– Почему вы их не вынули?
– Не знаю, – всхлипнул Стасик, – я хотел их маме отдать на день рождения прямо в конвертике, – ответил он по-детски обиженным голосом.
– Когда Порошенков передавал вам деньги, он был в перчатках?
– Шутите? – недоверчиво спросил Стасик.
– Почему же шучу, на улице прохладно…
– Не было на нем перчаток.
– Виталий Семенович, вы отпустите Стасика с работы? – спросила Мирослава у администратора.
– Куда ж я денусь, – хмыкнул тот, – насколько я понимаю, сейчас поедете изымать вещественные доказательства?
Мирослава вздохнула.
– Забирайте это добро, – кивнул администратор в сторону официанта, размазывающего слезы по щекам.
Волгина отключила микрофон и стала звонить Наполеонову.
Через несколько часов вещественное доказательство было изъято, Стасик отпущен, его признание оформлено протоколом.
Шли третьи сутки, от Романа Ольшевского не было ни слуху ни духу.
Мирослава тоже не звонила ему…
На другой день она отправилась в гостиницу, где встречались Евгения и Адам.
Как ни странно, администратор гостиницы, взглянув на удостоверение Мирославы, не отказал ей в помощи, тихо проговорив:
– Как же, газеты читаем, телевизор смотрим. Жалко девушку. Хорошая была пара.
Мирославе показали номер, где постоянно останавливались влюбленные.
– Вы не слышали, они когда-нибудь ссорились?
– Нет, не слышали, и никто из проживавших на одном с ними этаже не жаловался.
– Может быть, просто шумно выясняли отношения, но никто не придал этому значения?
Дежурная по этажу покачала головой, а администратор пожал плечами.
– Вы не знаете, у них ничего из вещей не пропадало?
Администратор мгновенно покраснел, как помидор:
– Ну, знаете ли!
– Я не имела в виду, что кто-то из ваших служащих что-то. Просто к этому мог приложить руку преступник.
– Это другое дело, – пробормотал администратор, промокая вспотевший лоб белоснежным носовым платком.
– Могу я поговорить с горничной?
Администратор вызвал горничную, и та появилась почти мгновенно.
Высокая девица лет двадцати с короткой прической, раскосыми выразительными глазами, высокими скулами и длинными ногами внимательно выслушала администратора, потом Мирославу и ответила:
– Да, пропали туфли мужчины.
– Что?! – ахнул администратор.
Мирослава прижала палец к губам, и он сразу умолк.
– Туфли были далеко не новые, – добавила девушка, – мужчина шума поднимать не стал, просто попросил меня их поискать. Я посмотрела везде, где могла, но безрезультатно. Так я ему и сказала.
– А он?
– Махнул рукой и сказал – мол, ладно, наверное, бомж какой-то утащил. Я стала говорить ему, что это невозможно, так как никакого бомжа в нашу гостиницу не пропустят. А он только засмеялся.
– У вас действительно так строго? – спросила Мирослава.
Администратор кивнул.
– А списки жильцов, останавливающихся в гостинице, за последние месяц-два сохранились?
– Да.
– Можно на них взглянуть?
– Вам нужен кто-то конкретный?
– И да, и нет.
– То есть? – удивился администратор.
– Этот человек мог останавливаться не под своей фамилией
– Ладно, давайте посмотрим.
Они спустились вниз. Фамилии Порошенкова в журнале регистраций не оказалось. В общем-то, этого и следовало ожидать.
Мирослава уже думала о том, чтобы попросить Наполеонова официально изъять журнал и переписать фамилии и адреса тех, кто останавливался в гостинице в одно время с влюбленной парой.
Но администратор то ли уловил ход ее мыслей, то ли сам решил помочь девушке-детективу.
– Вы бы переписали нужные вам страницы, – проговорил он и добавил тихо: – Нам неприятности с полицией не нужны.
Мирослава тотчас воспользовалась его любезным предложением.
Она не стала переписывать адреса семейных пар и пожилых людей.
В ее списке оказалось несколько адресов одиноких мужчин.
На всякий случай она записала и данные одиноких женщин, вдруг Порошенков задействовал кого-то из своих знакомых.
Она показала фотографию Мирона, и его признал портье. Вернее, он сказал, что был человек, похожий на этого, но с бородой и усами. И волосы у него были темные, он еще все время до них дотрагивался.
Мирослава подумала, что до волос может часто дотрагиваться тот, кто в первый раз надел парик…
Однако если портье не ошибся, то Мирон останавливался в гостинице не под своей настоящей фамилией.
Портье добавил, что жилец только поднялся к себе в номер и никуда больше не выходил до тех пор, пока не съехал.
– Что так?
– Я тоже спросил, а он ответил, что нездоровилось ему. И очень он торопился, сказал, что к доктору.
Мирослава искренне поблагодарила всех служащих.
А администратор снова повторил:
– Нам неприятности с полицией не нужны.
Обойти всех не составило большого труда. В списке Мирославы оказалось всего четверо мужчин.
Первым был высоченный, широкоплечий красавец кавказец. Он жил у своего русского приятеля.
Когда Мирослава спросила его о гостинице, он махнул рукой:
– Понимаешь, Гера меня предупредил, что в этот день его может не быть дома, но у меня уже был билет. Я приехал и, как это говорят русские, поцеловал замок и ушел. Но я не домой поехал, а в гостиницу. Утром позвонил Гере, он – дома, я схватил свои вещи и был таков. И вот я здесь! Заходите!
