ник рецептов и побасенок. Я встречала полудемонов и полудролери и волшебных существ, не принадлежащих ни Полночи, ни Сумеркам, ни серединному миру… и других существ, принадлежащих всем мирам сразу. Но таких, как ты, милая моя, я не встречала. Таких, как ты, больше нет. Ты – дочь сумеречного волшебника, и он заострил тебя как свой собственный клинок. Ты рассекаешь связь человека и демона и отправляешь последнего в Полночь против воли первого. Андаланские кальсабериты тебя бы с руками оторвали, чтобы ты экзорцизмы проводила. Настоящее чудо – одним прикосновением одержимый излечивается…
Вздох, пауза. Мораг смотрела на мать, забыв руку на горле. Каланда улыбнулась через силу:
– Вот так, милая. Ты дочь сумеречного волшебника и сама волшебница. Необученная, неинициированная, но силы в тебе… Контролировать ты ее не умеешь, свою силу. Ты не замечала, что многие твои мечты исполняются? Не кратковременные желания, а мечты выстраданные, сокровенные?
Принцесса решительно помотала головой:
– Вот уж нет!
– Может, криво, косо, не вовремя, но сбываются.
– Ни одна не исполнилась. Если бы они исполнялись, я бы тут с вами не сидела.
– Да? О чем же ты мечтала? Только честно, как на исповеди – о чем?
Мораг усмехнулась:
– Я на исповеди о таком не говорю. Но если хочешь, скажу, тебя это вряд ли смутит. Я люблю своего брата. То есть он мне не брат, как выяснилось. Но в глазах людей – брат, так что все в мечтах и остается.
– Что остается в мечтах?
– Ну, мать, спрашиваешь… трахнуть его хочу.
– Один раз? – Каланда изобразила непонимание.
– Ясно, не один. Чтоб мне провалиться, я люблю его. Хочу всегда быть с ним. Хочу быть ему нужной, незаменимой. Единственной, каррахна.
– Защищать? Оберегать?
– Ты его видела, мать? Он хрупкий, как… как стеклянный цветок. У него запястья, как лучинки, для него даже кинжал тяжел, что уж про меч говорить… И голова все время болит… Малявка уверяла, его кто-то губит, в могилу сводит. Мы думали – тот колдун, которого нет… Ведь не Вита твоя?
– Нет, – Каланда покачала головой. – Но я знаю, кто это делает.
– Кто?
– Не догадалась еще? Твое желание исполняется – он слаб и хрупок и ты можешь защищать его.
Мораг вскочила. Никогда не видела у нее такого лица. Даже не представляла, что у Мораг может быть такое лицо.
– Нет. Нет! – Она умоляюще посмотрела на меня: – Малявка!
– Похоже на правду, – сказала я.
Принцесса закрылась ладонями и рухнула на стул. Матери нельзя было подходить к ней, а я не решилась. Да и как бы я могла ее утешить?
– Больше всего меня пугали твои приступы, – продолжала Каланда. – Я поняла: ты сама себя наказываешь за грехи, существующие и не существующие. Достаточно, что ты считаешь себя виноватой в них.
Мораг отлепила руки от лица и вцепилась себе в горло.
– Так он… он был таким ласковым, чтобы я не бесилась?
Вспомнилось, как Найгерт страдальчески закатил глаза, стоило Мораг отвернуться.
– Он боится тебя, – буркнула я неохотно.
– Боится? Меня? Меня?! Я не нужна ему, я ему не нужна…
Дыхание у нее пресеклось, она неловко дернулась, ударившись о стол. Тарелки поехали, лужица резво перелилась через край и закапала на пол.
– Вот сейчас! – крикнула Каланда. – Сейчас! Следи за собой! У тебя начинается приступ! – Она чуть сбавила тон. – Посмотри на меня. Я люблю тебя просто за то, что ты есть. Мореле, ты мне нужна. Я буду стараться, я избавлю тебя от этой напасти.
Я повернулась к ней:
– Почему ты не обратишься к Врану?
– Он откажется. – Каланда покачала головой. – Он не откликнется и не поможет, покуда во мне сидит демон. Я хорошо знаю этого гордеца, а ты не знаешь. У Мораг способности, а он не хочет ее обучать. Вдруг она найдет способ избавить себя от отцовского заклятья? Вдруг окажется, что ей не по нраву быть безмозглым орудием?
– А другого учителя ты не пыталась найти?
– Девочки… поймите, я много лет разгадывала эту загадку. У меня не было Амаргина, араньика, у меня была сумасшедшая эхисера старой закваски, дурацкая книга и негодующий Вран. То, что Мораг можно и нужно обучить без всякого гения, мне пришло в голову совсем недавно. С этой целью я ездила в Тинту, в Маргендорадо, в Ирею, в Карагон… Найти мага без гения, найти сильного мага без гения, согласного ехать на край света, в Амалеру, обучать принцессу-полукровку вопреки воле ее могущественного отца…
– Я сама обращусь к отцу, – заявила вдруг принцесса. – Я давно хочу познакомиться с папой. Пусть он МНЕ откажет. Малявка, отведи меня к нему!
– Я… я пока не умею. Постой! Я знаю только одно – надо идти вниз.
– Вниз?
– Спускайся все время вниз, пока не станет жарко. Чернокрылый гнездится у огненных жил земли, там его и найдешь. Спускайся вниз. Ножками. Или ползком на пузе. Или катясь на попе. Или как угодно. Вниз. Не вверх. Не прямо. Ни налево, ни направо. Вниз.
– А откуда начинается это «вниз»? – Мораг повторила мои слова, произнесенные в другой жизни.
