Нина пошла в детскую, дрожащими руками схватила первую попавшуюся сумку. Кинула туда, не глядя, детские вещи.
– Дети, одевайтесь. Мы сейчас едем с отцом.
Она одела малыша, и они вчетвером выскочили из дома и сели в машину. Нина боялась, что он может покалечить Филимона. Генерал сел за руль и машина тронулась.
– Ближайший аэропорт у вас в Берелёхе. Там меня ждёт самолёт. Так что вылетим сегодня же. Не пугай детей, веди себя естественно. Поняла?
Нина молчала.
– Я тебя спрашиваю! Ты поняла?
– Поняла.
Нина думала о том, что Игорь ничего не знает. Он на работе. Успеет ли ему рассказать обо всём Филимон? Нет, если он всё ещё в рейсе, не успеет. У неё руки связаны и в переносном и в прямом смысле. На руках ребёнок. Но даже если Игорь в течение этого времени узнает о похищении её и детей, что он сумеет сделать против вооружённого генерала и его самолёта? Всё предрешено.
Они уже мчались по центральной трассе. Выскочили на деревянный мост. Нину затошнило. Она была беременна. Это был их общий с Игорем ребёнок.
– Останови машину, – сказала она.
– Ты что? Совсем с ума сошла? Я не буду останавливать машину.
– Останови! Меня тошнит. Я запачкаю машину.
Они съехали с моста. Нина вышла. Её вырвало.
– Ну, ты и плодливая сука, – сказал генерал. – Приедем домой, сделаешь аборт. – Он подал ей бутылку с водой. – Выполощи рот, чтобы от тебя не воняло. Полегчало? Садись в машину.
А на Кадыкчане происходило следующее. Филимон, как только машина отъехала, побежал к Поповиченко.
– Виктор Александрович, он забрал её.
– Кого – её? Кто забрал?
– Ну, вы же знаете, что к Нине Васильевне приехал муж, бывший, тот от которого она сбежала, генерал. Он её бил. Я заступился. Выкинул его. А он выследил меня. Наставил пистолет и заставил постучать к ней, чтобы она открыла. Сказал, что если она с ним не поедет, он меня убьёт. Она одела детей, и они уехали. Что делать? Игоря нет. Он где-то в командировке. Да он ничего не сделает. Генерал вооружён. И он бьёт её.
Поповиченко выругался.
– Игорь в Нексикане. Сейчас должен ехать назад. Они встретятся на дороге. Предупредить его нет никакой возможности. Надо садиться самим за руль и успеть разрулить ситуацию на дороге. Ты поедешь со мной, – сказал Виктор Александрович. Он вызвал своего шофера. Объяснил ему, куда и зачем они едут.
– Алексей, мы выедем на центральную трассу. Там может быть схватка. К нашей Нине Васильевне приехал бывший муж. Он насильно увозит её и детей с собой. Навстречу им из Нексикана едет Игорь Запасный. Ты понимаешь, что может произойти при этой встрече. Генерал вооружён. Игорь безоружен и вообще не представляет ситуации. Заедем за нашим доктором. Он войну прошёл. Кое-что понимает в этом.
Они прихватили доктора. Поповиченко рассказал в общих чертах ему о случившемся. Машина помчалась вслед генералу.
А на дороге в это время генерал приказал Нине сесть вновь в машину, и они теперь уже спокойно продолжали свой путь. Прошло около часа. Нина молчала. Девочки жались к матери. Малыш заплакал. Его надо было кормить и переодеть.
– Герман, останови. Мне надо малыша кормить.
Машина вновь остановилась. Девочки попросились выйти. Генерал вышел вместе с ними. Нина дала малышу грудь. В это время показалась встречная машина. Это Игорь ехал домой. Увидев машину на дороге, он пригляделся и узнал Нину. «Господи, что такое? Это же Нина! Что она делает здесь? Мои девчонки бегают рядом, с ними чужой мужчина». Внезапно Игорь понял ситуацию. «Неужели Нина согласилась уехать со своим бывшим мужем? Ну, уж нет. Нужно все выяснить». Игорь сбавил скорость и остановился напротив, поставил свою машину нос к носу со встречной. Выскочил и кинулся к Нине.
– Объясни мне, что происходит? Почему вы здесь?
Нина смотрела в это время в другую сторону. Она следила за генералом.
– Осторожно, Игорь. Он вооружён. Он бежит сюда. У него на Берелёхе свой самолёт. Пригнал его, чтобы нас без промедления забрать.
Девочки увидали Игоря и бросились к нему.
– Дядя Игорь! Дядя Игорь! – кричали они.
Генерал мгновенно понял, кто ехал им навстречу. Выхватил оружие из кобуры, чтобы выстрелить, но к Игорю подбежали девчонки, и он по привычке поднял их на руки. Стрелять было нельзя. Это спасло Игоря от мгновенной расправы.
Сзади на большой скорости приближалась машина. Надо было немедленно уезжать. К тому же нельзя было стрелять в Игоря. Свидетели генералу были не нужны. В это время он ещё это понимал.
– Девочки, быстро в машину, – скомандовал он. – На заднее сиденье.
Он сел за руль и приказал Игорю:
– А ну, садись в свою машину и убирай её с дороги. Не сделаешь, я её убью. Живо!
Он уже сидел за рулём и его пистолет смотрел Нине в ухо.
Игорь сел за руль своей машины и стал потихоньку пятиться.
– Не тяни время! Живо!
