чами. Потом со всего маху бросались в воду. Речка узкая, но в месте нашего купания относительно глубокая. Ощущение, как у Иванушки в сказке «Конёк-Горбунок», когда он прыгал в кипяток, а потом в холодную воду. Вода настолько холодна, что я ощущал ожог. Через минуту привыкал, мы быстро двигались, плескались, крякали, выскакивали, как ошпаренные, из ледяной воды. Полотенцем растирали докрасна всё тело. Ощущение необыкновенное, как будто тебя зарядили и ты можешь горы свернуть. Вот за эту бодрость, остающуюся на весь день, мы и любили эти купания.
Игорь становился всё молчаливее, задумчивее. Даже сумрачнее, если бы временами на него не накатывала бурная волна радости. Тогда он искрился, шутил, вёл себя, как малый ребёнок. Ясно было, что его настроение напрямую связано с тем, виделся ли он с Ниной, как она на него взглянула, что сказала.
А Нина будто забыла о разговоре, который произошёл у них перед родами. Вела себя просто, естественно, как с другом, но не как с любимым человеком.
Я поговорил с Поповиченко насчёт ее семьи.
– Да я сам думал, куда мне их пристроить, – ответил он на мою просьбу. – В одной комнате в общежитии, безусловно, неудобно жить. Есть один вариант. Дом рядом с нашим, видишь? Он на двух хозяев. В одной половине живёт Иван Иванович, а в другой – Черепова, грязная баба с пьяницей-мужем и кучей кур. Они в этом месяце переезжают жить в Аркагалу. Он там устроился работать взрывником на шахту. Вот в этот дом я их переселю. Всё-таки трое детей и две женщины. Договорились?
– Я знал, что вы поможете. Спасибо.
– А ты, случаем, не положил глаз на одну из женщин? Я думаю, что они долго не задержатся в одиночестве. Особенно эта, с тремя детьми, красавица. Как это её муж отпустил?
– Нет. Я не положил на них глаз. А красавицу муж не отпускал, она от него сбежала. Старшая, Валентина, работает у меня медсестрой.
– Ты сам определись как-то. Живёшь, как сыч, один. Уже не первый год здесь.
Я смутился, сам не знаю от чего.
Через некоторое время мы с Игорем помогали нашим подопечным заселяться на новое местожительства. Ох, и грязи они выгребли после предыдущей хозяйки! Мыли, скребли, выветривали устоявшийся запах перегара. Жена Ивана Ивановича заглянула к ним познакомиться и была чрезвычайно рада новым соседям. Теперь дом был чист и полон детей. Мы с Игорем были приглашены и часто наведывались узнать, не нужна ли наша помощь. Дом стоял на краю посёлка. За ним шла широкая полоса болот и огромных, как кресла, кочек. За полосой кочек шли пригорки и лес; карликовые берёзки, сосняк, пахучий багульник, заросли голубики, земля, покрытая мхом и усеянная грибами. В свободное время мы часто большой компанией ходили в этот лес. Ольга рассказывала нашим подопечным, какие заготовки на зиму надо сделать, чтобы семья не болела бичом севера – цингой. Нина редко присоединялась к нам из-за малыша. А Игорь продолжал страдать и молчать.
Но однажды он решился. Мы собрались идти в лес за грибами и ягодами. Он сказал Валентине:
– Идите без меня. Я сегодня буду занят.
Когда все ушли, он пришёл к Нине. Она встретила его без улыбки.
– Ты специально пришёл поговорить? Я чувствовала, что к этому идёт. Проходи.
Малыш спал в коляске под окном. Было тихо и как-то напряжённо. Игорь почувствовал, что ему не очень рады. В душе возникла сначала обида, потом страх, что его могут не принять и не понять.
Он замялся, опустил глаза. Но потом подумал: «Эх, была, не была! Двум смертям не бывать, а одной не миновать». Поднял глаза и решительно сказал:
– Нина, ты понимаешь. Я задал тебе вопрос, но до сих пор не получил на него ответа. Меня это мучает. Если тогда я хотел соединить наши жизни, тосковал по семье. Я выбрал тебя душой, сердцем. Я смотрю на тебя как на самую желанную женщину. Я измучился и не знаю, как себя вести, можно ли надеяться, что когда-то ты ответишь мне взаимностью.
– Игорь, ты хороший друг. Но ведь для семьи этого мало. Моё сердце молчит. Я уже имею опыт жизни с нелюбимым человеком. Снова повторять не хочу. Будь у меня хоть десяток детей, я не выйду замуж, пока не полюблю.
– В моём случае дети не играют роли. Просто это твои дети. Если любишь, то принимаешь всё, что связывает с любимой. Мне больно слышать это от тебя. Расскажи, что тебя мучает. Расскажи, как вышло, что ты вышла замуж за нелюбимого. Расскажи всё, что тебя мучает. Тебе легче станет. Я же вижу, как ты всё в себе держишь. Я не буду тебе навязываться. Я буду ждать и любить.
