Странно… Почему же я ни разу не подумала о возможности случайного отравления? Почему решила, что его отравили, убили?
— Может, ты и права… Знаешь, если так, то мне станет легче… Потому что трудно жить с сознанием, что где-то рядом ходит убийца, который ненавидел Рому или боялся его… Понимаешь, этот убийца — само зло. Дьявольщина!
— Вот поэтому и говорю тебе — не парься! И не пытайся представить себе его смерть как самоубийство. Это тоже полная чушь! Ромка был жизнерадостным, сильным парнем. К тому же у него все было зашибись! Он и работой был доволен, и на личном фронте у него было все тип-топ! Другое дело, если бы он, к примеру, узнал, что у тебя появился кто-то другой, побогаче… Но и тогда, я думаю, он не совершил бы такой глупости, не покончил жизнь самоубийством. Попытался бы вернуть тебя… Он тебя очень любил, Виолетта.
И я, не совладав с собой, попросила у нее водки.
12. Октябрь 2023 г.
Владимир Охотников
Ребров задал ему странный вопрос: было ли у Нины черное бархатное платье и если да, то как часто Владимир ее в нем видел?
Платье… Да, может, именно с этого платья все и началось, закрутилось. Будь она одета в джинсы и свитер на том поэтическом вечере и не будь у нее прически и макияжа, может, он и не обратил бы на нее внимания? Как знать.
Надевала ли она его еще когда-нибудь? Пожалуй, что нет. Они выходили в город прогуляться, в рестораны, в театр, на концерты, но Нина надевала другие свои наряды, платья и костюмы, все красивое, яркое, украшала себя драгоценностями, красивыми шалями и платками, но вот в черном платье Владимир ее больше не видел.
— Почему вас заинтересовало ее черное платье? — спросил он Реброва.
Его так и подмывало спросить, мол, что, больше никакой зацепки найти не могли, поэтому прицепились к платью?! Но промолчал, конечно.
— Дело в том, что своей близкой подруге она как-то раз сказала примерно так: «начну с Ярославля и уже купила платье, черное, бархатное».
Да, вот теперь действительно было над чем задуматься. И за эту фразу можно было зацепиться.
— Как вы думаете, что она имела в виду, когда сказала, что начнет с Ярославля? — спросил Ребров.
Они встретились неподалеку от гостиницы, где проживал Владимир. Заказали кофе. Но потом Владимир, не выдержав, попросил официантку принести ему коньяку. Вот откуда ему знать, что она имела в виду, разговаривая с подругой? «Начну с Ярославля и уже купила платье, черное, бархатное…» То есть то, что она задумала, могло бы исполниться с помощью черного бархатного платья. Почему? Или же имелось в виду просто красивое платье, и она начала с черного.
— Если вспомнить ее намеки о том, что это странно, что я не узнал ее, то можно было бы предположить, что она известная личность, которую мог бы узнать простой ярославский парень, токарь… И первое, что мне пришло в голову, это, конечно, киноактриса, потом — певица… Ну, может, диктор с телевидения. То есть она должна была бы мелькать как минимум на экране, чтобы стать узнаваемой. Но тогда при чем здесь Ярославль? Что она пыталась там начать? Карьеру? Вряд ли, все-таки это не Москва. Тогда что?
— Вы где ее встретили?
— В кафе «Лира». Как я потом понял, в этом кафе в определенные дни собираются местные поэты и писатели. Иногда там устраивают небольшие концерты с классической музыкой, иногда приглашают бардов. Но в основном там тусуется местная литературная богема. Поэты читают свои стихи, писатели рассказывают о своих романах…
— А что было в тот вечер, не припомните? Что, если Нина надела это платье и пришла в кафе в тот день, потому что надеялась там встретить кого-то, от кого что-то зависело в ее жизни? Может, все эти литературные посиделки устраивает какой-нибудь местный меценат, на которого она положила глаз? Они могли быть не знакомы, но могло так случиться, что они, скажем, друзья детства. Может, этот местный богач, спонсор, вообще ее первая любовь?
— Хотите сказать, что она просто искала богатого мужика и решила начать свои поиски почему-то с Ярославля?
«Понимал ли Ребров, что причиняет мне боль?» — думал Владимир, и без того страдая невыносимо.
Конечно, понимал. Но он делал свою работу, а потому заваливал его вопросами, пытаясь разобраться в мотивах поступков пропавшей Нины.
