Мораг убрала руку с меча и выпрямилась.
– Я хочу увидеть своего отца, слышишь, мантикор? Малявка хвасталась, что ты колдун и друг Врана. Позови его сюда или отведи меня к нему. Это моя просьба. Что ты хочешь за это?
Некоторое время Эрайн молчал. Было непонятно, куда он смотрит – то ли на Мораг, то ли на меня, то ли в огонь.
– Ты слышал? – не выдержала я.
Он медленно кивнул – колыхнулся сноп лезвий.
«Слышал. Лесс, неужели ты думаешь, что Вран не знает о существовании собственной дочери? И только поэтому до сих пор не встретился с твоей подружкой?»
«Знает, конечно. Мало того, он ее видел и залечил жуткие раны, которые ты принцессе нанес».
«Я? Разве мы встречались?»
«Еще как встречались. Чуть не прикончили друг друга. Ты и впрямь не помнишь, что делаешь, когда на тебя находит?»
Усмешка. Эрайн отрицательно качнул головой:
«Не помню. Когда эта полуночная мразь берет верх… Впрочем, мы говорим о принцессе. Так, значит, Вран приходил лечить ее…»
«Нет. Гаэт Ветер отвез ее в Сумерки. Мне… как-то удалось призвать Гаэта. Вообще-то я хотела затворить Мораг кровь, но Гаэт меня услышал».
«Тогда почему ты привела принцессу ко мне? Обратитесь к Гаэту».
«Но Гаэт – где-то, а ты – здесь! В чем дело, Эрайн? Ты не хочешь нам помочь?»
Опять усмешка, опять покачивание головой.
«Свои желания маг должен выполнять сам. Лесс, мы об этом уже говорили. Мне казалось, ты поняла».
– Он отказывается? – вскинулась Мораг. – Почему? Что он хочет?
– Хочет, чтобы я училась все делать сама.
– Может, он хочет, чтобы его получше попросили? Что тебе надо, мантикор? Говори свою цену.
«Скажи ей – она не может дать мне то, что я хочу. А что я хочу, я возьму сам».
– Тогда сделай это просто так, Малыш! – выкрикнула я. – Даром. За красивые глаза. Просто потому, что тебя попросили о помощи две женщины.
– Каррахна! Мне на коленках поползать перед этой ящерицей? Под хвост его поцеловать? Хватит, пропасть! Пойдем отсюда, малявка.
Мораг рванулась встать, но я повисла у нее на локте.
– Погоди, миледи, погоди. Он не набивает цену и не издевается. Он вправду думает, что так будет лучше.
«Именно так я и думаю».
«Малыш, у нас нет времени. Мораг и ее матери грозит опасность. Где-то бродит колдун, который желает Мораг смерти, а ее мать и брата держит в заложниках. Я не справлюсь с этим одна, Малыш!»
«Колдун?»
«Колдун! Очень сильный, если смог скрутить Каланду… мать принцессы. Врану вряд ли об этом известно. Я даже уверена, что он ничего не знает. Если бы знал – помог бы. Давно помог».
«Колдун. Это другое дело. Так бы сразу и сказала».
– Ты позовешь Врана? – обрадовалась я.
Пауза.
«Позвать легко. Всего-то надо просто позвать, пожелать увидеть. Тот, кого зовут, обязательно услышит. И если захочет… или если сможет – придет».
– Позвать? Но я не знаю истинного имени Врана.
«Он услышит и без истинного имени. Истинное имя вызвало бы его наверняка. Почти наверняка. Но принцессе достаточно просто позвать отца. Без имени. Просто крикнуть: «Отец!»
– Просто крикнуть: «Отец»… И он услышит…
– Что? – Мораг затеребила меня. – Просто крикнуть? В темноту? Крикнуть: «Отец»? Мне?
«Проще простого, правда, Лесс? Почему ты сама не догадалась? Я сказал тебе об этом, и это моя ошибка. И тебе теперь никакой пользы от этого знания».
– Почему никакой пользы? Мораг, иди, зови отца. Пожелай его увидеть, обратись к нему. Он услышит тебя. Если сможет – придет.
«Или если захочет», – подумала я.
«Вот именно».
– Куда идти? – спросила Мораг.
– Можешь прямо отсюда звать. С этого места.
– Хм…
Она передернула плечами, встала и, не говоря больше ни слова, зашагала через поляну в лес.
«Эрайн, но ведь так можно призвать любого обитателя Сумерек?»
«И Полночи тоже».
«И они придут?»
Легкий жар – приливом. На мгновение мне показалось: крови в жилах добавилось вдвое, расправляя мне плечи, напрягая мышцы рук, окрашивая ночь алым. Гнев, гордость, хмельная ярость. Усилие воли, внутренний приказ. Спокойно. Спокойно. Выдохни.
«Сумерки могут прийти, но не желают, а Полночь желает, но не может. Однако слышат зов и те и другие».
«Но неужели Каланда не могла позвать Врана, когда попала в беду? Гордость помешала? Или… колдун?»
«Или Вран не откликнулся».
«Не откликнулся? Он мог не откликнуться? Почему?»
«На это есть множество причин, Лесс. Эта женщина, Каланда, как я понял, училась магии? Тогда Вран вполне мог посчитать, что испытание ей по силам и она способна справиться самостоятельно».
«Как не откликнулся Амаргин, когда я его звала. Как не откликнулся Эльго. Амаргин помалкивал в тряпочку и всем вокруг строго наказал не вмешиваться. Сама ковыряйся».
«Правильно. Ты же справилась».
«Справилась. Но, знаешь, запросто могла копыта откинуть. Погоди-ка… Эрайн! Я поняла, ты уже звал Врана. Сам звал, без нашей просьбы. Или Амаргина. Звал ведь? И они не ответили!»
