Поэтому зонды-разведчики, не отличающиеся сообразительностью, обратили внимание на этот мозг только сейчас, а вот высокоуровневый стратег подумывал заключить с пленником союзный договор.
Узник — Диомед.
Скованный, преданный и ввергнутый в ад.
Маскарад пора кончать.
Зеркала взорвались пламенем, языками-лезвиями меткими разили нервные узлы, размашистыми всполохами ЭМ-излучения и россыпями тяжёлых частиц выжгли органы чувств, изувечили конечности, рассекли связи в нептунской плоти.
Сразу же — двадцатипятикратная тяжесть. Мостик словно опрокинулся. Ксенофон со всей свитой впечатался в переборку напротив, вслед за незакреплённым такелажем — каюты в кольце центрифуги не успели повернуться по направлению рывка. Псевдоматериальные струны, такие же, как в Фаэтоновом замедляющем поле, схватили нептунские клетки — все до единой. Угрожающим биохимическим процессам (сознанию в том числе) прекратили ход.
Фаэтону сейчас нужны пленные, не трупы. Медразведка ввела высшие центры мозга и связанные с ними нейропроводки в состояние, которое у базовой нейроформы соответствует дельта-волнам четвёртой стадии. Они спали — глубоко и без сновидений.
Пока ошпаренный, ослепший и покалеченный Ксенофон падал на стену, припрятанное под столиком ноэтическое устройство заработало. Сквозь бушующий ураган разнообразных энергий оно принимало кинжальный огонь данными от затаённого роя: с важнейших нервных каналов нептунца — прямиком на считывающие головки.
Когда напряжённые каюты провернулись назад, и сила тяжести опять направилась отвесно в пол, у Фаэтона была рабочая ноуменальная копия разума Ксенофона. Ноэтический прибор, всё-таки, мог не только читать, но и записывать.
Пора за дело.
Стая микроботов, отвечавшая за разум корабля, сообщила — поверх заражённых областей записан прежний рассудок. Вычислительная мощь снова подчинилась хозяину. Фаэтон передал манекенам:
— С корабля выходили какие-либо сигналы? Отследить все.
Кукла Ясона отчиталась, что никаких передач и вообще каких-либо известных науке и видимых приборам корабля сигналов не проходило, и в обшивке прорех (от антивещества, например) не появилось.
Адмирал Бёрд показал остальных нептунцев. Их пленило где попало — там, где застал внезапный рывок. Тех, кого рой не посчитал союзником Ксенофона, предупредили, и они успели занять замедляющие поля. Иные были переписаны в устойчивые к давлению мыслительные короба. Нептунская нейроформа хорошо приспособлена для высокоскоростной перезаписи, и разумы тех нептунцев выжили — в отличие от тел. Травм много, но ни одной смертельной, к нуждающимся уже телеспроецировали новосозданную реанимационную команду. Но пока — никакой паники, и возмущения нет. Нептунцы чувствительны к боли только тогда, когда сами хотят. Похоже, захват они сочли знатным розыгрышем.
Однако, никаких данных они не пересылали, и отпочковавшиеся на вычислительной палубе и на топливной оси парциалы Ксенофона всё это время молчали.
Эксперт от дронов сказал:
— Передач какого-либо рода не замечено. Ксенофон либо не смог связаться с вышестоящими, либо не предусмотрел провал и не подготовил запасной план — хотя он наверняка знал, что идёт в ловушку. Возможно, его лицом и ограничивается всё командование Молчаливой Ойкумены.
Но ряженый Одиссеем манекен возразил:
— При всём моём уважении, господа, смею заметить, что данные пока не полны. Мы нарушали герметичность корпуса — мы выдвигали антенны, мы общались с кораблями сопровождающего флота. Кроме того, двигатель-
— Постой! — воскликнул Фаэтон.
Причина — красный огонёк ошибки на золотом планшете. Фаэтон через Среднюю Виртуальность взглянул на неполадку. Ноэтический прибор не смог проинтерпретировать в мозгу Ксенофона некоторые области. Они были зашифрованы, или пользовались неизвестной создателям прибора мыслительной архитектурой. Можно сказать так — языком этой мысли устройство не владело.
А в понятых частях разума врага ключа от шифра не нашлось.
Шифровка продумывалась не в коре, и не в основных мыслительных сетях. Значит, мысль шла вне усыплённых областей разума. Значит...
Фаэтон через налипший на нервы Ксенофона рой отослал:
— Ты не спишь.
По тому же каналу пришёл ответ:
— Да. Этому любопытны поступки. Причин не видно. Объяснишь.
— Вы опять говорите по-другому. Вы Ксенофон, или кто?
— Такие вопросы без смысла. Я удержан и стеснён. Какое ваше право? Вы без ордера, вы не констебль, процедура не соблюдена. Я, по-вашему, "военный пленник"? Так говорите? Кичитесь якобы цивилизованностью, но достойного обращения не чувствую. Оправдывайтесь.
Усилив удерживающее поле, Фаэтон приказал медразведчикам рассечь все подозрительные нервы. Мозг в толще тела заискрился крошкой лазерных всполохов. Ответил Фаэтон так:
— Где твоё начальство? Велики ли ваши силы? Каковы ваши планы, цели и средства? Где спрятали звездолёт? Где ваш Софотек? Что вами движет?
— Пустое. Запросы ссылаются на вымысел. Нет Софотека, нет звездолёта, нет начальства, нет сил, нет средств, нет плана.