— Если честно, то сначала я подумал совсем о другом. Обычно, когда произносят, что хотят что-то там начать, то подразумевается новая жизнь, понимаете? Сами смотрите. Нина уходит от мужа, покидает Рыбинск и едет в более крупный город, чтобы начать новую жизнь. Мужу говорит, что едет в командировку в Москву, чтобы это звучало как-то весомее, что ли. И мужу в голову не приходит, что Нина решила просто пожить в свободе и покое не так уж и далеко, в Ярославле. Что она снимет квартиру и поживет, повторяю, просто спокойно, что ее никто не будет доставать. Деньги у нее были. Быть может, вы не знаете, но она хорошо зарабатывала логистикой. То есть дома, попивая чаек, сидела за компьютером и занималась грузоперевозками. В чем преуспела настолько, кстати говоря, и стала так хорошо зарабатывать, что именно это обстоятельство и позволило ей почувствовать себя более-менее независимой и дало силы на то, чтобы оторваться от прежней жизни, от опостылевшего мужа, который, в силу своего сволочного характера, пытался сделать из нее рабыню, прислугу… Поэтому я не склонен думать, что, говоря подруге, что «начнет с Ярославля», она имела в виду поиск мужика, как вы изволили выразиться. Нет. Мне как раз думается, что она меньше всего думала о мужчинах. Она только-только ушла от мужа и просто хотела пожить одна. Насладиться обычной человеческой жизнью без унижений. И это черное бархатное платье, безусловно красивое, было куплено или сшито специально для того, чтобы она и начала свою новую жизнь красиво, с удовольствием. Чтобы, переехав в другой город, она постепенно стала его частью, понимаете?
Он хотел успокоить его, понял Владимир. Но слушал Реброва, на самом деле успокаиваясь. И был благодарен ему за великодушие и желание уменьшить его душевную боль.
— Для нее открывались новые источники удовольствий, — между тем продолжал, увлекшись темой, Ребров. — Театры, кино, какие-то творческие союзы… Вот почему вы встретили ее на литературном вечере. Не просто в кабаке в компании подвыпивших мужиков, а среди творческой публики. Там же читали стихи?
— Ну да…
— Согласитесь, далеко не каждый способен слушать и воспринимать стихи. Для этого у человека должен быть определенный настрой. Он должен хотеть этого и получать удовольствие. Вы-то сами как оказались там?
— Спрятался от дождя, — признался Владимир. — Я, кстати говоря, подумал сначала, что и она тоже попала туда по этой же причине, — ну, типа, шла в ресторан или театр и попала под дождь. Уж не знаю, почему я так подумал, наверное, судил по себе. Меня-то туда так просто вряд ли бы удалось загнать слушать стихи. Глупо, конечно. Она была слишком шикарно одета, а значит, готовилась к вечеру. И волосы ее были сухие, то есть дождь здесь ни при чем.
— Вы не заметили, она ни с кем там не общалась? Может, к ней подходил кто? Или, может, она кому-то из поэтов особенно активно хлопала?
— Нет, она вообще не хлопала. Она просто смотрела и слушала, и была спокойной. И не высматривала никого. Думаю, она действительно пришла послушать стихи.
— Ну вот и все объяснение! Вы так переживаете, Владимир…
— Да я просто с ума схожу!
— Смотрите, а то сопьетесь…
Владимир хотел сказать ему, что он не пьет, что просто сейчас он словно сорвался с оси и куда-то летит. Что все забросил, работу, какие-то свои дела… И не успокоится до тех пор, пока не найдет свою Нину.
— Скажите, вы никогда не слышали от Нины про золотую устрицу?
— Чего-чего? — переспросил Охотников, поморщившись, как если бы услышал какую-то отвлекающую от важной темы несуразицу.
— «Золотая устрица». Вы никогда не слышали эту фразу от Нины? Быть может, она любила устрицы какой-то особой породы, я не знаю… Я вообще в устрицах ничего не понимаю.
— Ну… мы заказывали устрицы в ресторанах, Нина пару раз жарила их дома, в масле… Но это были обычные устрицы, может королевские, крупные, но уж точно не золотые… Может, если бы она их так назвала, я бы услышал и запомнил. Нет, ни о какой золотой устрице я не слышал. А что?
— Она сказала своей подруге, мол, «запомни, Катюха, золотая устрица!»
— Вы виделись с ее подругой? Где? Надо полагать, в Рыбинске?
— Да, мой сотрудник беседовал с ней.
— Валерий, и что теперь? Где будете ее искать? — Владимир не мог понять, как теперь, когда все вопросы ему вроде бы заданы и ответы, в которых не содержится ни одой зацепки, Ребровым получены, с чего этот сыщик начнет свои поиски? Ничего же нет! Ничего! Москва, Рублевка и призрачный и совершенно нереальный план купить там дом — вот и все предварительные ориентиры для поиска. В какой-то момент ему стало даже жаль этого неопытного и совершенно растерявшегося сыщика.
— А те вещи… — вспомнил Владимир вдруг пакет с личными вещами Нины, который он дал сыщику на предмет отпечатков пальцев. — Они вам помогли?
— Ее отпечатков в базе нет. Так что она не преступница и не проходила ни по одному делу.
— Это уже радует, — усмехнулся Охотников. — И что теперь? Вы мне честно скажите, вы сможете ее найти?
— Я сделаю все, что возможно. Но и вы тоже поймите — слишком мало информации. Мы проверили все гостиницы Москвы — она нигде не останавливалась. Больницы, морги… Проверили ее финансы, где могли засветиться ее банковские карты — последняя транзакция была до ее исчезновения, как раз в Ярославле, неподалеку от того адреса, где она снимала квартиру. Вы не помните, как обычно она расплачивалась? Наличными или картой?
— В основном картой. Когда мы с ней бывали на рынке, она ужасно злилась, что многие торговцы овощами и фермерскими курами продают только за наличные. Получается, что она с тех пор, как пропала, ничего не покупала?