Золотая устрица — страница 38 из 42

— Женя, да, я все сделаю, ты только скажи.

Валера был рад уже тому, что в один из самых своих сложных моментов жизни, когда внутренние силы оставили его и вся его слабость читалась в каждом взгляде, тоне голоса и движениях, когда он чувствовал себя не то что голым, а словно без кожи, и отчаянно уязвимым, он был с друзьями, в их доме. Женя, Борис, Петр, Наташа… Как же он был благодарен судьбе за то, что она свела их всех вместе, что они вообще есть.

Тот конфликт с руководством, из-за чего он и принял решение уйти с прежнего места службы, был связан со взяткой. Да и конфликт был его собственный, внутренний, и человек, который эту взятку принял, понятия не имел о том, что об этом известно Реброву.

Ничего и никому не было им озвучено, и все то, что Ребров собирался сказать этому начальнику-взяточнику, происходило только в его голове. Поэтому и ушел он как-то по-тихому, и никто не понял, зачем он это сделал. И только позже, когда Валерий просто не мог не обратиться за помощью к своим коллегам-экспертам, чтобы договориться о сотрудничестве, все узнали, что он решил стать частным детективом.

«Агентство “Детектив. Ребров”» — так он решил назвать свое агентство. Но даже за то малое время, что он пробыл в роли частного детектива, он успел понять главное — это было большой ошибкой.

Ему хотелось какой-то чистоты, независимости от тех людей, которые, пользуясь своим положением, позволяют себе совершать преступления. И это желание на какое-то время пересилило все остальное и заставило его забыть о том, для чего он вообще пошел работать в органы. Он должен ловить преступников и делать свою работу честно. Но разве, уйдя из следственного комитета, он может сделать больше? И разве там, где он служил, не нужны такие люди, как он сам? Принципиальные, добросовестные? И разве в первый раз он является свидетелем противоправных действий внутри комитета? Да там одно только дело о взятке, которую получили от хакеров…

Он вздохнул. Конечно, он вернется. Вот только найдет убийцу Нины и закроет свое агентство.

Он мысленно даже уже укладывал в коробки свое скромное канцелярское имущество, запирал двери…

Женька. Что же она придумала на этот раз? И как собирается разоблачать убийцу? Она так уверенно заявила о своем плане, о том, что, не выходя из дома, сделает это, что заинтриговала Реброва основательно. Получается, что она знает, кто это. И теперь остается только собрать доказательства.

— Ну, если ты говоришь, что никуда не собираешься хотя бы в ближайшее время, я спокоен, — сказал Борис, допивая виски. — Валера, не знаю, как ты, а мы — на боковую, да, Женечка?

За оконным стеклом кухни запульсировали туманным золотом вспышки фар — подъехала машина. Захлопали двери, и в кухню влетела закутанная в плащ Наташа. Румяная, красивая. Увидев всех, она просияла.

— У Льдова родился сын! — воскликнула она, и Женя, мгновенно оценив эту новость, почувствовала, как защипало в глазах.

Наташа оторвалась от него, у него теперь будет своя жизнь, а у нее — своя. К тому же она беременна, а это значит, что скоро быть свадьбе.

— Слава Богу. — Женя обняла Наташу. — Эта новость дорогого стоит.

— Я к Петру.

И Наташа исчезла. Словно телепортировалась. Мгновенно! И только затихающий звук ее шагов в холле свидетельствовал о том, что это не фантом.

27. Октябрь 2023 г.

Вот уже целых сорок минут она деловито ходила по дому, по-прежнему ощущая себя его хозяйкой. Окруженная невидимыми девушками-служанками, она бойко отдавала им приказания: где-то вытереть пыль, вымыть окно, пропылесосить, привести в порядок кладовку, отключить и помыть холодильную камеру, устроить душ комнатным растениям в библиотеке, отполировать стол в гостиной, помыть в теплой мыльной воде фарфоровые безделушки, что пылятся на каминной полке…

На ней в этот вечер был темно-бордовый бархатный халат, на ногах уютные, с пуховкой, домашние тапочки. В доме было тепло, хорошо, но она чувствовала себя по-настоящему счастливой не только потому, что владела этим прекрасным домом, а потому, что в гостиной уже был накрыт стол на двоих. Красивая скатерть, лиможский фарфор, серебряные приборы, хрусталь, розы в вазочке. А на кухне в духовке томится утка. В холодильнике дожидаются своей очереди закуски.

Знать бы еще, когда придет тот, ради которого они со служанками так расстарались. Служанки. Она их придумала ради развлечения. У них были имена, у каждой свое лицо и фигура. И все они были молчаливыми и покладистыми. Иначе она бы их уволила.

Она заглянула в каждую комнату, кроме одной, дальней, что в правом крыле дома. Именно оттуда тогда, в тот день, доносились голоса, звуки…

Они думали, что она вернется из Москвы вечером, а она приехала на такси, как чувствовала. Как знала, что и он приедет.

— Эту комнату запереть наглухо и никогда туда не заходить, понятно? Ты слышишь меня?! — обратилась она, дрожа всем телом, к стоящей перед ней худенькой девушке-филиппинке по имени Фэй.

Та кивнула и тотчас исчезла.

Звонок внизу раздался громким раскатистым звуком колокола — он пришел. Тамара не поняла, как уже оказалась перед дверью, как распахнула ее.

