Примелькалась я, наверное, в зверинце: четырехрукий толстопуз опять высунул любопытное рыло, а черная тварь не рыкнула и даже не застрекотала, когда я проносила мимо наполненный сосуд. Волкоглавый вулфер подполз к решетке и заскулил. Может, ему тоже пить не дают?
– Девонька! – Старик хрипло раскашлялся, вцепившись в решетку. – Неужели принесла?
– Обещала ведь. Кто-то в фонтане кораблики пускал, вот тебе и чашка. Погоди, не цепляйся, перевернешь! Неудобная какая…
Я попыталась пропихнуть лодку сквозь прутья, но она застряла на первых дюймах. Слишком широкие борта. Старик суетливо дергал ее к себе, плеща водой на рукава.
– В таких лодочках, девонька, у нас на Севере мертвецов к Холодному Господину отправляют. – Он жадно облизал пальцы и снова вцепился в игрушку. – А ты мне, девонька, жизнь принесла.
– Не пролезает. Подставляй рот, я тебе волью осторожно.
– Нет, не так. Подержи-ка ее.
Дед просунул руки между прутьями, повернул лодочку бортом к себе. На мгновение колышущаяся вода словила факельный блик и мое отражение – черное пятно головы на огненном фоне. Ох, Ската, не…
Старик вырвал лодочку у меня из рук и опрокинул ее прямо на решетку. Выплеснулась вода, лодка полетела на пол. Костлявые пальцы сцапали меня за грудки, со всей силы приложили лбом о железные прутья, мгновенно обросшие ржавчиной как рыжим плющом. Железо распухало и слоилось на глазах, от удара прутья переломились, мокрые хлопья брызнули во все стороны, я рванулась назад, затрещала ткань, и тут прямо между нами, срывая дедовы руки, взметнулась с пола крылатая тень.
От вопля заложило уши. За рассыпающейся решеткой встали дыбом огромные петли в хитиновых чешуях, топорща пятнистую ветошь, мелькнуло членистое брюхо с бахромой суставчатых ножек. Скату унесло под потолок, и там, в темноте, зашипело, защелкало, посыпались обломки, заплескали крылья, засвистел хлещущий куда попало зазубренный хвост. Пару мгновений я оцепенело таращила глаза – а потом повернулась и бросилась прочь.
Зигзагами. Влево – от протянутой вулферовой руки, вправо – от когтистой черной лапы, влево – от клацающего клюва, вправо – от зубастого рыла, влево – от неподвижной серой фигуры, оглохнув от визга, перхая от пуха и пыли, мимо пустых камер, ступнями чувствуя сотрясение плит, вибрацию ползущего за мною гада. Вылетела на свет, сломя голову – через зал, почти на четвереньках – по лестнице, только на верхней площадке, полностью лишившись дыхания, осмелилась оглянуться.
Он вывалился из коридора, волоча пятнистую рвань, щелкая насекомыми ногами и наступая на собственные космы – великанская бурая мокрица с головой старика и двурогим хвостом. Рот его был разинут, глаза горели, он двигал локтями как бегущий человек. Он спешил не к лестнице – к бассейну. Ската? Ската исчезла. Не убил ли он ее?
В этот момент умолк звон струй. Водяная сеть опала. Где-то в недрах дворца загудел колоссальный орган, словно все ветра подули во все трубы на свете. Сверху я увидела, как вода в фонтане скрутилась воронкой и стремительно начала уходить. Последний рывок – чудовище перевалилось через борт и ляпнулось на голый мокрый пол.
Зал наполнился шуршанием, шорохом быстрых шагов, шелестом одежд. Они молча выходили из арок и окружали бассейн – празднично разодетые, разрумянившиеся от танцев, с веерами, с цветами в волосах, с серьезными строгими лицами. Расступились – по проходу шла Королева. За нею двигались Вран, рыжий Гаэт и еще несколько незнакомых мужчин и женщин. Я встретилась взглядом с Ирисом, который проталкивался поближе к фонтану. У Ириса было такое лицо, что меня холод прошиб.
Кто-то коснулся моего плеча. Сзади стояли двое – мои давешние партнеры по танцам: хрустальный юноша и золотая женщина с кисточками на ушах. В глазах их словно двери захлопнулись – не только тепла, даже узнавания в них не было.
– Ассс! Шшшаааа… – Мокрица на дне бассейна по-змеиному приподнялась, ощетинясь рваньем, распяленным на тонких остях. Тощие стариковские руки растопырили локти, стиснули кулаки. Прямо под ними, на бледном брюхе, шевелился двойной ряд лаково блестящих тараканьих ног.
Вран и Гаэт с двух сторон запрыгнули на бортик, в руках они держали по копью. Острия слаженно ткнулись – одно слева, другое справа. Чудовище прянуло вниз, припало ко дну. У него было злое, отчаянное лицо человека и гадкое тело насекомого.
В толпе тут и там блеснули мечи. Я вдруг сообразила, что вокруг бассейна стоят исключительно мужчины, и все с оружием. Только одна женщина бесстрашно ступила на бортик – Королева. Сложив пустые руки на животе, она оглядела тварюку, а потом подняла голову, безошибочно обнаружив меня на верхней площадке лестницы.
– Вран? – Обращаясь к волшебнику, она смотрела на меня. – Чуешь его?
– Нет. Он ушел.
Взгляд Королевы жег мне лицо. Я щурилась, лоб и щеки щипало как на морозе.
Королева громко сказала:
– Здесь был демон.
