– Что это мы загрустили? Давайте споём песню. Я вижу гитару. Это твоя, Игорь? Что ты любишь петь?
– В основном романсы. Шёл к вам, хотел спеть один романс собственного сочинения.
– Это же здорово. Давай! Мы сегодня устроим вечер песни.
Я с удивлением посмотрел на Лёву. Никогда не слышал, чтобы он пел. Игорь взял гитару, сел удобнее и запел. Голос его, негромкий, тёплый, так и проникал в душу. К моему удивлению, Лев знал эту песню. И пел он великолепно.
Я бы сказал тебе много хорошего
В ясную лунную ночь у костра.
В зеркале озера звёздное крошево
Я подарю тебе вместо венца.
Бархатом трав лесных плечи укутаю
И унесу тебя в лунную даль.
Чтоб не искала ты встречи со скукою,
Звонкою песнею гнала печаль.
Песнею тёплою стужу развею я,
Чтобы оттаяли искорки глаз.
И расскажу тебе, если сумею я,
Как я люблю тебя, тысячу раз[10].
Я смотрел на Лёву. Что Игорь поёт, я знал. Он до недавнего времени был непременным участником художественной самодеятельности на посёлке. Но Лев никогда не пел.
– Извините меня великодушно, песня не моя, но я её люблю. И давно хотел спеть своей любимой жене, – сказал Игорь. – Кто автор, я не знаю. А вы, Лёва, знаете автора?
– Нет, к сожалению. Но песня мне давно нравится. А ты, Михаил, не смотри на меня так удивлённо. У нас с тобой не было возможности петь песни. Я пою с детства. А потом пошла такая жизнь, что было не до песен. Но в партизанском отряде я пел. И на Чукотке, когда служил, пел. И вам сейчас спою свою любимую. Вы её, наверное, знаете. Давайте все вместе споём.
Вьётся в тёплой печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поёт мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Эту песню все знали. Пели вполголоса, увлечённо, с любовью к песне и друг к другу. Даже девчонки подпевали. Песня кончилась, наступило время расходиться. Надо было укладывать малышей спать. Самый маленький уже уснул под нашу песню. Прощаться не хотелось… Я был очень доволен нашим песенным вечером.
Настали последние сутки моей жизни на Кадыкчане. Всё время сборов Валентина нам помогала. Я не услышал от неё ни одного слова упрёка.
Наша последняя ночь. Я благодарил Валентину, как мог. Не словами. Я благодарил её всем моим телом, всей моей мужской сутью. Благодарил за то, что она скрасила моё одиночество. Благодарил за её доброту, за то, как она всё это время ухаживала за мной, хозяйствовала в моём доме, понимала меня без слов. За её любовь и нежность. Ничем нельзя было это возместить. Я прощался с ней. И она это понимала.
– Не хочу быть гирей на твоих ногах, – шептала она. – Я знаю твою суть, твою совесть. Ты уходишь, это твой человеческий долг. Ты предупреждал меня. Я благодарна тебе за то, что ты был и пока ещё есть в моей жизни. Не надо много слов. Мы хорошо понимаем друг друга. Спи. Отдохни перед дорогой. У тебя впереди трудный день.
Я заснул. Когда утром рано проснулся, Валентина и Лев сидели на кухне за столом и тихо разговаривали. Я быстро оделся. Мы позавтракали и вышли на лёгкий мартовский морозец.
Я обнял Валентину. Мы постояли так несколько мгновений. Хорошо, что было пасмурно и туманно. Иначе слёзы на моём лице были бы заметны.
Игорь довёз нас до Берелёха. Там был небольшой аэропорт. Мы договорились с попутным самолётом лететь до Уэлена.
Земля Чукотская
Уэлен изменился со времени нашего последнего посещения. У причала стояли несколько байдар, а рядом мощный моторный катер.
Нас встретил старейшина уэленской общины. Появление там самолёта было важным событием. Его окружили жители посёлка. Вездесущие мальчишки лезли на крылья, но пилот им пригрозил и строго сказал:
– Отойдите все от самолёта на пять шагов. Немедленно!
Взял за шиворот самого шустрого, поставил его на землю. Остальные не стали ждать, быстро отошли.
– Тыгрыгын, скажи мужчинам, чтобы выгрузили из самолёта, что я вам привёз. Я должен лететь обратно.
– Хоросо, хоросо, лётчика Асения, я сейчас скажу.
Тыгрыгын – старейшина их общины. Он распорядился, работа закипела. Он наблюдал и что-то им по-своему говорил. Чукчи сгружали ящики и ставили их невдалеке от взлётной полосы самолёта.
Аэропорта в Уэлене не было. Просто сделали лётную полосу.
– А эти, – Тыгрыгын указал подбородком в нашу сторону, – зачем приехали?
– А эти сами тебе расскажут. Они едут дальше, – ответил Тыгрыгыну лётчик. Его звали Арсений. Он был хороший мужик. Чукчи его уважали. Как же, на самолёте летает! В то же время боялись, как огня, и слушались.
Мы отошли в сторону. Невдалеке от полосы стояла гора ящиков. Самолёт загрузили, и он улетел. Тогда Тыгрыгын обратился к нам.
– Куда вы дальше?
– Мы в Лорино.
– Я не советую вам ехать в Лорино. Туда нужно специальное разрешение. Но если вы оденетесь как местные, то можете проскользнуть без разрешения. Вам собаки нужны.
– Можно взять собак. Но нам говорили, что лучше на вертолёте. К вам прилетают вертолёты из Лорино?
