Отшвырнуть подарок не удалось – похоже, кости вплавились в стекло. Я попыталась сунуть раковину Врану – но не смогла до него дотянуться, хотя он стоял совсем близко.
Я хотела бежать, но не двигалась с места, хотела упасть на пол, но оставалась на ногах, все острые углы и твердые поверхности оказались недосягаемы.
Вран отстраненно разглядывал меня. Ни сочувствия, ни неприязни – словно алхимик, поместивший катализатор в реагент и теперь наблюдающий за тем, что получилось.
– Вран! Забери ее!
Он отрицательно покачал головой.
– Это иллюзия, да? Ты заколдовал меня!
– Все на самом деле, смертная. Я только не подпускаю боль, чтобы ты могла думать.
– Это ловушка?
Он пожал плечами:
– Если ты так считаешь, то да.
– Что мне делать?
– Плати. Ты же согласилась.
280 год от объединения Дареных Земель под рукой короля Лавена (сейчас)
Мораг что-то сказала, и я очнулась:
– А?
– Рассказывай. Что приключилось с твоими руками?
– Сгорели, я же сказала. Я сдуру схватилась за неостывшее стекло.
– И кто тебя вылечил? Этот, Ветер?
– Нет, Ветер не целитель, он воин. Вылечил меня волшебник с той стороны, Вран. Ни шрамов не осталось, ничего. Я думаю, что тебя тоже вылечил он.
– Хм… – Принцесса передернула плечами. – Не знаю, кто там меня лечил. Я очнулась уже здесь, а этого твоего приятеля и след простыл. Ютер сказал, что меня привез какой-то рыжий странствующий рыцарь и что у нас его никто не знает. Так кто он, этот Ветер, бес его забери?
– Он из Сумерек, миледи. Из холмов.
– Дролери?
– Ну… да, хотя они так себя не называют. Он почему-то помог тебе.
– Пожалел? – Она снова коснулась шрама.
– Не знаю. Вряд ли. Им несвойственна жалость, насколько я могу судить. У Гаэта были свои соображения. – Мораг хмыкнула, а я добавила по какому-то наитию: – Он сказал, что ты очень сильная.
– Экая новость.
– Нет, не в смысле физической силы. Он говорил о силе духа, об ауре, о тех эманациях, которые мы излучаем. Они очень хорошо это чувствуют.
Мораг устало покачала головой:
– И откуда у тебя такие знакомства?
– Я жила рядом с ними четверть века. Ю думает, что я умерла, утонула тогда в реке. Но это не так.
– Тебя забрали в холмы…
– …в Сумерки.
Странное дело, но Мораг восприняла это спокойно, как должное, даже кивнула. Может быть, из-за того, что сама только что подверглась чудесному превращению. Я на всякий случай поспешила указать ей на это еще раз:
– Тебя ведь тоже забрали в Сумерки, миледи. Сегодня. Сегодня же и вернули, а могли вернуть и через тридцать, и через сто лет.
– Угу. Только не видела я никаких Сумерек. Я спала.
– Может, не помнишь?
– Может, не помню. – Она помолчала. – Но рожу мне эта тварь раскроила, это помню. Это я очень хорошо помню. Я думала, насовсем ослепну. Черт! Проснулась, а глаза видят, нос дышит… Я говорю Ютеру – зеркало дай, а он перепугался, дурак. Не дает. Потом все-таки дал.
– А в зеркале только один шрам!
– Вот именно! Я чуть не рехнулась. Я же помню, что со мной было.
– Плохо было.
– Дерьмо полное было! Не лицо, а вспаханное поле. Разваливалось в руках как… тыква гнилая.
Она, словно еще не веря, коснулась кончиками пальцев лба, бровей, скул… задержалась у сомкнутой горячей трещины шрама с кристалликами лимфы по краю. Отличная кожа у принцессы, гладкая, как полированный металл, на ней даже пор почти не видно, не то что каких-то рубцов или царапин.
– Интересно, почему один шрам тебе все-таки оставили?
Она коротко, лающе рассмеялась:
– Чтоб совсем не чокнулась, наверное. – И снова потерла ключицы.
Я окончательно осмелела:
– У тебя есть платок?
– Какой платок?
– Любой. Платок, салфетка. Я принесла тебе мертвую воду, она заращивает шрамы. Надо намочить платок и приложить к щеке.
– А… – Принцесса посмотрела на флягу в моих руках. – Вот зачем ты пришла. Ну, спасибо. Дьявол, спасибо! Я, наверное, должна тебя отблагодарить. Ты уже второй раз помогаешь мне в этих гребаных передрягах.
– Ммм… – Я отвела глаза.
Оба раза получалось так, что, не будь меня, принцесса справилась бы со всеми этими передрягами быстрее и без увечий.
Она вдруг прищурилась:
– Э, а не ты ли там была, на берегу, возле речки? Там какая-то дура суетилась, помню. Визжала громко.
– Я не нарочно…
– Ах вот оно что! А я удивляюсь, как это так получилось, что ты на меня там наткнулась… Испугалась твари, да?
– Это не тварь. Это несчастное перепуганное существо. Он разумен, между прочим.
– Кто разумен? Чудовище?
– Он не чудовище. Его зовут Малыш. Он мантикор.
– Малыш! – Мораг закатила глаза, фыркнула и опять принялась мять рубаху на груди. – Ух… Ничего себе Малыш… Тоже подарок из холмов? Из Сумерек?
– Ну… да…
– Какого же дьявола этот несчастный и разумный на меня кидался?
– Он не кидался. Ты первая на него налетела, миледи. Он защищался.