Ропот поднялся волной, присутствующие взволнованно переглянулись. Ирис за спинами воинов закусил губу. Рядом с ним я увидела Каланду: она хмурилась, глядя на Врана. Вран обвиняюще ткнул в меня пальцем:
– Ты, смертная. Это твой демон. Ты вызвала демона из Полночи.
– Это была моя фюльгья! – крикнула я. – Она меня спасла. От этого… от этой мокрицы.
– И зря, – буркнула золотая женщина у меня над головой.
– Фюльгья? – Королева приподняла бровь.
– Горгулья, – пояснил Гаэт. – Она липнет к девчонке как банный лист. Ты все-таки ее выпустила, Леста.
Он посмотрел на меня с укором и покачал головой. Достукалась, мол. Я нахохлилась и обняла себя за плечи. Только сейчас я ощутила, что платье на спине и подоле у меня влажное, с волос едва ли не каплет. Мокрая курица, одно слово.
Королева окинула взглядом собрание.
– Фюльгья или нет, это в первую очередь демон. Тому, кто призывает Полночь на мои земли, не место на моей земле. Таковы наши законы и моя воля. Если кому есть что сказать, я выслушаю его мнение.
– Нежить будет прорываться и гадить через девку, – заявил Вран. – Я считаю, смертную надо выставить.
– Она выпустила фолари из клетки, – сообщила синеволосая женщина с перьями на руках. – Ей не место с нами.
– Фолари не ушел бы далеко, – фыркнул Гаэт. – Но горгулья наладилась пролезать во все щели. Я видел ее следы на берегу. Я отвезу смертную в серединный мир, Королева.
Вран зло оскалился:
– Если бы мы с Госпожой не почуяли демона, ушел бы фолари. А то и остальных выпустил.
– Остальных не успел бы. – Гаэт посмотрел вниз, на свернувшегося кольцом урода. Сейчас, прикрыв насекомое тело пестрым рваньем, он опять сделался похожим на старика в отрепьях, сидящего на мусорной куче. Обхватив собственные плечи, чудовище затравленно озиралось. Я поймала себя на том, что делаю то же самое.
– Боюсь демонов! – крикнула из толпы девушка в папоротниковом венке. – Боюсь тех, кто призывает демонов! Они призывают само небытие!
– Смертная должна уйти! – рявкнул у меня над ухом хрустальный юноша.
– Я поручился за нее. – Негромкий голос Ириса перекрыл ропот и спор. – Я беру ее вину на себя.
Ирис отодвинул смуглого воина с зеленоватой шевелюрой и пролез в первый ряд.
Ой, мама…
– Кто поручился, тот и отвечает, таковы наши законы и моя воля. – Королева улыбнулась одними губами, глаза ее светились, как солнце сквозь облака. – Но вина моего подданного, призвавшего Полночь, и вина смертного, сотворившего то же, несоизмеримы. Выкупом является не изгнание, но суд судьбы. Принимаешь ли ты вину смертной на себя, поручившийся?
– Принимаю, Госпожа.
– Ответишь ли за чужую вину, Босоножка?
– Отвечу, Королева.
Господи, о чем они? Что это значит?
– Трижды сказано. Теперь говори с судьбой на ее языке.
Королева кивнула и соступила с бортика на пол. Толпа раздвинулась, освобождая периметр бассейна. Рядом с Ирисом остался стоять Вран. Он протянул брату копье.
– Прикончи морского выродка, малыш. – Узкая улыбка прорезала темное Враново лицо. Волшебник глянул на Королеву. – Поющая раковина из огненного стекла на моего брата.
– Два желания, черное и белое, – откликнулась Королева. – На фолари.
– Я беру оба желания! – Гаэт схватил Врана за плечо. – За тайную тропу. На Ириса. А твою раковину, Чернокрылый, за последний вздох. На фолари.
– Нужен мне твой последний вздох, – фыркнул волшебник, отшагнув назад. – Ну да ладно. Принято.
– Принято, – улыбнулась Королева.
Это что, игра? Ничего не понимаю. В толпе азартно зашушукались, ропот круговой волной прошел от центра к краям.
Ирис спокойно смотрел на чудовище, покачивая копье в руке. Старик в бассейне зашевелился, медленно приподнимаясь. Они сцепились взглядами и словно бы отгородились от всех прозрачной стеной.
– Лунный карбункул на фолари, – сказал над моей головой юноша.
– Песчаное слово на Босоножку, – откликнулась золотая женщина.
– Принято.
– Да вы что, свихнулись? – закричала я, перегнувшись через перила площадки. – Это суд или балаган? Как вы можете? Королева, он ведь твой человек! Я сейчас же от вас уйду. Сейчас же. Гаэт, отвези меня домой!
Хоть бы кто внизу повернул ко мне голову! Будто не слышали.
– Помолчи. – Пальцы юноши больно впились в плечо. – Ты свою роль отыграла.
– Рири, нет! – Золотая женщина щелкнула пальцами. – Переигрываем. Песчаное слово на смертную.
– Пустите меня! – Я принялась дергаться, но эти двое держали крепко. Они беседовали, обращая на меня внимания не больше, чем на собачку, рвущуюся с поводка.
– Ку-уна… Ты не Госпожа, чтобы ставить на смертных.
– Один раз можно.
– Нечестно менять ставки! Накинь рыбью кожу.
– Принято.
Ирис сжал копье в обеих руках, повернул его тупым концом вперед, поднял над головой – и прыгнул вниз. Чудовище лоскутной лентой взвилось навстречу. Хлоп! – стариковские руки впустую хватанули воздух, Ирис перелетел через фолари и пришел ему на спину.
Шшшсссс! Взгорбились гигантские петли, темная фигурка, не выпустив копья, провалилась между ними куда-то на дно.