Едва Игорь отвёл свою машину так, что генеральская могла проскочить в просвет на дорогу, как он дал газ. Всё-таки не выдержал и выстрелил в последний момент в Игоря. Но попал ему не в голову, как целился, а прострелил плечо. Генеральская машина помчалась вперёд.
Едва она отъехала метров на пятьдесят, как машина с Поповиченко, Филимоном и доктором затормозила около Игоря. Его быстро перенесли и с ходу помчались дальше. Михаил уже на ходу освобождал Игоря от одежды и перевязывал рану.
– Он держит ее в заложницах, – простонал Игорь. – Она под дулом пистолета. Надо осторожно. Гнать, но не перегонять. Он на Берелёхе постарается от нас избавиться. Нина успела сказать, что у него там самолёт.
– Вот там мы его и прихватим. Тут недалеко есть прямая дорога на аэропорт. Мы свернём, и минут на пять будем раньше, – сказал Поповиченко.
Генеральская машина на большой скорости чуть не врезалась в самолёт. Резко затормозила. Первым выскочил генерал.
– Быстро, не медлите. Все в самолёт, – кричал генерал.
Но кадыкчанцы успели, они приехали на пять минут раньше. Машину оставили несколько в стороне, а сами скрылись за ближайшим самолётом. Когда генерал увидел их и стал разворачиваться, Филимон, недолго думая, врезал генералу по уху. Пистолет вылетел из его рук, а сам генерал отлетел в сторону и упал навзничь. Михаил быстро связал ему руки и ноги.
– А ноги-то зачем? – спросил Поповиченко.
– Для спокойствия, – ответил Михаил.
– Что мы будем с ним делать? Куда его девать? – поинтересовался Филимон.
– Я думаю, его надо судить. Он бил Нину, угрожал жизни ей и Филимону. Ранил Игоря. Он вообще бешеный, – сказал Поповиченко.
– Я знаю, он отвертится. На то он и генерал. У него в верхах найдётся защита, – сказала до сих пор молчавшая Нина. – Он до смерти перепугал детей. Если его судить, то надо здесь, на Колыме судить. Надо лишить его связи с Москвой. Мне трудно его видеть, до дрожи трудно. Вся жизнь с ним – сплошное насилие. Это я виновата, что Игорь ранен.
– Виктор Александрович, в конце концов вопрос придётся решать вам, – сказал Михаил. – Вы здесь старший и по возрасту и по званию.
– Лично я думаю, всё надо делать законным путём. Сейчас отвезём его на Кадыкчан. Наши органы заведут на него уголовное дело, – ответил Поповиченко.
Генерал очнулся и обрёл дар речи. Прежде всего, он выдал тираду матом. Когда запас этих слов иссяк, он приказал:
– Немедленно освободите меня. Я обращусь к своему командованию. Это дело даром не пройдёт.
Тут уж всегда выдержанный Поповиченко не смолчал:
– Прежде всего, ты сейчас не генерал, а преступник. Ты стрелял в человека, не убил его по чистой случайности. Ты похитил женщину и детей. Мы видели, как ты угрожал ей, приставил к её виску оружие. Ты совершил уголовно наказуемые противоправные действия.
– Какое он имел право жениться на моей жене? Мы не разведены. Она моя жена. Наша ссора – это наше семейное дело.
– Виктор Александрович, вы не будете возражать, если я заклею ему рот пластырем? – спросил Михаил.
Поповиченко кивнул. Генералу заклеили рот пластырем. Он ещё долго что-то мычал и смотрел на всех бешеными глазами. Его загрузили в машину Игоря. За руль сел Филимон Бутылкин. Остальные разместились в двух оставшихся машинах. Самолёт остался на взлётной полосе. Все отправились домой, на Кадыкчан. Притихшие девочки сидели, прижавшись к матери.
Суд над генералом состоялся в Сусумане. Он не имел возможности связаться со своим командованием. Сидел он недолго. Его вспыльчивость и привычка командовать сослужили ему плохую службу. На Колыме, в лагере, это не проходило. Он был найден в камере зарезанным.
Валентина
Быстро прошло лето, промелькнула осень. Наступила холодная и долгая зима. Морозы в декабре жестокие. День, как водится на севере, короткий; рассветёт часа на два или три, а потом наступала темнота. Мы с Валентиной вели приём больных. Приходили на работу – темно, уходили – тоже темно. Зимой одному в доме тоскливо. Игорь теперь постоянно занят. Большая семья. Валентина металась. Надо было помогать Нине. Но в то же время как-то неловко болтаться у них в доме на глазах. Теперь она больше бывала на работе. Я стал замечать, что она постоянно стремится быть рядом, напоить чаем, подкормить пирожком. Да и глаза её выдавали. В клуб на танцы она не ходила. Если бы ходила, быстро нашла бы себе пару. А так, истомилась женщина без мужской ласки. А мне не хватало женской. Я тоже не ходил на танцы в клуб. Какие танцы, мужику сорок вот-вот стукнет! Однажды вечером, закончив приём, мы сели пить чай. И как-то так вышло, что после чая мы очутились с ней на кушетке в опасной близости. Валентина притянула меня, прижалась всем телом. Потом слегка оттолкнула. Быстро подбежала к двери, закрыла на крючок. Задёрнула занавески. Торопливо выхватила из шкафа чистые простыни. Мы так торопились, как будто нас кто-то гнал. В одну минуту одежда была сброшена на стол. Нам не хватало воздуха. Дыхание сбилось. Я не помню, как все произошло. Нам было непередаваемо хорошо. Но всё закончилось слишком быстро. Я давно не знал женщины.