его не хотелось. Особенно, говорить о происшествии на маяке.
Мне нужно было в тишине и покое разобраться со случившимся на лестнице между мной и Черным.
В тот момент, когда я в кромешной тьме башни поскользнулась на ступеньке и завалилась, а перила не выдержали моего веса и треснули, репти крепко держал меня за руку. Он среагировал мгновенно, дернув на себя.
От рывка я впечаталась в его плечо и сбила мужчину с ног, но каким-то чудом мы оба не покатились вниз по винтовым ступенькам. Хотя головой, я, кажется, ударилась о каменную стену. До искр в глазах.
Правда, тут же осознала, что искры вполне реальные: в башне загорелся аварийный свет, но что-то где-то замкнуло, лампы, вспыхнув напоследок, погасли, и лишь одна искрила прямо над нашими головами, освещая испуганно-изумленное лицо мужчины.
Качественная, очень качественная иллюзия, потому как и его тело, на которое я упала, тоже ощущалось вполне мужским, человеческим.
И я бы ни секунды не медлила, но тут мой взгляд упал на деревянную балясину, вывернутую из гнезда, и кусок обломившихся перил. Они были аккуратно подпилены.
Пока я, не веря глазам, разглядывала работу диверсантов, руки репти легли на мою талию, и он, вместо того, чтобы скинуть с себя придавивший к ступеням вес, прижал меня к себе так плотно, что моя обнаженная из-за задравшейся майки кожа живота соприкоснулась с его удивительно гладкой кожей. Словно я упала на ледник, ожегший космическим холодом. Искрившая лампа в тот миг вспыхнула как-то особенно ярко, до рези в глазах. И…
И я не могла осознать, что же произошло. Прокручивала в памяти картинки, ощущения, мои суматошно метавшиеся мысли и не понимала. Не улавливала.
Как будто корка хрустнула. Как будто из-под ледяного плена просочилось что-то такое…
Страшное.
Чудовищное.
Невозможное.
На долю мига приоткрылась такая бездна тоски и боли, словно я заглянула в космическую черную дыру, откуда нет возврата. Никогда и никому.
Но так и не успела понять, что же я там такое увидела, из-за чего хотелось зажмуриться и кричать, кричать, кричать от ужаса и безнадежности.
Опомнилась и заметила вдруг, что из глаз непрерывно льются слезы, капая на губы Черного. Он слизнул их, прикрыл глаза, в которых стремительно затягивалась, подергивалась синевой зияющая беспросветная бездна. Заставил себя улыбнуться.
– Соленая вкусная девочка. Не плачь, все позади. Ты жива. И это счастье.
А меня трясло от пережитого. От увиденного. И я ни слова не могла сказать. И тем более, спросить. Как он живет, когда внутри него… вот такое… чему и слов нет в нашем мире?
Он тоже молчал, и взгляд его был такой… обжечься можно. И не от холода. Почему-то я перестала чувствовать от этого репти волну холода, словно он весь канул в ту бездну.
Вот и приплыли, Василиса. То ли он выпил твой дар, то ли это у тебя временный шок.
Черный помог мне подняться, а потом подхватил меня на руки, – у меня хватило ума молча принять помощь мужчины и не брыкаться, – и отпустил только уже внутри бункера.
К моему удивлению, под землей аварийный красный свет вполне себе горел.
– На остальное мощностей не хватает, – пояснил репти, поймав мой удивленный взгляд. – Но на маяк должно было хватить. Я разберусь, что случилось с аварийной системой… и перилами.
И сказано это было спокойно, ровно, но в голосе репти звучала такая угроза виновникам, что я поежилась. Кланы были беспощадны к врагам. Но предатели – а подпилить перила мог только кто-то из «своих» – просто исчезали. Бесследно.
Разве я могла рассказать все это подруге, не разобравшись в том, что же из всего, что мне показалось, было на самом деле? Репти – мастера иллюзий.
Кстати, мой дар никуда не делся: по пути в «камеру», выделенную нам со Снежкой в бункере, я вполне ощущала приближение чешуйчатой охраны. Хоть какая-то хорошая новость.
– До завтра, мисс, – вежливо попрощался Черный.
– Надеюсь, завтра вы нас освободите?
– Вы не заложники. Речь идет о выборе безопасного места для вашей группы. Сейчас руководство академии считает, что самое безопасное место для ее курсантов – здесь. Пока не будут закончены переговоры с нашими… оппонентами. Ваши жизни легко могут стать козырем для шантажа, как это попытались сделать парни из клана Борджа.
– А в ваших руках – нет?
– Нет. Вы увидите завтра. Пока у нас взят тайм-аут.
Дверь в наш «номер», у которой мы остановились, внезапно резко распахнулась, явив нам злую-презлую Снежку. Габриэль Горух, исполняя роль хозяина, поклонился и вежливо, не обращая внимания на то, что у моей подруги едва ли не дым из ноздрей валит, осведомился о ее здоровье, риторически поинтересовался, все ли устраивает гостью, и тут же откланялся, пожелав добрых снов.
Но и после разговора с подругой, окончательно утомившего меня, сон не шел и не шел.
Я вглядывалась в темноту, разбавленную тревожной полоской аварийного света, сочившегося из прихожей, и думала, что впервые не испытываю к репти отвращения, воспринимаю его не как врага, паразитирующего на теле человечества, а как личность.
