– Я когда это все увидел, – продолжил Верещак, – чуть не рехнулся от горя. Я решил – все! Порву с ней! Но это решение обезболило мое сердце всего на несколько минут. А потом опять стало так больно, хоть кричи и катайся по земле.
– И вы пошли в клуб? – выдохнула Волгина чуть слышно.
– Да, – кивнул он, – я впервые в жизни решил напиться. Но алкоголь так долго не действовал, что я уже потерял всякую надежду. Потом пришла она. – Он снова кивнул в сторону притихшей Елены Кокориной.
– Она предложила вам поехать к ней?
– Нет. – Он покачал головой.
– Но вы каким-то образом оказались здесь…
– Я ничего не помню. Настал миг, когда кто-то словно вырубил свет. И я ничего больше не помню. Вы верите мне?
– Верю.
И вдруг Адам вскочил со стула и бросился к Кокориной.
– Говори! – закричал он. – Это ты послала мне видео той оргии?! Ну, отвечай! – И он вцепился в горло дочери предпринимателя.
Подбежавшие оперативник и медэксперт еле-еле оторвали Адама от перепуганной девушки.
– Нет, это не я! – кричала она, топая и мотая головой.
– А кто, отвечай! – Адам снова кинулся к ней, но был остановлен ворвавшимися на крики двумя дюжими парнями в масках.
– Мирон! – выкрикнула она.
Мирослава взяла девушку за руку и повела в другую комнату.
Следом за ней вышли Наполеонов и Василиса Воеводина. Потом подтянулись оперативники.
– Мирон знал, что я влюблена в Адама.
– Откуда?
– Женька проболталась.
– Это он попросил вас снять происходящее на… – Шура щелкнул пальцами, подыскивая подходящее слово для характеристики действа.
– На вечеринке? – подсказала Мирослава.
Следователь кивнул:
– Да.
– Откуда он узнал о том, что она состоится?
– Да Женька сама ему сказала, еще и похвасталась, что мы там все оторвемся по полной программе.
– И вы согласились?
– На что? – горько усмехнулась она.
– Снять происходившее на видео.
– Да, почему нет? – Она пожала плечами.
– Но ведь Евгения была вашей подругой. Да и другие ваши подруги, предполагаю, смотрелись на пленке, мягко говоря, экстравагантно? – спросила Мирослава.
Но Елена вместо ответа только усмехнулась.
– Адам, увидев все это, пришел в ярость?
– Да.
– А Мирону было все равно?
Она пожала плечами:
– Не в курсе. Знаю только, что его целью было разлучить Адама и Евгению.
– Зачем?
– Откуда мне знать! – окрысилась она.
– Ну, что ж, вы лично получили то, что хотели.
– Чего я получила?!
– Адама.
– В стельку пьяного! Еле в машину его с помощью охранников загрузила, привезла сюда, выгрузила. А потом только и делала, что утешала его и выхаживала. А он опять требовал выпивки! Снова и снова!
– Надеюсь, что он все-таки полностью расплатился за вашу заботу в постели, – усмехнулась Мирослава.
– Издеваетесь?! Этот гад меня ни разу не трахнул!
– Ах, вот как! Сочувствую, какое разочарование!
Девушка закрыла лицо руками и заревела в голос.
– Ладно, чего убиваться, – брезгливо пробормотал Наполеонов, – молодая, красивая, богатая, утешители в очередь выстроятся.
– А мне не надо очередь! Я Адама хочу.
Глава 13
Неосторожные слова матери едва не стоили Инне Нерадько жизни.
А спасла ее материнская интуиция.
Торопившаяся по неотложным делам Серафима Оскаровна неожиданно остановилась от пронзившей ее сердце острой боли. Сначала она ничего не поняла, хотела положить под язык валидол. Но ноги вдруг сами понесли ее на террасу, туда, где она оставила дочь.
Обратный путь женщина проделала почти бегом. Убийца услышал ее тяжелые шаги и выпустил из рук девушку. Удавка из черного чулка на ее горле ослабла. Инна упала.
Звук падения ее тела показался Серафиме Оскаровне страшным грохотом.
Она ворвалась на террасу, откуда за считаные секунды до этого ускользнул преступник.
Увидев дочь на полу, домоправительница, тяжело дыша, упала перед ней на колени и стала тормошить девушку, а потом громко зарыдала.
На террасу выскочила Клара, потом прибежала Вера. Увидев Инну, лежащую без чувств, Артамонова сразу позвонила в «Скорую».
А Клара попыталась оторвать Серафиму Оскаровну от девушки.
– Ей нужен приток свежего воздуха, – повторяла она, тормоша обезумевшую женщину.
Вера же сначала попыталась допытаться, что произошло, но тут ее взгляд упал на черный чулок.
– О, господи! – вырвалось у нее, и она снова схватилась за сотовый, на этот раз позвонив в полицию.
Минуту спустя ей пришло в голову, что нужно позвонить Наполеонову.
– Клара, побудь здесь, – крикнула она на ходу и помчалась к себе.
Там Вера вытряхнула из сумочки кучу визиток, торопливо нашла нужную и набрала номер телефона Наполеонова.
– Да, – устало произнес он.
– Александр Романович! Это Вера!
– Какая еще Вера?
– Артамонова! Вы что, забыли меня?
– Нет, отчего же, помню.
