– Стой, Черныш. Он хлипкий, ему хватит. Мы добром договоримся.
– За шавок ответишь, песий кот!
Я никак не могла разогнуться. Кто-то пнул меня в голень – босой ногой, но все равно больно. Если я испугаюсь достаточно сильно, они пожалеют.
– Вы пожалеете еще! – прохрипела я. – Мораг вам головы поотрывает.
– В гробу видали твою Мораг!
– Нашел чем стращать. У нас свои принцы-принцессы есть.
– Хватит корчиться. – Снова голос красноволосого. – Вставай.
Шляпу рывком сдернули у меня с головы. Волосы, ничем не скрепленные, посыпались вниз.
– Песий кот! Это девчонка!
– Я тебе не девчонка! Я вдвое тебя старше!
Втрое старше. Вчетверо.
– Девица. – Крапивный лорд оглядел меня и поморщился. – Ну и дура. Шла бы в юбке, никто бы тебя не тронул.
– Ага, «не тронул», – хмыкнул парень с прорешкой в зубах. – Тут Лам Забавник с Ослиным Ухом почем зря шастают. Им, правда, все равно, что девка, что пацан…
– Забавник и не трогает, песий кот. Он с разбегу наскакивает.
– Как на тебя заскочил, что ли?
Дубинка чернявого без замаха ткнулась в живот парня с прорешкой.
– Уйййй-ёооо!
– Черныш! Хватит! – рявкнул крапивный лорд. – Хорек, заткни пасть, а то еще от меня схлопочешь. Мы бы, по крайней мере, не тронули.
Я прижала к царапине рукав. Кровило сильно.
– Вот и не трогайте больше. Отпустите меня.
– Песссий кот… – чернявый сплюнул.
Щелкнул, складываясь, нож. Красноволосый медлил. Он знал, что у меня есть что-то ценное.
– Милорд. – Я жалобно улыбнулась. – Отпусти меня, милорд. Неужели у тебя поднимется рука на женщину?
– Это Морагова шлюшка, – сказал чернявый. – Ищет свою ведьмищу, чтоб еще что-нибудь поджечь.
– Вы знаете, где сейчас Мораг?
Имя принцессы было для меня большей защитой, чем длинные волосы.
– Ты и впрямь ее ищешь? – спросил красноволосый.
– Милорд. – Я отлепилась от стены и шагнула к нему вплотную. – Если ты поможешь мне ее найти, я тебя отблагодарю.
Крапивный лорд оскалил белоснежные зубы.
– Ты сперва нос отмой, прежде чем предлагаться, кошка драная.
– Не это, – я смутилась.
– Ах, не это? Тогда что же?
– То, что тебе приглянется больше. Золото.
Он сощурил зеленющие глаза, еще раз недоверчиво оглядел меня, потом кивнул своим «людям»:
– Черныш, продолжайте. Я провожу молодую госпожу.
– Госпожа, песссий кот… – Черныш плюнул мне под ноги и отошел. За ним потянулись остальные.
Я подобрала шляпу и кое-как запихала под нее волосы. Царапина начала подсыхать, но измаралась я сильно. А если бы красноволосый не успел отдернуть нож, валялась бы сейчас в глухом проулке с дырой в горле. Средь бела дня, песий кот. Что же здесь ночью творится?
– Ну? – Парень пощелкал пальцами и развернул у меня под носом чумазую пятерню. – Ты мне, значит, золото, а я тебе – информацию.
– Где ты слов таких набрался – территория, информация? Может, ты грамотный к тому же?
– Я лорд, – ухмыльнулся парень и снова недвусмысленно пощелкал пальцами.
– Лорд, а сам подати собираешь.
– Могу слуг позвать, они тебя быстренько ошкурят. Позвать?
Я угрюмо на него зыркнула и мотнула головой. Поглядела по сторонам – мальчишек уже след простыл. Но кто их знает, может, они из-за угла подглядывают!
– Отвернись.
Парень сунул пальцы за веревку и откачнулся на пятках.
– Не стесняйся, барышня, – посоветовал он. – Ничего такого, что я еще не видел, у тебя ни в штанах, ни за пазухой нет.
– Как сказать…
Платья из лунного света ты точно не видел, милорд. Под ироничным взглядом портового бандита я вывернула край ворота и отстегнула одну из фибул. От крови рубашка и платье слиплись на плече, и ворот больше не сползал. Хоть какая-то польза от заскорузлых пятен. Я потрогала царапину и обнаружила еще липкую корку. Ну ладно, потом отмоемся.
Красноволосый ловко выхватил у меня брошку. Чуть слышно присвистнул. Виноградные листья из белого и зеленого золота, сам виноград – из мелкого жемчуга, все это изящно переплетено и замкнуто в кольцо. Красивая вещица. А уж дорогая… Известия о Мораг и сотой доли того не стоят.
– Принцесса щедра. – Он жестко улыбнулся, сжимая кулак. – А ты дура. Пойдем.
Повернулся и зашагал в ту сторону, откуда я пришла.
– Ты отведешь меня к принцессе? – Я поспешила за ним. – Где она?
– Немного проведу, а дальше сама пойдешь. Откуда ты взялась такая, барышня?
– Ну… взялась. Я бывшая монашенка, вербенитка.
Парень остановился и заржал.
Я стояла рядом, смотрела, как он сгибается пополам, лупит себя кулаками по коленям и мотает алой, как георгин, головой. И не знала, обижаться мне или смеяться вместе с ним. Он еще похрюкал, отдышался и вытер слезы.
– Не от мира сего… даже стыдно, песий кот. – Зеленые наглые глаза посветлели, в них проглянули симпатия и жалость. – Чудо в перьях. Ладно, пойдем дальше. Выведу тебя, а то прицепится кто-нибудь…
– Ты-то сам кто такой? Больно яркий. Я сперва думала – крашеный.
