– Я много чему научилась. Каланда, разве ты не боишься своей старшей дочери? Ты стоишь совсем близко. Я думала, ты сбежала из Амалеры из-за нее.
Моя бывшая королева впервые улыбнулась. Печально улыбнулась, взглянула на Мораг и покачала головой:
– Теперь не боюсь. Но ты права. Я сбежала из-за нее. Больше двадцати лет боялась не то что взглянуть, на милю приблизиться. Все не настолько страшно оказалось. Я уже говорила девочкам и тебе скажу – нам нельзя прикасаться к Мореле и нельзя применять волшебство… насколько далеко надо отойти, я пока не представляю. Но бегать и прятаться нам больше нет нужды.
У Каланды и голос стал другим. Она говорила без акцента, вернее, с малюсеньким акцентом – но не с андаланским, а с найльским. Сколько лет, холера… все меняется, даже волшебники.
– Грейн, прибери тут. И позови слуг, пусть поставят стол и принесут стулья. Нам надо побеседовать, девочки. И поесть. Я страшно устала, гоняясь за собственной дочерью. Но прежде ты, араньика, и ты, Мореле, умойтесь, а то глаз не видно за грязюкой. Вита, у тебя есть вода?
– Есть, – кивнула Корвита Клест. – За ширмой. Там полкувшина оставалось, я прикажу, чтобы еще принесли.
Мораг взяла меня за плечо и поволокла за ширму.
– Как ты здесь очутилась? Тебя же заперли!
Она подставила руки, я наклонила кувшин с тепловатой еще водой. Не так много времени прошло с тех пор, как леди Клест готовилась ко сну.
– Услышала, что ты попалась, и понеслась тебя вытаскивать.
– А что Клестиха болтала про оборотней?
– Это я оборотень.
– Ты – оборотень?
– Я колдунья, Мораг. Ты сама велела мне колдовать.
– Ни хрена себе! – Принцесса фыркнула, щедро меня обрызгав. – Разнесла всю комнату, кокнула воина с мечом… Чем ты его, кстати?
– Потом. Я хочу предупредить. Мораг, будь осторожна. Корвита пыталась тебя отравить. Послеживай за ней.
– У, лахудра! Да я ее…
– Тссс. Теперь ты полей, у меня кожу от этой дряни щиплет.
– В смоле, что ли, извозилась?
– Это горгулья кровь.
– Чья-а?
В комнате суетились слуги, убирая обломки и поднимая опрокинутый стол. Ни перепуганных возгласов, ни лишних вопросов я не слышала. Утром люди Равика Строгача и не вспомнят, что выносили труп из разгромленной комнаты. Неужели эхисерос так и живут, постоянно насилуя память и мысли окружающих?
Гадко как.
Это я разумом понимала, что гадко. Но внутри у меня ничего не шелохнулось. Как не шелохнулось, когда я увидела, наконец, живую настоящую Каланду, когда увидела Мораг, потрепанную после драки, но вполне здоровую и привычно огрызающуюся. Что-то нутро мое перестало отзываться на происходящее. Я чувствовала себя как под стеклянным колпаком.
Меня больше не интересовало, чем завершится эта история.
Моя история уже завершилась.
Мы вернулись в комнату, не то чтобы приведенную в божий вид, но кое-как расчищенную. Стеклянное крошево под ногами уже не хрустело, но вместе с ним вынесли и войлочные ковры. Ободранная спальня выглядела убого. Зато на столе собрали холодный ужин – копченое мясо, сыр, хлеб, масло, мед. Жбанчик с каким-то напитком. Сидр или квас, не похоже, что вино. От вида еды мне стало дурновато.
– Я хочу разобраться, что тут у вас происходит, – заявила Каланда. Корвита сидела рядом с ней, с другой стороны усадили меня, а Мораг – напротив. – Сейчас каждая расскажет… ну, для начала – как она тут оказалась. Начнем с тебя, Вита. Мне очень интересно узнать, что сподвигло тебя на эту выходку.
– Это не выходка, мама. – Корвита встряхнула волосами и сложила перед собой руки на столе. Пай-девочка, да и только. – Король Амалеры Нарваро Найгерт оказал Галабре честь и выбрал меня своей невестой. Отец был очень рад. Мы не стали тянуть со свадьбой, поскольку последнее письмо от тебя пришло из Маргендорадо почти сразу после Бельтейна, и ты не высказывала намерения вернуться.
– Милая моя, письмо о твоей свадьбе заставило бы меня бросить все и приплыть обратно. Почему же письма не было?
– Боюсь, оно потерялось в пути, мама. – Девушка опустила глаза.
– Письма в такую даль не посылают в единственном числе.
– Этим занимался отец, мама. Я не знаю, сколько было писем.
Все ты знаешь, подумала я. Лорд Клест мог отослать хоть десяток, твоими стараниями не дошло ни одно. Каланда повертела в пальцах нож и аккуратно положила его на серебряную тарелку. От тихого звяка меня передернуло.
– Ладно. Еще вопрос. Вита, ты прекрасно знала, что в Амалере живет твоя старшая сестра и она для нас с тобой опасна. Хочешь сказать, ты об этом позабыла?
Мораг, криво ухмыляясь, поглядывала на сестру. Прикусила губу, видимо стараясь удержать едкие замечания. Корвита сидела, опустив ресницы, и созерцала свои сцепленные пальцы.
– Я собиралась просить короля Найгерта, чтобы он к свадьбе куда-нибудь отослал принцессу. А потом отправила бы к ней верного человека с письмом, где все бы объяснила. Я надеялась, мы найдем общий язык. Мы же сестры.
Каланда покачала головой, отрезала кусочек сыра и положила его на хлеб. Ничего не сказала.
