ГЛАВА 38
– Сладенький мой!
Тиндар мигом встрепенулся и кубарем выкатился из-под шкуры, которой укрывался.
– Лежи тихо,– шепотом предупредил он девушку, которая делила с ним ложе.
Она торопливо закивала и закуталась в шкуры с головой, будто ее здесь и не было. А Тиндар торопливо натянул штаны и шерстяные носки. Обуться он уже не успел и, схватив меховую безрукавку, выскочил из-за полога как раз в тот момент, когда в палатку заглянула Огга.
– Сладенький! – улыбнулась она, и ее полные темно-вишневые губы расплылись в улыбке.
Огга. Орчиха. Хозяйка. Еще несколько недель назад Тиндар и представить себе не мог, что у него будет настоящая хозяйка , которой он будет принадлежать, как вещь, как «сладенький мальчик» для постельных утех.
Сначала, правда, его по жребию выиграла Хрюма, но судьба распорядилась так, что буквально через два дня Верховный Паладайн поставил ее во главе восьмисот воинов, которых отправил в Ирматул за головой Хаука аш-Гарбажа. Взять с собой «сладенького мальчика» ей не позволили, и Хрюма отдала раба Огге. И больше за ним не вернулась, сложив голову где-то у стен столицы Вольного Княжества Ирматул.
Сказать по правде, Тиндар позже обрадовался такой замене. Огга была добрее Хрюмы, хотя применить это слово к темноволосой было затруднительно. Но Огга, по крайней мере, позволила ему носить одежду, не держала на привязи, как бессловесное животное, и даже позволила ходить по всему лагерю. Исключения делались только на время сражений – тогда Тиндара все-таки связывали и бросали в обозе, как мешок с тряпьем. И всякий раз он замирал от страха – а вдруг Огга погибнет? Ведь это означало смену хозяйки. Кто знает, какая ему попадется на сей раз?
Он остановился перед Оггой, сложив губы в улыбку, и орчиха потрепала его по щеке. От нее терпко пахло мускусом, соленым потом и еще чем-то. Она только что вернулась с тренировки и сладко потянулась:
– Помоги раздеться, Тин. И принеси воды!
Она даже звала его по имени, чего никогда не делала Хрюма, и Тиндар стал стаскивать с ее крепких мускулистых плеч засаленные ремни амуниции. Оставшись полуголой, Огга растянулась на своем ложе.
– Да, кстати,– она перевернулась на живот и выгнула спину, как кошка,– позови свою девчонку. Пусть сделает мне массаж!
Тиндар так и застыл, едва не выронив ее амуницию и оружие.
– Чего застыл? – Орчиха глянула через плечо.– Хватит ей отлеживаться! И не бойся! Не съем я ее! Днем ты принадлежишь ей, а ночью – мне!
Она хихикнула, но тут же повелительно пристукнула кулаком по лежанке.
Тиндар заглянул за занавеску. Груда шкур зашевелилась – девчонка, несомненно, все слышала.
– Хозяйка зовет! – со вздохом промолвил он.– Вылезай. Знаешь, как массаж делают?
Девчонка выползла на четвереньках и подняла на эльфа робкий взгляд. Она была совсем юной, на вид не больше тринадцати лет. На ее плечах и маленькой, почти детской груди еще не прошли синяки и ссадины, оставленные мужскими кулаками.
Эта девочка-эльф, молчавшая со дня своего плена, еще недавно была наложницей Верховного Паладайна. Тот, скучая по Охре, почти каждый день требовал себе новых наложниц, а надоевших – просто потерявших прелесть новизны,– он выбрасывал из своего шатра, причем вышвыривал, в буквальном смысле слова, пинком. В ожидании этого момента многие орки заранее толпились у входа в палатку императора, чтобы сразу устроить драку за обладание его бывшими наложницами. Иной раз несчастных девушек насиловали прямо там, на земле, становясь в очередь.
Тиндар проходил как раз мимо, когда из шатра Верховного Паладайна кубарем выкатилась очередная жертва. На девочке практически ничего не было – остатки разорванного платья совсем не скрывали ее тела. Ноги ее были в пятнах засохшей крови, кровоподтеки «украшали» лицо и руки, а грудка была синяя от щипков. Она растянулась в пыли, дрожа всем телом, и сразу десяток орков протянул к ней свои лапы…
И тут Тиндар не выдержал. Он уже раза три наблюдал такую сцену, но на сей раз его словно что-то толкнуло, и он встал над девочкой, сжимая кулаки и готовый, если надо, драться за нее голыми руками. Один – против десяти вооруженных орков. Раб – против свободных.
Он так и не понял тогда, какая сила сорвала его с места, и, конечно, не видел, как загорелись его глаза. Но орки замерли, словно налетев на стену. Немного поворчав и выкрикнув несколько угроз, они отступили, а Тиндар за локоть поднял почти потерявшую от страха рассудок девочку и потащил в палатку Огги. И два дня не отходил от нее, дрожа при одной мысли о том, что с ним сделает хозяйка, когда узнает.
А потом, после очередного марш-броска и последовавшего за ним короткого сражения – настолько короткого, что рабов даже не успели связать, а просто согнали в кучу, как отару овец, и велели лечь на землю и не шевелиться,– Огга послала его к реке: принести воды и отстирать ее тряпье. Встав на колени на мелководье, Тиндар полоскал льняную рубаху хозяйки, когда послышались приближающиеся шаги и на него упала тень.