– Приезжайте, пожалуйста, скорее, на Инну напали.
– Кто?
– Не знаю!
– Она жива?
– Не знаю…
– Еду!
Первой приехала «Скорая». Врач сказал, что девушка в очень тяжелом состоянии. Инну погрузили на носилки и перенесли в машину. Серафима Оскаровна поехала с дочерью.
Две испуганные женщины остались на месте дожидаться полицию, которая прибыла к усадьбе почти одновременно с белой «девяткой» Наполеонова.
– Где она? – крикнул он Вере на бегу.
– Увезли в больницу. Серафима Оскаровна поехала с ней.
– Кто обнаружил девушку?
– Наверное, Серафима Оскаровна, – пролепетала Клара. – Я услышала, как кто-то рыдает, вошла и увидела сначала Серафиму Оскаровну и только потом Инну. Она лежала на полу.
– А рядом валялся вон тот черный чулок.
– Вы ничего здесь не трогали?
– Нет, – ответили обе женщины.
Полиция приступила к месту осмотра преступления.
Наполеонов спросил:
– Кто сейчас находится в доме?
Вера ответила, что, кажется, у себя Филипп Яковлевич, вся обслуга на месте, и вот она сама.
– А ваш муж?
– Он на работе, как всегда.
– А Мирон?
– Утром он куда-то уезжал, не знаю, вернулся ли…
– Автомобиль его в гараже?
– Автомобиль в гараже, но Мирон им не пользуется.
– Почему?
– Говорит, что после смерти Жени у него с нервами совсем плохо…
– Понятно. Позвоните ему, узнайте, где он. Я поднимусь к Филиппу Яковлевичу.
Поднявшись по лестнице, Наполеонов постучал в дверь квартиры брата покойного миллиардера.
Вскоре послышались довольно легкие шаги, и дверь открыли.
– Вы? – удивился Бельтюков.
– Я, – кивнул Наполеонов, – и с печальными новостями.
– С печальными новостями? – недоверчиво переспросил Филипп Яковлевич. – Что еще может случиться в этом доме? – вздохнул он.
– Совершено покушение на Инну Нерадько, – внимательно глядя в лицо Бельтюкова, ответил следователь.
– На Инну?! – искренне изумился мужчина и пробормотал растерянно: – Ничего не понимаю.
– Я тоже, – признался Наполеонов.
– Но какое отношение может иметь Инна к убийству Жени и смерти Вали?
– Хотел бы я это знать.
– Проходите, – проговорил хозяин и пошел в глубь квартиры.
Когда они расположились в кабинете Филиппа Яковлевича, который одновременно был и библиотекой, Наполеонов сказал:
– Есть еще одна деталь, связывающая Женю и Инну.
– Какая? – быстро спросил Бельтюков.
– Инну, как и Евгению, пытались задушить черным чулком.
– Вот как?! Вы думаете, что преступник заранее планировал убийство Инны?
– Пока не знаю.
– Но не носит же он постоянно при себе этот чулок?
– И этот вопрос пока остается без ответа. Каюсь, полиция допустила ошибку, когда не стала искать второй чулок из пары.
– Наверное, преступник взял оба чулка.
– И вполне вероятно, что на момент опроса свидетелей чулок все еще находился у него.
– Но кто же мог такое предположить, – проговорил Филипп Яковлевич, попытавшись утешить удрученного следователя.
Наполеонов ничего не ответил, но через минуту проговорил:
– Филипп Яковлевич, я вынужден спросить вас, где вы находились час назад?
– Здесь.
– Кто это может подтвердить?
– Никто. Я ведь не знал, что мне понадобится алиби. Иначе заранее бы подготовил его.
Наполеонов кивнул и поднялся, у двери оглянулся:
– Вы ведь никуда не собираетесь уезжать из города?
– Не беспокойтесь, я даже из усадьбы не собираюсь выезжать в ближайшее время.
Наполеонов снова кивнул.
– Но погодите, Александр Романович!
Следователь остановился.
– Где сейчас Инна?
– В больнице. Но ездить к ней пока не нужно.
– Да, я понимаю…
Серафима Оскаровна сидела возле постели дочери, смотрела на ее неподвижное бледное лицо и прислушивалась к завыванию ветра за окном.
Ей вспомнился тот давний день…
Она с утра поехала на кладбище и долго плакала на могиле мужа.
Вдова чувствовала себя настолько одинокой и никому не нужной, что ей хотелось выть в голос от тоски и отчаяния.
Неожиданно пошел снег. Случайно заметивший женщину сторож вывел ее за ворота и посадил в вызванное им такси.
– Куда? – спросил ее таксист, молодой чернявый парень с черными блестящими глазами.
Серафима Оскаровна машинально назвала адрес коттеджного поселка.
Парень присвистнул и спросил:
– А почему же вы не на машине?
Женщина в ответ только пожала плечами. Ей совсем не хотелось объяснять таксисту, что в элитном поселке не живет. Вернее, живет, но только потому, что работает в доме богатого человека.
К тому времени, как таксист довез ее до дома, разыгралась настоящая снежная буря. Водитель, торопливо выхватив деньги из рук пассажирки, поспешил уехать.
А Серафима Оскаровна подошла к воротам и замерла.
«Господи, что я здесь делаю? – билось в ее голове. – Это чужой дом, в нем посторонние люди, и никому из них нет дела до моих страданий».