стоянно придумывала разные причины своего пребывания в Москве. То одни курсы, то другие. Потом сказала, что ей для карьерного роста надо бы немного пожить в Москве, что организация, в которой она работает, предоставит ей комнату. Причем она нарочно сказала, что комнату, а не квартиру, чтобы он, не дай бог, не собрался приехать к ней в Москву. Плохо ли жить в столице, нигде не работать и сидеть на шее жены?
— А она так и продолжала присылать ему деньги?
— Несколько месяцев, потом сказала, что не сможет больше содержать его, что ей надо вложиться в какой-то там проект и что тогда, возможно, ей удастся купить квартиру в ипотеку…
— И он поверил?
— К тому времени, как я поняла, он снова восстановился на работе, начал зарабатывать себе на жизнь и, главное, у него появилась любовница. До него, наконец, дошло, что и он теперь может позволить себе пожить свободной жизнью. Я знаю эту женщину, она работает в продуктовом магазине. Добрая такая, заботливая, у нее свой дом, садик, она хозяйственная, готовит ему, убирает… Переезжать она к нему, конечно же, не собирается и, что вполне допускаю, он сам вскоре переберется в ее домик и уже там будет жить на всем готовом. Такой это человек.
Женя слушала ее и лишний раз убеждалась в том, что стоит только дать человеку раскрыться, разговориться, он расскажет и то, что в самом начале разговора не собирался говорить. Ведь все, оказывается, эта Григорьева знала о семье Коротичей. Даже все о любовнице Ивана рассказала, кто она да что. Еще немного, и она выболтает еще какую-нибудь тайну своей подруги.
— Скажите, Катерина, вы же постоянно перезванивались с Ниной, вы в курсе всех ее дел… Я понимаю, конечно, что она работала, что достигла определенных высот в своем деле, научилась отправлять грузы и все такое. Но все-таки это же не такие уж и большие деньги, чтобы, скажем, замахнуться на покупку дома на Рублевке…
Женя сказала и замерла, все еще не понимая, правильно ли она сделала, озвучив мечту ее подруги. Вот от того, как отреагирует сейчас Григорьева, зависело многое. Одно дело — сотня-другая тысяч рублей в месяц на грузоперевозках, и другое дело — миллионы долларов на покупку дома.
Григорьева между тем притихла, словно пытаясь осмыслить услышанное. И как будто бы удивилась.
— Она хочет купить дом на Рублевке? Вы серьезно? Это она вам сама рассказала?
— Нет, признаюсь. Об этом я узнала от агента по недвижимости, от той женщины, которая в свое время помогла ей снять квартиру в Ярославле. Когда Нина исчезла, я запаниковала, стала искать всех, кто бы ее мог знать, обратилась к хозяйке квартиры, где жила Нина, и спросила ее, куда могла уехать ее жиличка. Может, сняла другую квартиру? И тогда и всплыло имя риелторши. Я связалась с ней, и она рассказала, что Нина собралась в Москву и что спросила ее, нет ли у нее знакомого агента по недвижимости, чтобы купить дом на Рублевке.
— Так, постойте, мне надо это переварить, — оживилась, словно очнувшись, Катерина. — Во-первых, получается, что она никуда не пропала! Что она, слава тебе господи, жива и здорова. Что просто уехала в Москву. Но про Рублевку… Нет! Это блеф! Это, видимо, шутка такая, чтобы просто заморочить всем голову! Да откуда у нее такие деньжищи? Ну да, она могла бы позволить себе купить здесь, на окраине Рыбинска, приличный домик с садом. Но на Рублевке — вы меня простите…
— Вот поэтому я здесь. Вы знаете ее, и только вы можете понять, шутила ли она или говорила правду. Большие деньги — это либо любовник, либо наркотики, либо преступление… Вы понимаете меня?
— Но точно не любовник. У нее был один парень. Хороший, добрый, она даже начала привязываться к нему. Но потом как-то сказала, что пора уже с ним заканчивать, что ему простая женщина нужна, понимаете?
— Да, понимаю! — Всплеснув руками, Женя вздохнула. — Она-то себя уже к таким не причисляла, я правильно вас поняла?
Она вдруг поняла, что разозлилась на эту Нину Коротич. Надо же! Еще недавно мужу-уроду ноги мыла, позволяла себя унижать, а теперь, глядите-ка на нее, простой парень, токарь, ей не пара!
— Да, она сильно изменилась. Я тоже поначалу радовалась за нее, мол, расправила женщина крылья, как птица, почувствовала себя свободной, счастливой. А потом заметила, как ее куда-то уводит в сторону…
— В смысле?
— Поначалу подумала, что у нее крыша поехала. Она начала говорить, что скоро все в ее жизни изменится… Да! Точно, она сказала, что еще молодая, типа, и успеет пожить во дворце… Значит, она имела в виду дом…
— Но почему сразу «крыша поехала»? Мы все мечтаем…
— Сказала, что вскоре она проснется знаменитой, что-то в этом роде… Она тогда шампанское пила, одна, дома. И разговорилась, говорю же, ее понесло! Я ей еще тогда сказала, мол, смотри, не загреми, как Оля…
— Оля? А это кто?
— Оля Дмитриева, это одна наша общая знакомая подруга. Она сошла с ума и оказалась в психушке.
— С чего бы это? Заболела? Или потрясение какое было?