– Откуда начнешь, оттуда и начнется. – А я повторяла объяснения Амаргина. Слово в слово.
– Значит, начну отсюда.
Мораг встала. Сунула в ножны меч, пристегнула кинжал. Одернула изорванную котту.
– Мам. – Каланда не шелохнулась, только глаза у нее опять намокли. – Мам, я вернусь, когда смогу обнять тебя.
– С Богом, маленькая. Отпускаю с тобой свою удачу.
Я проводила Мораг до двери. Тронула ее за плечо:
– А как же Ратер?
Меня дернули за кончик слипшейся пряди, а затем неожиданно крепко обняли.
– Я вернусь, передай ему. Он горько пожалеет, что пошел в монахи.
Мораг еще раз встряхнула меня и вышла. Шаги ее затихли в коридоре.
Дом спал.
Я прислонилась спиной к косяку и сказала женщине, одиноко сидящей за столом:
– Найди мага без гения для Корвиты. Если хочешь, я попрошу Амаргина взглянуть на нее. Может, он согласится помочь или посоветует что.
– Попроси… – Каланда слабо улыбнулась. – Ты стала волшебницей, хоть и своим путем. Я помню, ты была просто одержима.
– Да. И не на грош жертвенности. Когда-то меня очень мучал вопрос: Каланда, ты знала, для чего Райнара готовит меня?
– Если я скажу, что не знала, ты поверишь?
Я пожала плечами.
– Да мне сейчас как-то… не важно уже. Стела Диринга жалко.
Каланда промолчала.
– Вы куда теперь? – спросила я.
– В Амалеру. Мы не можем развернуться и ехать обратно. Свадьба – в первую очередь политика, она выгодна и для Галабры, и для Амалеры. Я уверена, Вите было достаточно намекнуть Никару, и тот решил, что это его великая идея, и отправил Найгерту ее портрет. Моранам действительно нужна эта свадьба, через Клестов они породнятся с Леутой. А ты куда сейчас?
– В гостиницу. Не помню, как она называется. Да она вроде единственная здесь.
– Я провожу тебя. – Моя бывшая королева поднялась. – До ворот.
Рохар Лискиец
Я промокла сразу же и насквозь. Лил дождь, не ливень, а просто сильный дождь, который и к утру не кончится. Тонкое платье отяжелело и облепило ноги, стесняя шаг. Я быстро начала мерзнуть, ведь лунный шелк – невеликая защита, когда ты один на один с осенью.
Улицы были черны, пустынны и незнакомы, а по ногам мчался водяной поток, полный песка и какой-то ветоши… а может, просто палых листьев. Я брела наугад, не очень-то стараясь отыскать гостиницу. Зачем ее искать, если там меня никто не ждет? Дождь смывал кровь и грязь и наполнял холодом мое пустое сердце.
Такая иллюзия полноты.
А еще ты не хочешь идти к людям, Леста Омела, потому что постыдно ревешь, а под дождем и в темноте очень удобно обманываться и делать вид, что ты не упиваешься жалостью к себе, а просто промокла. Скате, между прочим, сейчас гораздо хуже. Представить страшно, как ее порубили… крыло чуть не целиком оттяпали.
– Эй, сестричка! – Хриплый голос откуда-то снизу. – Пода-ай…
Нищий. Вот неуемный, ночь же на дворе, полз бы в свою нору!
– Нет у меня денег.
Я перешагнула вытянутые поперек улицы ноги.
– Руку подай! Встать помоги…
Есть просьбы, в которых нельзя отказывать. Нельзя, и баста.
Я повернулась, ухватила протянутую руку. Скользкую от воды, неожиданно горячую. У человека был жар.
Даже держась за меня, встать он не смог. Пришлось подставить плечо.
– Сестренка… спаси тебя Господь… – Он с трудом глотал воздух, навалившись на меня. Дыхание его пахло не вином, а свежей кровью. – Помоги старине Рохару… крылышки подрезали старине… Озолочу. И боженька тебя не забудет.
– Крылышки? – у меня сердце ёкнуло.
– Крылышки, сестренка. Правое чуть не целиком оттяпали.
Без слов я подлезла под левую его руку и обняла за пояс. У него даже плаща не было, только суконная безрукавка на голое тело и промокшие сбившиеся бинты в размытых темных пятнах.
– Куда идти?
– К себе веди, сестренка. Замели мое гнездышко.
К себе? В гостиницу? Ага, пустят меня в гостиницу в обнимку с бандюком порезанным!
– Не боись, сестренка. – Здоровая рука стиснула мне плечи. – Озолочу, головой клянусь! А боишься – просто отведи куда подальше… под крышу куда-нибудь. Чтоб не посередь улицы Рохару Лискийцу помирать.
– Я не знаю города. Сам говори, куда идти. Какой-нибудь дом заколоченный, но не заброшенный. Откуда хозяева съехали или отсутствуют временно. Я открою дверь, только покажи такой дом.
– Сестренка… ты ж и впрямь сестренка, своих нельзя бросать, да? Знаю такую хату, недалеко совсем… Дай Бог удачи тому, кто тебя верному закону обучил, ты мне поможешь, я – тебе, когда нужда придет…
– Силы не трать на болтовню, а? Я тебя и так еле тащу.
– Да я молчу, молчу… Вот туточки сворачиваем… а там совсем рукой подать…
– Черт! Держись на ногах!
– Из-з-зни… Башка крутится…
– Язык у тебя крутится. Свернули. Куда теперь?
Он огляделся, тяжело дыша. Здоровенный кабан, хотя немолодой уже, башка вся седая… или светлая, не поймешь. Если грохнется, я его не удержу. И не подниму потом.