестре выехал.
Мораг качнулась на табурете вперед и так шарахнула кулаком по столу, что лампа подскочила, и Кадору пришлось ее ловить:
— Значит, нам надо ударить первыми!
Ударить первыми, и не подставить под удар того незнакомого мальчика, сына Каланды. Впрочем, о нем сейчас никто не думает, он для этих людей такой же враг, как и неизвестный колдун. И мне лучше о нем сейчас не заикаться. Каждый готов драться за то, что ему дорого, а все остальное — гори синим огнем. Я сказала:
— Если планы врага таковы, как ты говоришь, мой король, то почему он не сделал этого раньше? Ты уже два года носишь корону…
— Логично, — Найгерт с интересом посмотрел на меня. — По идее, он должен был заявить свои права именно во время коронации. Он этого не сделал. Почему?
— А если мы пляшем не от той печки? — встрепенулся вдруг лорд Виген. — Претендент и его права, конечно, самое очевидное. Но если ребенка украли из мести, например? Причем не королеве, а Леогерту? И я даже знаю, кто это мог сделать.
— Флавены? — нахмурился Найгерт. — Очень уж старая история.
— Так и похищение не вчера случилось. Каково — когда любимая жена и наследник мертвы? — Виген помолчал, обводя нас встревоженным взглядом. — Меня бы это закопало, господа. Леогерт… покрепче оказался.
Мораг фыркнула:
— Тогда бы их просто убили, Виг.
— М-мда… Верно. Ладно, не Флавены. Но все равно. Похищение могло преследовать самые разные цели. Мало ли зачем колдуну понадобился ребенок дареной крови?
— Может быть, мальчик — только способ удерживать Каланду? — подхватила я, — Маленький заложник, Каланда ходит по струнке… Тогда он такой же пленник, как и она.
— Хм… — Кадор пощипал себя за подбородок. — Надейся на лучшее, готовься к худшему.
Ребенок в заложниках — это, значит, лучшее? Я едва сдержала возмущенный возглас. Держи себя в руках, Леста Омела. Тем более сейчас он уже не мальчик. Он ровесник Найгерту.
— Нам не следует забывать, — напомнила я, — что колдуну чем-то мешает принцесса. Иначе зачем он так отчаянно пытается от нее избавиться?
— Может, я ему просто не нравлюсь, — Мораг с силой потерла ключицы. — Я вообще мало кому нравлюсь.
— Ясен пень, не нравишься. Потому что он видит в тебе соперницу. Или сильно боится. Или то и другое одновременно.
— Да слышали уже. Неинициированная эта… как ее?
— Эхисера.
— Вот, вот. Эхисера-тряхисера, да еще неинициированная. Кого бы другого в бордель на порог не пустили, с такими-то болячками.
— Мораг! — возмутился Найгерт.
— Да ладно тебе, братец, гадость сказать нельзя… Вот ты, малявка, говоришь, что колдун спешит меня кокнуть, пока я неинициированная, так?
— Ну?
— А спохватился он, потому что ты тут объявилась, так?
— Ну да.
— Ага. А не легче ли ему ТЕБЯ укокошить, бесценная моя?
Я озадачилась. На меня вроде бы покушений не было. Ссора с фиолетовой шапкой — это ведь не покушение? Кайн со своей собакой… псоглавцы… ничего серьезного.
— Ну… не знаю. За мной полгорода бегает, чтоб поймать.
— Потому что ты золотишком по улицам трясла, потому и бегает, — фыркнула принцесса. — А так ты нафиг никому не нужна, неуловимая наша.
— Да чего ты злобишься, миледи? Это всего лишь версия.
— Мораг, отношения выяснять будешь потом, когда я вас отпущу, — Найгерт несильно, но весомо хлопнул ладонью по столу. — Придержи язык. — Он еще раз хлопнул по столу, теперь с досадой. — Вы сбили меня с мысли. О чем мы говорили?
— Что ребенка королевы, может быть, держат в заложниках, — напомнил лорд Виген.
— Нет. О том, что колдун не выступил на коронации. О том, что он совершает покушения чужими руками.
У Вигена расширились глаза:
— И единственный раз, когда он сделал, что сделал, и сделал удачно — это похищение королевы и ребенка. Герт, это действительно похоже на правду!
— Мы не знаем, сделал ли он это сам или чужими руками, — уточнил Кадор.
— Неважно. Главное, что ему удалось. А почему ему это удалось? Потому что там не было ТЕБЯ!