– Я сказал. – Парень пнул босой ногой засохший крысиный трупик. – Лорд. Крапивный. А это, – он дернул себя за патлы, – дареная кровь проявилась. Что пялишься? Глаза вывалятся.
И впрямь – дареная кровь. Нет, точно, дареная кровь. Араньенская. Лордов Адесты, чтоб мне гореть.
– Ты маркадо? Меченый?
– Я – Крапивный Лорд, барышня. Высокий лорд помойки, со всех сторон проходящий по Реестру. Хозяин драных сетей и мусорных куч. Повелитель бродяжек. Когда твоя принцесса выпрет тебя пинком под зад – милости прошу в мою вотчину. Получишь крышу над головой и право поселения… – он остановился, – миледи.
Лицо его вдруг стало взрослым, отвердело. В глазах опять заплескался зеленый яд.
– Пришли. Дальше сама топай. Прямиком в Бронзовый Замок. Дома твоя принцесса.
Мы стояли на краю портовой площади. В двух шагах от нас тянулась изъеденная непогодой серая стена таможни, а за нею, на взгорке, виднелись запруженные толпой Паленые Ворота.
– Под утро за ней братец приезжал, Нарваро Найгерт. Забрал красавицу, прежде чем она тут все вверх дном перевернула. Теперь она, может, притихнет денька на три… Как тебя звать, монашенка?
– Леста.
– Язык тебе для чего даден, Леста? Поспрашивала бы людей, чем переться напролом. При своих бы осталась. Бог с тобой. Смотри в оба.
Он махнул рукой и зашагал прочь.
– Милорд! – крикнула я.
Обернулся через плечо. Я подошла, не зная, что сказать. Он обвел меня вокруг пальца, но обиды не было. Совсем не было. Ни капельки.
– Ты… тоже назови свое имя. Пожалуйста. Я не из любопытства прошу. Просто… хочу знать, кого мне благодарить за науку.
– Лассари меня зовут. Лассари Араньен.
– Араньен-Минор?
– Еще чего. Араньен, без всяких там Миноров. Только тссс! – Прижал палец к губам, улыбнулся, но глаза остались серьезны. – Это тайна.
Я глядела ему в спину, покуда он не свернул за угол. Голодранец с дареной кровью.
Серединный мир, ну и ну! На каждом шагу чудеса.
Еще будучи в монастыре, я читала Реестр Благословления, где описаны все признаки дареной крови и порядок наследования.
Носителей священного дара, Высоких лордов – двенадцать фамилий, плюс Лавенги, верховные короли, потомки самого Лавена Странника и святой Невены.
Мораны Амалерские – не самые яркие из этой дюжины. Их отличает лишь белая кожа (а не землистая, как у всех найлов, ведь Амалера когда-то была найльским королевством) и одна-две белоснежные пряди в черных волосах.
Араньена я увидела впервые, и, надо сказать, реестровый окрас меня впечатлил. Аж глаза слепит такой окрас! Интересно бы посмотреть на остальных. Может, я кого-то и видела, но еще в позапрошлой жизни, не помню.
Помнится, там есть синеволосые (неужели правда?), и беловолосые со смуглой кожей, и черно-алые, с глазами, как у тигров, и золотые с ног до головы. А сами Лавенги – серебряные и, ходят слухи, похожи на дролери. Взглянуть бы и сравнить!
Но не так дорого стоила бы дареная святой Невеной кровь, если бы отличалась от простых смертных только мастью и дивной красотой. Долголетие, неувядающая молодость, могучее здоровье – вот ее наиболее драгоценные свойства.
Бедному Найгерту здоровья не досталось. Получается, он всего лишь маркадо-меченый, носитель неполного Реестра?
Нет, вряд ли. Он не маркадо, просто существует некто, чья злая воля сильнее дара святой Невены. Тем скорее надо его найти и остановить.
Мальчишкой быть невероятно трудно и опасно для жизни. Особенно босоногим оборвышем с чумазой окровавленной рожей. С тобой не считаются вообще. То есть совершенно. Тебя обливают грязной бранью и угрозами просто потому, что ты прошел мимо лотка с пирогами. Тебя спихивают в сточную канаву, так как ты имел наглость идти впереди парочки спешащих куда-то работяг. На тебя наезжают лошадью, а потом вытягивают плетью, чтобы не путался под ногами. Тебя с визгом и руганью прогоняют от фонтана, где ты попытался напиться и смыть кровь. К тебе привязывается каждая шавка, забегает в тыл, лязгает зубами, норовит тяпнуть и гавкает, гавкает, гавкает! Черно-белая визгливая шавка, впавшая в неистовство при виде тебя.
– Буся, Буся! – знакомый голос с дальнего конца улицы, через головы прохожих. – Буся, сюда, сюда, сюда!
Черно-белая сука скакала вокруг, тявкала и подвывала. Я затравленно оглянулась. И напоролась, как на нож, на дурной ненавидящий взгляд.
– Навья! Белая навья! Куси, Буся, куси!
Мгновение паники. Стиснула зубы. Нельзя бежать. Нельзя.
– Эй, ты! – крикнула петухом. – Твоя псина? Отзови, или я ее прибью!
Полудурок Кайн не спешил приближаться. Орал издали, из-за спин уличных торговок. Шавка, думая, что я отвлеклась, бросилась мне в ноги – я увернулась и сцапала ее за шкуру на голове, между ушами. Тут же вздернула повыше, так, что собака заплясала на дыбках.
– Ты, урод! Суку свою на людей натравливаешь! Щасс башку ей сверну!