– Хм. – Она приподняла бровь, длинную, с надменным изломом… ту, которая меньше четверти назад свисала лоскутом в слепую глазницу. – А ведь верно. Значит, из Сумерек он, говоришь… А куда же его хозяева смотрят? Что он делает в Соленом Лесу?
– Ну… он случайно туда попал. Он спал несколько сотен лет, проснулся, оказался в незнакомом месте и перепугался. Принцесса! Ты сейчас сказала, что хочешь отблагодарить меня. Ты можешь это сделать. Не убивай Малыша. Запрети охоту на него. Пожалуйста!
– Вот как? А он, значит, будет гулять по лесам и бросаться со страху на любого, кого встретит?
– Нет! Если его не трогать, он не причинит вреда. А потом, я обещаю, я уведу его отсюда. Я отправлю его домой, на Ту Сторону.
– На Ту Сторону?
– Да. Обещаю. В скором времени. Пожалуйста. Мне нужно два-три дня.
Узкая смуглая рука мяла одежду на груди. Обрезанные пряди, не схваченные венчиком, упали принцессе на лоб. А венчик я забыла в лесу. И меч забыла. Он, наверное, так закопанный в песке и лежит.
– Бог с тобой. Только давай быстрее. Если он будет безобразничать, ничего не обещаю.
Эх, кто бы что бы говорил про безобразия!
– Век буду благодарна, миледи! Сделаю для тебя все, что пожелаешь.
– Пожелаю. Говоришь, ты знала мою мать? Расскажи про нее. И… что это за история про исчезновение? До меня доходили какие-то темные слухи… – Она поморщилась. – Слуги шепчутся… в городе какую-то околесицу сочиняют… ничего не разберешь.
– Я сейчас мало что про это могу сказать… Очень плохо помню. У меня память… знаешь, как палимпсест, словно затерта и расписана заново.
Затерта? Может, она и вправду кем-то затерта? Тот, кто охотится на принцессу, тот, кто убил Каланду, стер мою память?
– Эй… ты чего? Что-то вспомнила?
– А? Нет. Мне кое-что пришло в голову. Госпожа моя, ты знаешь, что за тобой идет охота?
– Ты про эти покушения?
– Да! Ты знаешь, что там, в лесу, в тебя стреляли? Если бы не прибежал человек с криком о чудовище, ты бы получила стрелу меж лопаток!
– А ты в каждой бочке затычка! Ты следишь за мной, что ли?
– Я искала мантикора и случайно набрела на ваш овраг.
– Вечно ты чего-то ищешь и случайно набредаешь. Да, я знаю, что стреляли. Мне доложили, что он уже пойман. Это мой человек, мальчишка-загонщик. Только он не в себе, говорят. Не соображает ничего.
– Первый попавшийся… похоже на то…
– Что ты бормочешь?
– Тот, кто охотится на тебя, госпожа, спешит. Ему почему-то надо уничтожить тебя как можно быстрее. Миледи, покушения еще будут.
– Нетрудно догадаться. Где три, там и четыре.
– Три? Ах, ну да, точно! Первый был…
– Этот придурок, младший Вальревен.
– Где он? Он умер? Он сошел с ума?
– Да он и так… недоумок. У Вальревенов через одного с придурью.
– Где он?
– А черт его знает… Вроде старый лорд в поместье свое увез. Думаешь, из него можно что-то вытрясти? Кадор с ним разговаривал. Пусто. Почему ты решила, что этот охотник спешит?
– Миледи, ты видишь, кого он выбирает в исполнители? Случайных людей. Вернее, из твоих людей он выбирает случайных.
– Тот, в Нагоре, не был моим. Кстати, так и не размотали, кто он такой. Но дрался он, скажу тебе, отменно. Зуб даю, он убийца наемный. Причем не из Амалеры.
– О… – только и сказала я. Теория рушилась.
Мораг собрала рубаху на груди в комок. Потом вдруг встала и вышла из арки в комнату. Шагнула к столу, оперлась на край руками, да так и застыла, ссутулившись и приподняв плечи. Я подождала, глядя ей в спину. Пауза затягивалась.
– Миледи…
– М? – глухо.
Я быстренько подобралась к ней.
– Тебе нехорошо, миледи?
Еще пауза. Мне стало страшно. Мораг невидяще смотрела на Ютерову алхимическую посуду, загромождавшую стол. Потом выдохнула сквозь зубы:
– Фффууу… Нет. Мне хорошо. Каррахна! Похоже, опять это дерьмо начинается.
– Какое… что начинается?
Она повернулась, неловко задев Ютеровы склянки. Какая-то банка грохнулась на пол, но не разбилась, а покатилась на середину комнаты, пересыпая внутри себя серый, похожий на грязную соль порошок.
– Дерьмо. – Принцесса посмотрела на меня.
Огромные глаза были непроглядны и напомнили мне вдруг жуткие очи Эрайна. Прорези в маске, а за ними – ничего. Вернее сказать – никого.
– Да что с тобой, Мораг?!
– А… Со мной это постоянно. То одно дерьмо, то другое. Я же сумасшедшая. Ты разве не знала? – Она попробовала засмеяться, но только скривилась и сплюнула на пол. – Какого рожна я тебе это все рассказываю?..
– Но я же тебе все рассказываю!
– А ты и должна рассказывать… раз я приказала. Сравнила тоже!
– Мораг! Может, я смогу помочь…
– Мне уже помог… этот твой… Ветер. Или второй, как его…
– Он ведь вылечил тебя!
– Да… Но взял плату.
– Какую?
– Не знаю. Что-то взял. Или засунул. Мне чего-то не хватает… или что-то лишнее. – Она с силой выдохнула. – Хуже, чем было.