– Нет, спасибо, очень тороплюсь.
– В другой раз заходите. Мы с Герой ждать будем. И не подумайте что-то плохое. Мы – приличные люди.
– Пока, пока, – улыбнулась Мирослава.
Вторым по списку был рыхлый полный блондин лет тридцати. Когда Мирослава задала свой вопрос, его глаза беспокойно забегали. Он то и дело облизывал губы, а потом начал вытягивать шею, по всей видимости, пытаясь разглядеть, есть ли кто-то за спиной детектива.
– Вы знаете Мирона Ильича Порошенкова? – спросила его Мирослава.
– Нет! – взвизгнул блондин. – Его фамилия вообще не Порошенков, а Зюзин!
– Зюзин? – переспросила Мирослава. – И кто такой этот Зюзин?
– Лялькин муж!
– А кто такая Лялька?
– Знакомая! Просто моя знакомая! У нас и не было ничего! Так и скажите Зюзину!
– В гостинице вы ждали свою любовницу Лялю Зюзину? – проявила догадливость Мирослава.
– Никакая она мне не любовница! – замахал на нее обеими руками блондин.
– Но вы встретились тогда с ней в гостинице?
– Мы просто пили чай!
– Вот и прекрасно, – улыбнулась Мирослава, – я так и передам Зюзину. А Порошенков вам знаком?
– Никакого Порошенкова я не знаю! – Блондин завопил, как поросенок, над которым занесли нож, и захлопнул дверь.
– Если вы такой нервный, – проговорила Мирослава у закрытой двери, уверенная в том, что блондин никуда не ушел, а просто затаился, – то не спите с чужими женами в номерах гостиниц.
– Я больше не буду, – донесся из-за двери испуганный шепот, – вы только Зюзину ничего не говорите.
– Не скажу, – пообещала Мирослава.
По третьему адресу ее встретил худой, несколько сутулый молодой человек.
Он молча выслушал Мирославу и пригласил ее в квартиру. Она вошла и, следуя за хозяином, оказалась на кухне.
Он поставил перед ней чашку кофе и придвинул тарелку с зачерствевшими бутербродами с сыром.
– Угощайтесь, – сказал гостеприимный хозяин.
– Спасибо, я недавно позавтракала.
– Значит, так, тут такое дело, – он запустил руку в кучу лохматых волос на голове, – к сеструхе приехал жених на побывку. Он – моряк. И я, чтобы им не мешать, временно съехал. Он вернулся на корабль, а я – домой.
– Понятно. А чем вы занимаетесь?
– Диссертацию пишу. – И парень назвал тему, которая сказала Мирославе лишь одно: она беседует с физиком.
По четвертому адресу ей никто не открыл. Она предположила, что хозяева на работе, и на всякий случай позвонила в соседнюю квартиру.
Дверь ей открыла древняя старушка.
– Чего тебе, милая? – спросила она дребезжащим голосом.
– Вы не знаете, где сейчас ваш сосед Матвей Горов?
– Как не знать, милая, Матюха в баре расслабляется.
Мирослава никак не ожидала услышать такие слова от бабушки и едва не прыснула, но сдержалась и спросила на всякий случай, в каком именно баре.
– Как не знать, милая, – ответила ей старушка, – у Федьки Бормотухина.
– Это название бара? – с сомнением спросила Мирослава.
Старушка весело захихикала и пояснила:
– Нет, бар называется просто пивной. А Федька Бормотухин – его хозяин. Вот там твой Матюха и зависает.
– Бабушка, а вы не подскажете, как его найти?
– А чего искать-то его, милая, выйдешь из подъезда, пройдешь арку и увидишь его. Стоит, окаянный, на той стороне дороги, людям честным глаза мозолит. Тьфу! – сплюнула старушка и закрыла дверь.
– Так Федю Бормотухина народ не жалует, – усмехнулась Мирослава и спросила сама себя: «А Матвея Горова?» – и сама себе ответила, вспомнив народную мудрость: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты».
Бар, следуя указаниям старушки, она нашла быстро.
Народу в нем было мало, и Мирослава еще с порога заметила темноволосого парня с бородой и усами. К его столику она и направилась.
– Здравствуйте, Матвей, – произнесла она, усаживаясь на стул напротив него.
– Здорово, если не шутите. А что, мы знакомы? – Он уставился на нее далеко не трезвыми глазами.
– Я от Мирона Порошенкова.
– О! – расплылся в улыбке Матвей. – Опять Мироше однокашник понадобился.
– А вы что, учились вместе? – небрежно спросила Мирослава.
– А как же! Десять лет в одном классе протрубили.
И, заметив недоверчивый взгляд Мирославы, пояснил:
– Не глядите на меня так. Еще пару лет назад я был ого-го, – он всхлипнул и смахнул пьяную слезу, – а как батя мой в аварии разбился, так бизнес его пошел под откос. Маманя вовремя сориентировалась, нашла себе муженька и за бугор слиняла. А я тут вот один пропадаю.
«Прямо сирота казанская, – подумала про себя Мирослава неприязненно, – лоб эдакий». Но внешне своего отношения к опустившемуся сыну бизнесмена никак не выдала.