Габриэль Горух меня… заинтересовал. Я впервые не по долгу учебы, а искренне захотела узнать ту рептилью правду, которую они рассказывают своим детям.
А потом резко проснулась.
* * *
Проводив гостью, Габриэль прошел до конца коридора, кивнул дежурившей охране и приказал:
– Пригласите Оливера Келли ко мне в кабинет.
– Сэр, велено передать, сэр Дэвид ждет вас на Соловьиной террасе, – отрапортовал дежурный.
– Тогда поторопитесь найти мистера Келли, сержант, – невозмутимо ответствовал Гэб и направился к лифту. Не тому, на котором сегодня возили весьма непривычных для острова гостей, а семейному, чей код знали только Горухи.
Внутри было только две кнопки, белая и черная, и Гэб без колебаний нажал на черную. Кабинка ухнула вниз с такой скоростью, что репти показалось: подошвы ботинок на долю мига оторвались от пола и тело зависло в невесомости. Но тело вновь потяжелело, а двери разъехались в стороны, открыв стальную стену, почти вплотную примыкающую к кабинке. Позади мужчины в глубине лифта зажглось табло с цифрами от пяти, запустился обратный отсчет, означавший, что через пять секунд кабинка взорвется.
Гэб положил ладонь на гладкую матовую поверхность, отреагировавшую на прикосновение расходящимися световыми кругами. Круги едва мерцали и двигались медленно, нехотя, словно увязая в стальной толще. Мужчина не шевелился: если сейчас отнять ладонь, то взрыв произойдет немедленно.
Наконец, появились светящиеся иероглифы, смысл которых не определил бы ни один человеческий лингвист.
«Распознавание прошло успешно. Здравствуй, Габриэль», – прочитал репти.
Табло за спиной, мигнув, погасло, когда до взрыва оставалось два мгновения.
Стальная махина, перегораживающая выход, с трудом поднялась вверх, освобождая путь в кромешную тьму. Но репти не нужен был свет, он отлично ориентировался.
Еще несколько препятствий и замаскированных ловушек на пути, и Гэб достиг цели – небольшого, как подводная барокамера, и абсолютно пустого помещения. Стоило открыть люк в капсулу, ее стены замерцали тусклыми и хаотичными орнаментами, в которых даже художник-абстракционист не смог бы найти никакого смысла.
Гэб замер в центре камеры и ждал, пока движение арабесок не успокоилось. Наконец, от стены отделилась серая завитушка, приблизилась, вырастая в размерах и становясь ярче, пока не превратилась в трехмерное, светящееся как голограмма изображение седого мужчины с обширной лысиной над высоким выпуклым лбом, обрамленной венчиком кудрявых волос.
– Гэээб! Долгой жизни, внук, – выдохнул призрак на древнем наречии, неизвестном земной науке, которое, однако, Черный отлично понимал. – Какая беда привела тебя к нам сегодня, мой мальчик?
– Прости, дед, что побеспокоил. Сегодня в башне маяка совершено покушение на жизнь моей гостьи. Причем, так, чтобы потом обвинить меня в ее смерти. И в такой момент, когда ее смерть всколыхнула бы все человечество и разъярила драконидов. Следующим шагом была бы показательная выдача меня человеческому правосудию. Я хочу знать, кто из моей многомудрой родни пронюхал о моих планах и решил разрушить их таким нехитрым способом?
– Некорректный вопрос, – укорил призрак.
– Сформулирую иначе. Кто из верхнего круга клана посещал Мемориз и просматривал мои контакты?
– Почему ты думаешь, что это кто-то из наших? Возможно, в башне была диверсия шпионов клана Борджа. Не думаешь же ты, что они утрутся после сегодняшнего и не будут мстить?
– Не уклоняйся от прямого ответа на прямой вопрос, дед. Кто?
– Вопрос слишком обширен. Введи временные рамки, внук.
– Я прибыл два дня назад, тогда и посетил Мемориз для совета. Позавчера, вчера, сегодня. Не думаю, что очень многие интересовались моим визитом к вам. Итак?
– Мой напористый мальчик… Ну хорошо. Легер, Мария и Дэвид.
– Благодарю, дед Бер.
– Не за что. Обращайся. Кстати, не хочешь узнать, что желала Мария?
– Нет. Я догадываюсь. Хочет женить меня на своей дочери. Испугалась, что я начал поиски невесты в других кланах.
– Ответ верный. А что ты скажешь о любопытстве Легера?
– Этот старый лис вынюхивал, кто меня поддержит, если я вздумаю совершить переворот в наших замшелых тысячелетних традициях. Или я ошибся?
– Не ошибся, – разочарованно вздохнул призрак. – Ты знаешь, что твои ум и проницательность делают тебя невыносимо скучным, Гэб? Никакой интриги. Никаких откровений. Тоска. Но, милый мой мальчик, если ты предложишь реформы, я на твоей стороне.
– Я знаю.
– Фу таким быть. Хоть бы сделал вид, что это приятная неожиданность для тебя.
– Я рад, что могу опереться на твой авторитет, дед, но мне очень жаль, что ты мертв.
«Значит, дядюшка Дэвид», – хмыкнул про себя Гэб.
Обвинение вслух не прозвучало, ни к чему произносить это в помещении, регистрирующем каждый твой вздох. Поблагодарив собеседника, репти направился наверх, в свой кабинет, где его уже заждался ближайший друг и помощник, Оливер Келли.