Он встал и оказался лицом к лицу с тремя орками. Одного он узнал сразу – именно этот первым протянул руки к той девочке. Двух других не помнил – для него покамест большинство орков было на одну, так сказать, морду.
Какое-то время все четверо сверлили друг друга глазами.
– Слышь, а ты ничего,– вдруг нарушил молчание тот, первый, орк.– Не трус. Думал, мы тебя убивать пришли?
– Это мое дело, что я думал,– решился ответить Тиндар.– Я без оружия.
А сам поудобнее перехватил мокрую рубаху, свернутую в жгут. Пожалуй, один-два удара он успеет парировать…
– А ты ничего,– повторил первый орк. Двое его спутников принялись толкать друг друга локтями и паскудно ухмыляться.– Огга тебя еще не заездила?
– Как видишь, не совсем.
– Ну да, на девку небось сил хватает! Здоров мужик.
Его слегка пихнули в плечо – то ли вызывая на драку, то ли просто от избытка эмоций. Тиндар не поддался на провокацию. В конце концов, он еще недавно был лордом и знал, как себя вести.
– Ты это… ну,– первый орк опять толкнул его кулаком,– заходи к нам. Шестой десяток третьей сотни. Твоя Огга у нас начальница. Зайдешь? Не струсишь?
– Зайду,– почему-то тогда сказал Тиндар.
Весь остаток дня он ругал себя последними словами за эту минуту слабости, но после ужина ноги сами понесли его в сторону полотняных навесов, которые ставили для себя орки. Под нужным ему навесом шла гулянка, и надежда, что удастся улизнуть незаметно, не оправдалась. Его углядели издалека, подхватили под локти и втащили в круг к самому костру. Двое орков держали, а третий взахлеб рассказывал остальным, что это за тип и, как говорится, с чем его едят. Кончилось все тем, что ему сунули в руки корчагу с ячменным пивом. И напряженно следили, как Тиндар выпил все до капли.
После чего его начали бить по плечам, толкать локтями и даже щипать.
– Вот это да! – раздавались выкрики.– Наш парень! Светловолосый, а наш! Молодец!
– Слушай,– тот орк, что приглашал его «в гости», заглянул в лицо,– а давай мы тебе шрам оставим! За храбрость!
– Отличная идея! – загалдели все.– За храбрость! Прямо сейчас!
Тиндар не успел понять, что они имеют в виду, а его уже повалили на земляной пол, и кто-то подсуетился и принес краски и острый нож.
– Надеюсь, ты не будешь орать,– шепнул давешний орк.– Это жутко больно!
– Делай свое дело,– скривился Тиндар.– Я буду молчать.
И он в самом деле молчал и не шевелился, только скреб ногтями землю, пока на его плечах, над ключицами, надрезали кожу и втирали в нее краску, вырезая знак «храбрость».
Потом его долго поили пивом, толкали в бока и приволокли к Огге в палатку полупьяным от пива и удивления. Орчиха, которая уже хотела начать охоту на беглого раба, даже онемела, увидев своего «сладенького мальчика». И целых три дня не звала его «покувыркаться», давая время зажить шрамам.
– Ну чего встал? – окликнула она его, вырвав из воспоминаний.– Живо принимайся за дела! А ты,– это относилось к девочке, топтавшейся рядом,– садись и помни мне плечи.
Тиндар локтем подтолкнул девочку к разлегшейся Огге и боком выскользнул наружу.
Лагерь был необычайно оживлен – он отметил это сразу. Что будет? Очередной марш-бросок к новому осажденному замку или просто битва? Тиндар никогда не забывал, что идет война, что враги топчут его родной Радужный Архипелаг… Правда, до Жемчужного Острова им топать и топать, но что будет, когда темноволосые придут туда? Пытаясь угадать, чего ему ждать, эльф решил пройти через середину лагеря, где стоял шатер Верховного Паладайна.
По счастью, идти было недалеко. И он практически пришел в разгар событий. И, несмотря на свою неопытность в таких делах, сразу понял, что к чему. И бросился обратно, в свою палатку.
Девочка-эльф уже занялась массажем под чутким руководством хозяйки, но Тиндар ворвался внутрь с криком:
– Скорее! Там… посольство! У Верховного! Что-то происходит!
– О духи! – Орчиха вскочила и заметалась по палатке.– Живо мой мундир, косорукие! И оружие давайте! Оружие! Пошла вон.– Это относилось к девочке.– Если я из-за вас опоздаю, выпорю батогами! Живее!
Она не зря волновалась – в отличие от эльфов, орки были убеждены, что место женщины – у домашнего очага, рожающей и воспитывающей детей, причем чем больше, тем лучше. Второй «престижной профессией» считалось шаманство. Поэтому в армии орчих были считаные единицы – на десять тысяч орков, атаковавших сейчас Радужный Архипелаг, было всего восемь орчих-командирш – шестеро командовали сотнями и всего две – тысячами. Среди десятников и рядовых таких «счастливиц» было ненамного больше – что-то около сорока. Если бы не желание Верховного Паладайна во что бы то ни стало завоевать Радужный Архипелаг, не видать бы им армии как своих ушей. Неудивительно, что Огга разволновалась – любой промашки было достаточно, чтобы ее разжаловали в десятницы, а ее место занял мужчина, которому такое просто сошло бы с рук.