— Привет… — Она бросилась к нему в надежде, что он обнимет ее, как прежде, что прижмет к себе. — Не знала, когда ты придешь. Но у меня все готово!

Какой же он был огромный, сильный, красивый!

— Тома, у меня такое впечатление, будто бы ты живешь в каком-то другом измерении и все, что происходит вокруг тебя, именно тебя и не касается… Ты как утка…

— Утка! Кстати, я запекла утку с яблоками, как ты любишь!

— Я хотел сказать, что с тебя как с гуся вода, — устало проговорил он, взял ее, как куклу, за талию, и отставил в сторону, прошел в дом, сразу на кухню, там достал из холодильника бутылку водки.

Тамара, семенящая за ним следом, услужливо поставила перед ним рюмку.

— Да что случилось-то? Что? — Она, хлопая огромными наращенными ресницами, вдруг вспомнила о том, что не успела накрасить губы помадой. Вот все вроде бы предусмотрела и успела, даже постельное белье переменила, а губы забыла накрасить.

Вот теперь, когда он был здесь, она была по-настоящему счастлива.

Константин разделся, повесив куртку на спинку стула, выпил залпом водку. Посидел, помолчал, затем как-то странно взглянул на Тамару.

— У меня был следователь.

Она пожала плечами.

«Подумаешь»

— Подумаешь, — озвучила она свою мысль. — Ты-то здесь при чем? Она жила у меня, а не у тебя.

— Вот и я им то же самое сказал. Но у них на этот счет свое мнение. Тома, уж не знаю, как это случилось, но они меня отпустили… Типа, под подписку о невыезде, но вид у этого Журавлева был такой, словно он меня уже не то что подозревает, а уже готов отправить на плаху.

— Плаху? Что это?

— Ты дура?

И она моментально вспомнила, что значит это слово.

— Костик… Успокойся. У них просто работа такая, понимаешь? Он только и делает, что задает вопросы. Мы-то с тобой знаем, кто ее убил. Соседка и убила. Я же рассказывала тебе все в подробностях.

— Тома, ты со мной-то не играй в такие игры. Сама придумала этого Грапиновича, вот сама и расхлебывай, а меня в это дело не впутывай… Хотя ты и так уже впутала. Слушай, я думаю, что мне надо уехать. Как можно дальше. Деньги у отца попросить не могу, он всегда спрашивает, на что, зачем… Но что-то мне как-то не по себе… Ты дашь мне денег?

— Да, без проблем. А что случилось-то?

Она похолодела. Он хочет уехать. Куда? Зачем? Как она без него? Потеряется всякий смысл…

В голове сразу стало как-то пусто, разве что не было слышно завывания ветра… И холодно, очень холодно. Только рядом с ним Тамара чувствовала себя в безопасности и была по-настоящему счастлива.

— Мы же с тобой знаем, зачем она приехала сюда. Я имею в виду не то, что ты придумала с Грапиновичем и их романом, а реально.

— Костя, да при чем здесь это?

— Ты ничего не понимаешь… Она приехала сюда для того, чтобы писать роман. Ей надо было находиться здесь, в этом доме, чтобы было удобнее описывать его, расположение комнат, разные детали, она как бы работала в декорациях своего будущего романа, так?

— Ну так, — вяло отреагировала она, думая только об одном: «Он уедет! Куда?»

И когда до нее дошел смысл сказанного Костей, она почувствовала, как в ней поднимается волна ненависти, даже не волна, а словно глыба льда с острыми краями царапает душу. Гадина. Приехала, типа, писать роман, а сама…

Тамара зажмурилась, чтобы не видеть убийственную картинку, которую ей подсунула услужливая и подлая память: в контуре замочной скважины два извивающихся голых тела на постели…

Знала, что Тамара любит его без памяти, выслушивала долгими вечерами Тамарины откровения о Костике, о том, как он хорош в постели, и вот решила попробовать его на вкус… Гадина.

И как она тогда сдержалась, чтобы не распахнуть дверь и не наброситься на нее прямо там, в спальне? Сдержалась, чтобы не потерять его окончательно. Боялась, что он уйдет и заберет ее с собой, эту ненавистную ей Нину.

— Тамара, расскажи мне, когда ты последний раз видела ее?

— В тот день, когда ее убили, я видела, — сказала она. — Я же тебе рассказывала. Ей кто-то позвонил, и она пошла. Сказала, что скоро вернется, что ей позвонил ее друг из Ярославля. Она же оттуда ко мне приехала. И чего ей там не писалось?

— И больше ты ее не видела, так?

— Да.

— Так, может, этот друг ее и убил?

— А то кто же?

— Тамара, ты читала этот роман? — вдруг спросил он, и Тамара с облегчением вздохнула.

— Какой еще роман? Ты же знаешь, я не люблю читать.

— Тот роман, который она писала.

— Откуда? Нет, конечно…

Она лгала. Кое-что она, конечно, читала. Вернее, слышала. Отрывок, где Нина описывала дом, еду… Буквально несколько предложений. Нина словно проверяла на ней свою писанину. Читала ей вслух, как будто бы Тамаре это было интересно. Но из вежливости пришлось послушать. Недолго. Тамара сослалась тогда на какие-то неотложные хозяйственные дела и ушла. Вот и все.