Нина молчала. А он подошёл к ней, взял за руку и нежно поцеловал пальчик. Этим напомнил, как ей было хорошо тогда, когда он в первый раз целовал ей все пальчики, когда нечаянно приложил свою руку к её животу и был ошеломлён движением ребенка. На душе стало теплее. Она впервые после родов прямо посмотрела на него. Он стоял перед ней – статный, сильный, мужественный, красивый человек. Удивительно яркие голубые глаза проникали в душу, в глазах была нежность и грусть. И ей захотелось заглянуть в эти глаза, заглянуть в душу человека, ощутить тепло его сильных рук. Она невольно чуть подалась навстречу. И он почувствовал это движение. Робко, очень робко обнял её большими руками, слегка прижал к себе. Но в следующее мгновение неистовое желание прокатилось горячей волной по всему телу. Он сильно прижал её к себе. «Что я делаю! Она же меня оттолкнёт и никогда не согласится на близость», – подумал он. Усилием воли взял себя в руки. Быстро отстранился. Сказал:
– Извини меня. Я тебя люблю.
И быстро вышел. Шёл, куда глаза глядят. Он подошёл к первой большой кочке и сел на неё. Обхватил плечи, как будто удерживал внутри свою бурю. Он так желал эту женщину, что ощутил физическую боль. А когда успокоился, огляделся, был удивлён, где он и что с ним. Он сидел на кочке. Кочки росли в болоте, между ними была вода. Его ноги болтались в этой холодной воде. И он до сего момента этого не ощущал. Встал, пошёл домой. Вода чавкала в ботинках. А он корил себя. «С ума сошёл. Если бы не убежал, мог бы беды наделать. Уж тогда точно меня бы на порог не пустили».
Он решил пока не приходить к ним, не надоедать. Это было мудрое решение.
Нина удивилась. Игорь так неожиданно умчался.
«Какой он сильный!», – подумала Нина. Она всем телом почувствовала, как он нежно, но сильно прижал её к себе. Потом вдруг испугался, что обидит, извинился и быстро ушёл. Она не лгала себе, ей хотелось, чтобы её обнимали мужские руки. Через платье она ощутила его неистовое желание. Внезапно в ней проснулась женщина, ощутившая свою желанность.
Она столько лет не знала любви, только насилие. Это был стиль её мужа, с этого начиналось их общение в штабе армии, где он был генералом, а она посыльной. Она знала, что муж любил её. Но это была своеобразная любовь. Однажды она была в штабе, а прилетевший снаряд разорвался совсем близко. Её осыпало выбитыми стёклами. Генерала там не было. Но через несколько минут он прибежал бледный. Увидел, что Нина жива, только лицо изранено осколками стекла и руки в крови. Медики были уже здесь. Он не мог ждать, пока её лицо очистят от крови. Взялся за дело сам. Обмывал её лицо и повторял: «Слава богу, ты не ранена». При этом, не стесняясь присутствующих, целовал её глаза, щёки, нос. Но это был единственный раз, когда она почувствовала, что любима, что нужна ему. В то время она уже была беременна. Генерал отправил её к своим родителям. Там и родилась их первая девочка. Окончилась война. Он приехал на неделю домой. Опять изнасиловал её. Брал по-скотски, не заботился о её чувствах. После этого появилась вторая девочка. А потом они зарегистрировались и стали жить в Тирасполе. Третья беременность. Он был очень жаден. Нина устроилась работать в детский сад, чтобы прокормить детей и себя. Ушла из дома. К тому времени она уже его ненавидела. Он мгновенно разыскал её. Вернул в дом. Приставил к ней Валентину. Отношение было прежним. Он продолжал её насиловать. Иного обращения с женщинами он не знал. Валентина понимала её и помогла ей – завербовалась на Колыму и взяла её с собой. Нина решила, что мужчин в её жизни больше не будет. То, что она знала, её не устраивало.
А сейчас внезапно природа заявила о себе. Ей захотелось как тогда, после их первого разговора, спрятаться от всех, закрыться одеялом, никого не видеть, не отвлекаться, сохранить в душе и теле нежность и силу мужских любящих рук. Однако малыш просыпался и требовал внимания. «Я потом ещё раз вспомню это. Неужели я начинаю влюбляться?» На другой день Игорь не пришёл. На третий день его тоже не было. Она затосковала. «Что, если он решил себя перебороть?» Мысленно она уже вторую ночь вызывала у себя это ощущение его объятий. Она чувствовала его поцелуи на своих пальчиках. Его не было уже неделю. Она извелась. Решила: всё, хватит себя распускать. Не смотрела больше на двери, не прислушивалась к шагам. Вдруг в прихожей раздался знакомый голос. Девочки кинулись встречать дядю Игоря. Нина замерла. Медленно вышла и, не в силах ничего сказать, уставилась на него своими большущими глазами. Девочки теребили его. Им надо было показать свой кукольный дом. Валентина женским чутьём поняла ситуацию. Взяла их за руки.
– Девочки, пойдёмте, поправим ваш кукольный домик, а дядя Игорь сейчас подойдёт и посмотрит.
Они ушли. Игоря и Нину непреодолимо потянуло друг к другу. Они стояли рядом, молчали, смотрели друг на друга. «Я тебя ждала», – прошептала Нина. Осторожно положила голову ему на плечо. Он ещё не верил, но ощутил счастье, понимая значение этих слов, обнял её руками, прижал к себе как единственную нужную ему женщину, его любовь, его судьбу.
– Люблю тебя, – прошептал он в ответ.
Вечер был шумный. Девочки показывали домик своих кукол. Валентина кормила всех ужином. Нина держала на руках малыша. Когда все успокоились, девчонки легли спать, малыша оставили Валентине. Нина сказала:
– Валентина, я провожу немного Игоря. Вечер тёплый. Хочу прогуляться.
Они едва успели скрыться за стеной дома. Даже говорить ничего не могли. Время шло, губы прижимались к губам, глаза смотрели в глаза и в темноте видели их свет.