Спи, спи, мотылек, усни.
Цвет крыльев твоих измят…
Мы в дальнем плену одни…
Лишь трепет сердечный свят…
* * *
Избавьте меня от разлада
И мыслей, и слов,
От долгого, долгого ада
Болезненных снов.
Душа побывала в зените,
А ныне скорбит.
Любовью меня исцелите
От горьких обид.
Как радость приемлю мученье —
Таков мой обет.
И все-таки нет излеченья
От муки и бед.
Сраженный обманом и ложью,
Объятый тоской,
Не верю ни истине божьей,
Ни правде людской.
* * *
Сжигали тебя беспощадно
Пустой суетой,
Любовной тщетой
И злобностью жадной.
И вот, как ребенок открыт,
Выходишь ты снова
К ударам готовый…
Твоя беззащитность – твой щит…
О шкипер, отважный и мудрый,
Тебе я сдаю
Лодчонку свою —
Кораблик свой утлый.
Один только ты, капитан,
Недремлющий, строгий,
Все знаешь дороги
Сквозь этот кромешный туман…
* * *
В златотканой одежде явилась ты,
Грустноокая осень… В туманной мгле
Листья тихо падают с высоты
И шуршат, как шелк, скользя по земле.
Всепрощающе ясен, глубок твой взгляд,
Ты пленяешь таинственностью меня.
Тихой кротостью вздохи твои звучат, —
Колыбельная на исходе дня.
Солнцу гаснущему, и песне твоей,
И шуршанью, и грусти твоей – привет.
О любимое время души моей,
Моя нежная осень, закатный свет…
* * *
Ты видишь, как уходят дни, как скор,
Как скор их шаг, а память ненадежна?
Кто обнимает нежно, осторожно
Твой тонкий, тонкий стан с недавних пор?
Кто слушает твой сладкий, сладкий вздор,
Глядит в глаза и – думать невозможно! —
Подмешивает свой огонь тревожно
К огню, которым твой исполнен взор?
Бывало, я встречал весну зимой,
Ну а в апреле – зимнюю усталость.
Но что теперь в моей душе осталось
От этих дней? Пожалуй, лишь немой,
Беспомощный, непреходящий бред,
Что на тебе сошелся клином свет.
ГАЗЕЛЛА
Дорогому Паоло Макинцяну
Дни прошли, эти дни, для меня ничего не осталось.
Дуги радуг, огни да огни, – для меня ничего
не осталось.
Как весенних цветов лепестки и как чаши пылающих роз,
Ветер всё разметал, о, взгляни! – для меня ничего
не осталось!
И меня кто любил, но кому я не отдал, не отдал души, —
Все исчезли, исчезли в тени, для меня ничего
не осталось.
И кого я любил, ах! любил – болью сердца, безумьем моим
Опьянясь, отошли и они, для меня ничего не
осталось!
И зима над моей головой, холодна, глубока и нема.
Ключ иссяк, не звени! не звени! ничего, ничего
не осталось.
* * *
Опять спустилась ночь, опять! И снова
Ты – одинока, ты – обнажена.
Во власти ты смущения больного,
И страхом, страхом снова ты полна!
Как лист, встречая ветер предосенний,
Трепещешь ты, как стебель камыша,
Ты пред собой сама без сил, без охранении,
Ты пред собой сама – моя душа!
* * *
И я вспомнил карету, что нас
В ночь везла под дождем проливным,
И журчание вкрадчивых фраз,
И волос твоих сладостный дым.
Вспомнил сад под названьем «Эдем»
И твои поцелуи в саду,
Как был счастлив я, счастлив и нем,
У пылающих звезд на виду.
И прощание наше, когда,
Друг на друга почти не взглянув,
Мы расстались с тобой навсегда,
Руки холодно лишь протянув.
Но мне видится издалека
То свиданье, тот памятный час,
Как одна золотая строка,
Что повсюду преследует нас.
* * *
Черным, черным хочу обволочь
Я любовь – поплотней, поплотней…
Факел, факел задуть, чтобы ночь
Распростерлась над жизнью моей.
Я закроюсь, закроюсь, угрюм,
В своей келье – один, наяву,
В океане мечтаний и дум
В свет и тьму поплыву, поплыву.
По надежной росистой тропе
Ты пускайся, пускайся же в путь,
И еще незнакомым тебе
Пусть волнением полнится грудь…
Но когда возвратишься опять,
То, раскаясь, ко мне поспеши:
Я тогда тебя выйду встречать
Светом ризницы нежной души…
Но сейчас свою боль и беду
В тьму упрячу… Вокруг всё мертво…
Твоего возвращения жду —
Возрождения жду своего…
* * *
Звезды теплились на небосклоне…
Ты сидела на темном балконе,
К деревянным перилам припав.
Было душно от скошенных трав.
Протянула мне слабую руку,
И, предчувствуя боль и разлуку,
Вспыхнул я и забылся на миг
И к устам твоим алым приник.
Помнишь ли невозвратный тот вечер?
Ты меня обхватила за плечи,
Как ребенка, меня обняла.
Нас накрыла вечерняя мгла.
О, как были милы мне и любы
Шея белая, алые губы.