Тренькнули лезвия. Мантикор отвернулся.
«Ты права. Не ответили».
«И ты решил, что это твое очередное магическое испытание. То, что ты остался в чужом мире один-одинешенек, с какой-то полуночной мразью на закорках, и пока ты ее не стряхнешь, домой тебе не попасть. Верно?»
Эрайн нагнулся, подтолкнул в костер прогоревшее полешко.
«Я бы мог убедить себя в том, что меня бросили и забыли, что я никому не нужен, что я порчен Полночью и что Сумерки для меня навсегда закрыты. И сладострастно страдать, и тешить свои несчастья, и упиваться жалостью к себе. А еще я бы мог обозлиться на весь мир и страшно мстить за обиды и непонимание, за то, что со мной так жестоко обошлись, за то, что не дали умереть, за то, что навязали эту уродливую плоть, а ведь я не просил! Не просил!»
Колючий кулак с яростью шарахнул по драконьей лапе, в ответ огромные черные когти впились в землю. Я сглотнула вязкую слюну. Обида. Это обида, что бы Эрайн не говорил себе и мне. Обида, горечь, потерянность.
«Дело не в том, чтобы не испытывать обиды, а в том, чтобы совладать с нею».
«Ты не уродлив, Эрайн. Ты прекрасен».
«Я знаю. Но что бы ты почувствовала, Лесс, если бы тебя разрезали пополам и вместо ног приставили четыре ящеричьи лапы, хвост и ненасытное брюхо?»
«Ты хочешь сказать… ты не всегда был таким? Ты заколдован?»
«Не говори глупостей. «Заколдован»! Это не шаманство какое-нибудь… – Эрайн провел ладонями по драконьим плечам, плавно переходящим в узкую талию. – Это сделала мертвая вода и… и кто? Кто, если не Стайг?»
«Что сделали?»
«Точно не знаю. Могу только предполагать. Я лишился ног, а дракон – головы. Кто-то соединил нас и оставил в мертвом озере на много-много лет. Пока из двух издыхающих не получилось вот это… забавное чудовище».
Звонкий шлепок ладонью по чешуе.
«Если не Стайг, то кто? Королева? Или… мальчишки?»
«Ты сражался с драконом?»
Эрайн обнял себя за плечи и склонил голову. В гаснущем чреве костра позванивали угли. Света они почти не давали, но жар дышал в лицо и шевелил волосы.
«Да. Я думал, что убил его, а он думал, что убил меня. Как бы не так! Бой продолжается. У меня больше нет меча. Зато у меня есть воля – она острее и тверже любого меча. Я намерен победить».
«Когда ты победишь, у тебя появятся ноги?»
«Плоть для волшебника – мягкая глина, Лесс. У меня появится столько ног, сколько я захочу».
Эрайн откинул голову и разразился хриплым клекотом. Я не сразу поняла, что он смеется. Потому что в хохоте этом не было торжества. Вызов – сколько угодно, а торжества не было. Смех не победителя – обреченного.
– Эй!
Малыш оборвал хохот, шипастые уши настороженно развернулись. Я услышала шаги по траве и скрип кожи.
– Кого тут добить, чтоб не мучался? – Мораг подошла к нам.
Эрайн угрюмо промолчал, я улыбнулась неловко:
– Как твои дела, миледи?
– Никак. – Она пнула обуглившееся бревно, подняв тучу искр. – Даже пьянчужка, ведущий беседы с коновязью, выглядел бы умнее. Он хоть уверен, что ему отвечают.
– Не поняла, тебе ответили или нет?
– Я тоже не поняла. – Принцесса носком сапога покатала алый уголек по золе. – Мне мерещилось – кто-то глядит из темноты. На меня. Кто-то трогает меня за плечи. Кто-то слушает мои вопли и хмыкает под нос. Кто-то шуршит и ходит за деревьями. Он… отец? Или лесные черти? Или ежи с бурундуками какие-нибудь?
– Я не слышала воплей.
– А что, надо было глотку драть? – Она тут же ощетинилась: – Орать так, чтобы в Южных Устах услышали?
– Да нет, можно и вполголоса, негромко…
– Каррахна! Я и звала негромко. Шепотом почти. Все равно чувствую себя дурой последней, словно штаны сняла в родном сортире, а оказалось – посреди площади.
Она фыркнула и брезгливо раздавила уголек – как таракана.
Эрайн шевельнулся.
«Я и не ожидал, что Вран ответит. Если бы он хотел поговорить с дочерью, он бы сделал это раньше».
– Значит, никакой надежды? – Я взглянула на мантикора.
«Пусть попробует еще. Завтра, через день. Но вряд ли мое присутствие – причина Вранова невнимания».
– Что он говорит? – нахмурилась принцесса.
– Надо попробовать еще раз. Завтра, послезавтра…
– Легче до Боженьки докричаться. Вставай, вампирка. Расселась на моем плаще.
– Малыш. – Я тщательно встряхнула плащ, прежде чем отдать его Мораг. – Ты знаешь, что за тобой идет охота?
«Знаю».
– Тут вокруг перрогварды рыщут. Это рыцари-монахи. Один тебя видел.
Эрайн мрачно смотрел на меня глазами-дырами. Мол, что с того?
– Валить тебе надо от Мавера, мантикор, – сказала принцесса. – И подальше. Ты сегодня людишек в клочки порвал, а это уже не овцы краденые. Тебе вообще на одном месте оставаться нельзя.
– У меня просьба, Малыш. – Я подошла к нему поближе. Едкий змеиный запах защекотал ноздри. – Пойдем с нами. Мы направляемся по дороге на северо-восток, а ты иди вдоль дороги, лесом.