– Прилетают. Но сегодня не будет, а вот завтра у нас праздник, и вертолёт прилетит и привезёт гостей. Вы с этим вертолётом улетите, как будто домой возвращаетесь. Понятно?
– Мы хотели бы купить у вас одежду и всё, что нужно для путешествия по тундре.
– О, это можно. У нас шибко хороший магазин. Там всё есть. А из Лорино вы на Горячие Ключи направитесь? Очень хорошие ключи. Купаться в них – здоровый будешь. А ночевать надо, у нас дом есть, по-вашему, гостиница. Уэлен шибко хороший, здесь всё есть. И магазин, и гостиница, и школа, и интернат, и мастерская, где разные фигуры из костей делают. Можете заказать. Назад поедете, себе возьмёте. Подарок хороший жене.
– Спасибо, Тыгрыгын. Ты нас проводишь, всё покажешь. Договорились?
– Договорились.
Мы пошли с Тыгрыгыном. Он любил Уэлен и гордился им. Пока мы шли, он ни на минуту не умолкал. Всё рассказывал нам. Интересно было узнать, что Уэлену около двух тысяч лет. Так сказали учёные, которые землю рыли, находили всякие фигурки и окаменелые остатки. В косторезной мастерской был музей. Талантливый народ эти чукчи. Было на что посмотреть. Я заказал красивую шкатулку. Рисунок предложила молодая девушка, которая сидела за рабочим столом. Она была единственная женщина, все остальные – мужчины, в основном старики.
Тыгрыгын привёл нас в магазин. Только здесь мы могли купить нужные нам для похода вещи: непромокаемый анорак, снегоступы, лыжи, покрытые камусом. Лыжи легко шли вперёд, но назад не съезжали благодаря этому покрытию. В магазине продавались вещи, которые мастерили местные жители. В продаже был даже гарпун и байдарка. Погода на Чукотке непредсказуема. Даже в июне может выпасть снег. А пурга длится дни и даже недели. Поэтому мы с Лёвой решили тепло одеться. Спать придётся на улице, как говорится, на свежем воздухе. Мы решили купить комплект одежды чукчей. Лев в своё время работал пастухом и носил эту одежду. Поэтому он выбирал со знанием дела.
– Прежде всего нам нужна кухлянка. Для зимы она двойная: мехом наружу и мехом внутрь. Если жарко, можно надеть одинарную. А если ночевать на улице, да ещё в мороз, то можно затянуть пояс потуже. Видишь эту верёвку посредине? Она продевается в эту обшивку по талии. Это и есть пояс. Шапка не только голову закрывает, она затыкает ворот кухлянки. Руки можно втянуть во внутрь рукавов. Они длинные.
Я выбрал красивую кухлянку, отороченную мехом песца.
– Возьмём вот такие, Лёва.
– Нет, на эту оторочку снег будет цепляться, – сказал Тыгрыгын. – Возьмите лучше с мехом росомахи. Мех росомахи не залепляется снегом.
Мы выбрали кухлянки, которые нам показал Тыгрыгын.
– Теперь надо брюки. Я хочу обратить твоё внимание, что брюки у них вверху широкие. Но икры они должны обтягивать плотно. Поэтому мерить надо, – предупредил Лев.
Мы примерили штаны. Мне они почти все были коротки, до талии не доходили. Я пожаловался девушке-продавщице.
– Смотрите, не одни штаны до пояса не доходят. Все коротки.
– Это правильно. Наши мужчины носят штаны низко. Кухлянка тело закроет. А в высоких штанах жарко. Они же в два слоя. Смотрите, наружные штаны шьют из камуса, это шкура с оленьих ног. Ворс направлен вниз. Это чтобы снег не задерживался. Да и в межсезонье удобно, дождь скатывается. Вниз делают штаны из тонкой шкуры телят оленя. Если штаны заправить в торбаса, туго затянуть, никакой снег внутрь не попадёт.
– У них всё продумано, Михаил. Бери первые подходящие штаны и купим ещё торбаса. Девушка, дайте ему самые большие штаны. Обувь тоже нужна здешняя. Да ещё снегоступы на всякий случай возьмём. Снегоступы не проваливаются, – сказал Лев.
Мы купили рюкзаки, сложили в них обновки и направились в гостиницу.
– Сказочный у вас магазин, Тыгрыгын. Хорошо, что мы купили всё здесь и не заморачивались раньше на эту тему.
Тыгрыгын был очень горд нашей оценкой.
– У нас часто бывают путешественники. Они не знают, что им нужно для путешествия по Чукотке. А мы знаем.
– Да, то, что мы купили здесь, не может сравниться ни с какой зимней одеждой. Я теперь спокоен, мы не замёрзнем, – сказал я.
– Тыгрыгын, может быть, ты нам подскажешь. Тут у вас недалеко от Горячих Ключей есть водопад. Говорят, очень красивый. Может быть, ты знаешь, как к нему лучше попасть. Очень хочется увидеть.
Просьба Лёвы была своевременной.
– О, это путь не близкий. От Горячих Ключей ещё сутки добираться на собаках. Но собак лучше брать в Лорино. И если вы не знаете, как с этой стороны заехать на Малый Анюй, то возьмите проводника. У меня есть знакомый проводник из Лорино. Если он завтра будет на празднике, я с ним поговорю и вам его покажу. Я вижу, что вы добрые ребята, не обидите его.
– Тыгрыгын, уже поздно, мы устали. Проводи нас в гостиницу.