Я молча смотрела на хорошенькую паршивку. Ткнуть бы в нее пальцем и разразиться обличительной речью, но я молчала. Пусть выкручивается. Пусть она выкручивается, а Мораг ее топит, если захочет. Мне опротивело копаться в чужом белье.
– И тебя совсем-совсем не волнует, что Герт – твой брат? – не выдержала Мораг.
– Он не брат мне. – Корвита примиряюще улыбнулась. – И тебе не брат. Я это знаю, сестра. Я даже знаю, чей он сын. Вычислить было проще простого.
– Мне – точно не брат. А вот тебе – племянник. Вам нельзя жениться.
– Подумаешь – племянник! Это почти что кузен. В Найгоне двоюродное родство – не повод отказываться от женитьбы.
– Мы не в Найгоне! – рявкнула принцесса, сжимая кулаки. – Мы в Даре! Поворачивай оглобли, чучело, и катись в свою занюханную Галабру!
Бац! Каланда с силой хлопнула ладонью по столу. Аж блюдо подпрыгнуло.
– Спорить будете потом. Потом, я сказала! Сейчас вы рассказываете. Мораг, твоя очередь.
Та выдохнула шумно, скрипнула зубами. На скулах ее проступили красные пятна, а шрам побагровел.
– Прикажи подать вина… мать. Я не могу пить эту болотную водичку.
– Вита, озаботься. Мореле, дорогая моя, успокойся и рассказывай. Что ты здесь делаешь, на полдороге к Галабре?
Корвита озаботилась лично и вышла из комнаты. Она явно побаивалась мать и старалась быть паинькой, чтобы не раздражать ее больше, чем уже есть.
– Я искала тебя. – Принцесса еще раз вздохнула и принялась знакомым жестом тереть ключицы сквозь кольчугу и кожаную котту. – Мы с малявкой вскрыли гроб и нашли в нем кукол. Решили, что тебя украл какой-то колдун. А перед этим спрашивали отца… то есть короля Леогерта. Он сказал, что тебя нет среди мертвых.
Каланда вытаращила на меня глаза:
– Ты умеешь говорить с покойниками?
– Не я. Грим с кладбища. Небольшая сделка.
– Боже мой. Зачем вы вскрывали гроб?
– Затем что малявкин грим заявил: в гробу нет тела. Где малявка этого грима подцепила, я не знаю.
Вернулась Корвита. Она прижимала тяжелый кувшин к груди, оберегая поцарапанную лапку. Мораг потянулась было за вином, но отдернула руку, а Корвита отскочила, плеснув красным на халат. Сестры сцепились ненавидящими взглядами.
– Вита. – Моя бывшая королева устало помассировала виски. – Вита, налей всем и сядь. Не время играть в гляделки.
Я отказалась, Корвита налила матери и себе и поставила кувшин в центр стола.
– А эта пусть сама за собой ухаживает.
Мораг ухватила кувшин и присосалась к нему, не обратив внимания на пододвинутый матерью бокал.
– Господи мой боже… – Каланда поморщилась, глядя, как дочь некрасиво и жадно пьет, проливая вино на одежду. – Мореле, ответь мне, зачем ты рвалась в дом и порубила моих людей?
– Хотела лахудре этой шею свернуть. Клестихе ощипанной, вороне вороватой. Потому что колдуном оказалась именно она. Невеста, каррахна, мокрое место!
Корвита сузила глаза, но промолчала. Каланда нахмурилась:
– Каким колдуном?
– Мы думали, тебя колдун украл! Злобный колдун украл и держит в плену!
– Я не крала маму, – снисходительно усмехнулась Корвита. – Я слишком маленькая была. Это она меня украла, если уж на то пошло.
– Малявка говорила, ты колдовала. Она тебя видела!
– Где? – напряглась юная леди Клест. – Когда?
Все обернулись ко мне. Я пожала плечами:
– Сегодня вечером, у перрогвардов. Я сидела в клетке со своим хвостатым дружком.
– Каким дружком? – Каланда даже стукнула кубком по столу. Корвита тут же подхватила жбанчик с сидром и ловко наполнила ее бокал. – Вы меня запутали совсем. Теперь ты рассказывай, Леста. Все нити к тебе сходятся. Похоже, это твоя паутина, араньика.
Када аранья асе ило де теларанья.
– Если уж рассказывать, то сначала. Каланда, ты знаешь, что попала в Сумерки моими трудами?
– Знаю. – Она покачала бокал. – Все я теперь знаю. Чересчур сильное чувство может спровоцировать на магическое действие даже неинициированного эхисеро. Только действие это неуправляемое и потому опасное.
– Чересчур сильное чувство может спровоцировать на магическое действие любого человека, Каланда. Любого. Особенно если это сильный страх. Страх творит чудеса. Страх открывает ворота в другой мир.
– Не согласна, араньика. Иначе я бы видела в своей жизни гораздо меньше трупов.
Тоже правда.
Как мне ни хотелось отмолчаться, пришлось рассказывать про свои приключения. Многие из них даже Мораг были в новинку. Я рассказывала, бесцельно катая в ладонях пустой бокал, стараясь быть как можно более краткой и отстраненной, рассказывала об Ирисе и Амаргине, о Вране, о Королеве, о Стеклянном Острове и о моей фюльгье. Немного замялась, когда дошла до клада Короля-Изгнанника на Стеклянной Башне. Облизнула сухие губы.
Корвита тут же потянулась через стол налить мне. Подлизывается, глупая. Едва дотянулась, едва не опрокинула бокал. Загремел стул – Мораг неожиданно вскочила. Метнулась длинная рука, наотмашь ударив Корвиту по запястью, жбанчик отлетел, расплескивая струю, бокал опрокинулся, и золотистая лужица сидра на столе тут же поросла облаком шипучей пены.