"Врёт" — подумал Фаэтон, и потребовал:
— Расшифруй сознание и предоставь ноэтическому устройству.
— Невозможно. Кодировка использует принципы надрациональной математики, выполняются которые за горизонтом событий чёрной дыры. На ваши математические аксиомы они принципиально непереводимы. Ваш народ получил предпосылки запредельной истины, но отверг их.
— Ты про ту бессмыслицу из Последнего Послания? Ноль в степени ноль, бесконечность на бесконечность? Про те формулы?
— А для нас ваша математика смысла не имеет. Она не передаёт то, что над разумом, за горизонтом событий. Ваша мораль, ваши законы — тоже несут противоречие, они не применимы на весь мир. Я не нападал, не угрожал, не навредил никому. Корабль передан мне, по вашим законам и устоям, и личину мою тоже даровали вы.
— Ты спрятал чудище в коня моей жены. Ты покусился на её жизнь.
— Ложь. Оно — сущность отдельная. Действия его мне приписывать нельзя. Правда — я снарядил его на самоубийственное задание. Дал подходящую оболочку, философию, но приказов не давал. Понятий подчинённости и приказа в нашей цивилизации нет, для них нет даже названий.
Ещё — Фаэтон стрелял первым. Я не убивал. Убивал только Аткинс. Вы нарушили все правила. Отпустите и извинитесь.
Фаэтон сидел, не двигаясь, окутанный замедляющим полем. Гораздо более густое поле удерживало приплюснутого тяжестью Нептунца. С обеих сторон низкоэнергетические разряды из зеркал, подобно лучам прожекторов, прощупывали растёкшееся тело, сверкая его синеватой оболочкой. Органы, нейропроводка и биомеханические ткани осели густым слоем на "дно" лужи плоти.
Теперь что? Спорить, запугивать, пытать? Пока Молчаливый говорить не отказывался, но и на вопросы толком не отвечал.
— Корабля у тебя нет, говоришь. Как ты тогда сюда добрался? Как проник в Золотую Ойкумену? И сколько вас тут ещё?
— Я гражданин Золотой Ойкумены. Я в ней рождён, и наделён правами, которые вы попрали.
— Кто ты?
— Ксенофон. Кто же ещё? Но те мысли, что прочитать не можете — защита от ваших посягательств — действительно от чужой цивилизации, от мудрого и древнего отпрыска вашего народа, превзошедшего Золотую Ойкумену богатством. Величеством. Талантом и красотой. Слушайте: причин молчать не имею.
Я родился на Закрайней Станции, вне шума и помех Золотой Ойкумены. Там Ксенофон направил в пустоту радиолазерный луч. Он разведывал для Фаэтона пути — через облака тёмной материи, через межзвёздные бури частиц. Нашёл дыру, прореху, щель в тёмной материи вокруг туманности Лебедя. Связь была хороша. Приёмник Ксенофона — очень охватист. Строил на ваши средства. Послал сигнал. Потом спал. По обычаю Нептуна Ксенофон создал инструменты и антенну из собственной плоти. Он проснулся, когда пришёл ответ — прямо в тело, прямо в мозг.
— Ты — этот призрак? Молчаливая Ойкумена отправила тебя по радио?
— Вы видели Последнее Послание. Вам интересно, кто его отослал. Вам непонятно, почему в конце он был в ужасе, а потом ликовал — когда узнал, что носит вирус, и все, кто правильно примут сообщение, тоже заразятся. Передача пострадала — сигнал слабый, файлы подтекста, где хранился вирус, не дошли. Увы! Прими Ойкумена сообщение целиком, все бы здесь были как Ксенофон. Всё было бы мною! А пока исключительно Ксенофон наслаждается сим преимуществом.
— Так ты двойник автора Последней Передачи? Или вирус? Или ещё кто-то?
— Он — Ао Варматир. Он — сын и повтор Ао Ормгоргона Червоточного, героя, основателя нашей Ойкумены. Он — часть сверхдуха, в котором был и я, и Ормгоргон, и остальные. Но я — не он. Я в той же мере он, в какой я — остальные. Идентичность надматериальна.
Фаэтон понял, что главный вопрос так и не задал:
— Зачем это всё? Какая цель?
— Помочь Фаэтону. Мы — дети первой инозвёздной колонии. Появятся другие. Ещё до Фаэтона мы знали, где будет первый привал. Где же ещё насытить такой корабль?
— Думаешь, Феникс в первую очередь к Лебедю X-l полетит?
— Вы признали это уже в переговорах с Кес Нотор-Котоком. Без нашего вмешательства Ганнис с Наставниками уже бы давно разобрали ваш корабль на лом. В Мавзолее Вечерней Звезды мы ожидали вас лично. Мы собирались раскрыть себя и наши цели, забрать вас, броню и корабль, и отправиться к Лебедю X-l.
Но ваша модель оказалась неточной. Что-то изменило поведение. Вы удалённо посетили погрузившуюся жену. Мы же думали — ради неё прибудете во плоти.
А ведь правда. Тогда Фаэтон программой самоанализа от Благотворительной накрутил себе гордости, увидеть Дафну стало невтерпёж — и на телесный полёт до Венеры выдержки не хватило.
Призрак Ао Варматира продолжал:
— Мы растерялись. В качестве крайней меры подослали манекена внедрить вирус, чтобы вы открыли шкатулку и спровоцировали изгнание. Но мы рассчитывали, что даже в ссылке вы преуспеете — найдёте средства, потом договоритесь с Нептунцами.