— Да там… неважно… Мы же про Нину сейчас, — раздраженно заметила Григорьева, которой не понравилось, что ее перебили.
— Простите… Как вы говорите? Знаменитой?
— Да… — Катерина задумалась, словно вспоминая что-то важное. Сощурила глаза и так напряглась, что даже раскраснелась. — Вот крутится, крутится в голове… Вспомнила! Она сказала, что начнет с Ярославля, что уже купила платье, черное, бархатное… Да! Я хотела ее спросить, при чем здесь платье и Ярославль, но она сменила тему…
— Получается, что перед ней открывались какие-то перспективы, которыми она не собиралась с вами делиться, — сказала Женя без обиняков, зная, что этим зацепит Григорьеву.
— Но… — Катерина растерянно смотрела на Женю, хлопая ресницами. — И что теперь?
— Да то, что она исчезла, понимаете? Вот вы считаете, что она жива и здорова. Что просто уехала в Москву по своим делам и не хотела, чтобы об этом кто-то знал. А теперь давайте подумаем, что такого особенного в том, что человек хочет купить дом? Если у нее рыльце не в пушку (понимаете, да, о чем я?), если она не замешана в каком-то преступлении, то почему бы ей не поделиться своими фантастическими, а может, и реальными планами со своими подругами? С вами? Со мной? Мы с ней были дружны, много гуляли, разговаривали… Признаюсь, она ничего не рассказывала мне о своей жизни с Иваном; вы, конечно, знаете о ней куда больше. Мы с ней были даже скорее приятельницами, чем подругами, и почему она не сообщила мне о своем отъезде? Почему скрыла это от меня? Не знаете? А я вам скажу!
Женя так естественно вошла в роль приятельницы Нины Коротич, которую она ни разу в жизни не видела, что ей трудно было скрывать свои эмоции.
— Да потому, что ей этого не позволили!
— Кто? — испуганно воскликнула Григорьева.
— Тот, кто пообещал ей денег на дом. Тот, кого она обманывала, находясь в связи с Владимиром. Тот, наконец, кто не хотел, чтобы Нина рассказывала кому бы то ни было о его существовании, о его роли в ее жизни. Тот, к которому она вернулась, бросив Владимира. Дальше продолжать?
— Она бы рассказала мне, если бы у нее был такой мужчина, — с жаром выпалила Катерина. — Уж она точно похвасталась бы! Не вытерпела бы.
— Значит, она нашла клад. Или украла деньги. Или занималась распространением наркотиков. Или же была хозяйкой борделя. Словом, помимо своей логистики, занималась чем-то другим, приносящим огромные деньги, понимаете? Больше того, я вам скажу, она изначально, здесь, в Рыбинске, могла заниматься каким-то другим бизнесом, а логистикой только прикрывалась. И та фраза, которую вы произнесли в самом начале нашего разговора, мол, что она теперь ничего не боится, не случайная. Что-то подсказывает, что у нее все-таки есть покровитель. И именно это изменило ее и сделало такой смелой и дерзкой.
— Знаете, вы так много рассказали мне напоследок, что я, пожалуй, соглашусь с вашими выводами.
Женя и сама не ожидала, что разговор выйдет таким долгим и полезным. Собираясь на встречу с подругой пропавшей возлюбленной первого клиента Реброва, она, как всегда, имела самое смутное представление о том, как пойдет дело, с чего начнется разговор, в каком ключе его вести. Но получилось же! Она разговорила эту женщину с легкостью!
— Спасибо вам, Катя, — Женя намеренно обратилась к ней по имени, как если бы они за время разговора сблизились и стали чуть ли не подругами, — вы мне очень помогли. Во-первых, теперь я хотя бы понимаю, как случилось, что Нина оказалась в Ярославле. Все-таки, согласитесь, она сильная женщина.
— Думаю, что кое-что она вам рассказала, — поджав губы, слегка обиженным тоном проговорила Григорьева, — просто вы хотели узнать подробности.
Женя вместо ответа просто ей улыбнулась. Конечно, будь она на самом деле соседкой и подругой Нины Коротич, та наверняка поделилась бы с ней своей семейной историей, рассказала бы в красках о негодяе-муже.
— Да какая теперь разница… Главное сейчас — найти ее. Что-то на сердце у меня тревожно. Я так разволновалась, что, сами видите, прикатила к вам в Рыбинск!
— А как вы вышли на меня?
— Я у мужа ее была, у Ивана.
— Но как вы нашли его? — Она стала что-то подозревать. И тут Женя, решив для себя, что вот с Катей-то и не стоит играть в кошмы-мышки, решила ей открыться. — Катя, я приехала сюда по просьбе одного человека, который разыскивает ее.
И она рассказала про обращение Владимира Охотникова к частному детективу.
— Вон оно что… — Тон Кати сразу же переменился, подозрение исчезло, она воспринимала Женю теперь уже более серьезно и с пониманием. — Что же вы мне раньше не рассказали, кто вы такая? Я бы со всей душой помогла, чем могла. Так, значит, она действительно пропала, раз не отвечает на звонки Володи. И что же теперь делать? Где ее искать?
— Я надеялась, что вам известно о Нине больше… Вот вы сказали, что она напустила туману, когда сказала, что будет знаменитой, про бархатное платье сказала… Вот что все это может означать? Может, она актрисой решила стать?!