Блокнот пришлось загрузить вместе с вещами — спрятать где-то было нереально, слишком пристально за ним наблюдали дракониды. Конечно, Яр обернул бесценную вещь и в свои джинсы, и в непромокаемую ткань военной куртки, которую ему отдала сестра Гэба в последний момент, нагло сняв со своего охранника. Но приготовился к горькому разочарованию.
Когда он, полностью нагой, одетый только в цепочку с медальоном, встал под душ, в дезкамере раздался сухой металлический голос робота:
— Ярослав Пасный, медальон следует снять и положить в барокамеру для полной обработки.
«Следят даже здесь», — поморщился Яр.
— Не могу. Он не снимается. Это родовой амулет, — сказал он, уверенный, что его услышат, даже если он будет шептать.
Вода прекратила литься. Створки камеры раскрылись, и к землянину подошла фигуристая и мелкая, по плечо ему, драконидка в защитном костюме и маске. Ее цепкая рука в перчатке попыталась снять цепочку. Что ж, расстегнуть ее получилось, но диск медальона словно врос в кожу и держался намертво.
Девушка что-то чирикнула возмущенно, развернулась и торопливо убежала, потряхивая на бегу рукой так, словно ее ударило током. Странно. Яр ничего не почувствовал. Тут снова хлынула пахнущая едкой химией вода, потом сильная ничем не пахнущая струя смыла раствор. Обдало раскаленным воздухом, и Яру разрешили покинуть камеру и одеться.
Комбинезон был уже чужой, золотисто-белый, с биркой и какими-то иероглифами на груди. Такая же бирка украшала оба рукава на запястьях, штанины на коленях и спину. Это что, подстраховка для опознания трупа? — мелькнула мысль. Еще крутилась ассоциация с заключенным концлагеря, но молодой мужчина отмел эту мысль, как контрпродуктивную.
Поселили его в отдельной крохотной каюте. Соседями справа и слева оказались четверо ребят из группы Василисы, их каюты были побольше, но и жили они там по двое. Девочек расселили на другом ярусе.
— Дамы и господа добровольцы, — раздалось механическое оповещение, едва Яр осмотрел одиночную камеру, где ему предстояло провести неизвестно сколько времени. — Корабль вошел в режим разгона. У вас будет около двух недель для общения и изучения нашего языка, истории, культуры и этикета. Физическую форму рекомендуем поддерживать отдельно в общем спортзале. Питание — трижды в день в столовой. Схемы расположения вы найдете у люков комнат и на стендах в коридорах. Там же — расписание занятий. Активируется прикосновением.
Яр развернулся к выходу. Действительно, на белой пластине размером со стандартный тетрадный, проступали нечеткие штрихи.
— По желанию стенки ваших кают можно поднять и объединить их, — продолжил голос после легкой паузы. Значит, его действия контролируются, отметил ведьмак. — Сейчас каюты по умолчанию изолированы. Через две недели, перед прыжком, вам следует лечь в анабиозные камеры, иначе ваши организмы не выдержат перехода сверхсветового барьера. Вас предупредят заблаговременно. Сейчас отдыхайте. Для связи с командованием, кураторами или стюардами используйте идентификаторы, их вы найдете на прикроватных тумбах. Команда звездолета «Арцим», что означает «Тень», желает вам комфортного полета.
Пока жаловаться на комфорт не приходилось: древняя цивилизация драконидов знала толк в дальних путешествиях. А то, что их раса не только гуманоидная, но и в физиологических деталях мало чем отличалась от человеческой, чувствовалось во всем, от высоты койки и столешницы до удобств ватерклозета. Если бы не обилие золота, пусть не слепящего глаза в мягком рассеянном свете, исходившем от потолка, но все-таки давящего чрезмерностью. Понятно, что хозяин звездолета — Золотой дом, но это уже дурновкусие.
Ярослав поковырял напыление на стене, хмыкнул и, сев на койку, начал разбирать продизенфицированные вещи. Осталось ли что-нибудь от черной книжицы Габриэля?
Крепкий кожаный переплет перестал быть черным и напоминал заплесневелую корку, но это был весь ущерб. Тончайшие страницы из неизвестного золотистого сплава не пострадали, как и гравировка на них. Все время стремительного полета от острова Сахреш до космодрома Яр запоминал ключ к зашифрованным символам и сейчас с гулко бьющимся от волнения сердцем принялся за дешифровку последних напутствий своего врага. Бывшего, конечно. Волхв уже не мог относиться враждебно к парню, который пожертвовал абсолютно всем ради возвращения Василисы.
Конечно, славянин не был настолько наивным, чтобы не понимать, что репти никогда не преследуют одну цель, а всегда встраивают целую схему хитрых ходов, чтобы в любом случае найти выгоду, даже в случае кажущегося проигрыша. Эта характерная черта чешуйчатой расы всегда восхищала Ярослава, как и способность поставить всё на карту для последнего удара и сокрушить. Она была близка потомку волхвов.
Впрочем, Яр отвлекся.
«Помни, вибрация лежит в основе человеческой речи, — раскрывали перед ним тайну зашифрованные иероглифы. — В основе манипуляций с экспериментальным мини-кластером Мемориза тоже лежат вибрации…».
«Репти давно готовился, еще до моего согласия на эту авантюру», — понял Яр, пролистав блокнот до конца и оценив объем информации. Он запомнил первую пару бессмысленных «коэнов», лег на койку поверх покрывала, закрыл глаза и положил левую руку на медальон, а правую — на металлический лист раскрытой книжицы, и, почти не размыкая губ, начал шепотом проговаривать сущую абракадабру. Постепенно его охватывало странное ледяное оцепенение, и Яр провалился в глубокий сон.
— Наконец-то! Ну, здравствуй, человече, — приветствовал его Габриэль. Он сидел, скрестив ноги, прямо в воздухе, слегка светился и… просвечивал. — Извини, что в таком виде, но сам понимаешь, другого у меня еще долго не будет.
— Ты голограмма?
— Нет. То, как ты меня видишь, это твоя интерпретация. Твой мозг подгоняет нейросигналы под привычные ему видения. Пока мы можем общаться только во время твоего сна.
— И это хорошо. Тут все контролируется видеокамерами. Такое ощущение, что глаз не сводят.
— Это не видеокамеры, Ярослав. Это куда круче, насколько я успел ощутить, пока ты мылся и осматривался. Нечто невообразимое. Огромное. Разумное. И очень опасное. И нам нужно соблюдать крайнюю осторожность, чтобы этот монстр не почувствовал кое-кого неучтенного в списке землян-добровольцев. Потому сократим до минимума наше общение. Как ты понимаешь, свой план я не мог доверить даже зашифрованному блокноту. Слушай и запоминай…
12
За все время до ужина Аррадор меня больше не беспокоил. Только приставленная ко мне служанка-офицер космических войск пару раз интересовалась, не нуждаюсь ли я в чем-то. Конечно, нуждаюсь! В возвращении домой. Ну или на худой конец в оружии, чтобы не чувствовать себя беззащитной.
Еще заглянул доктор, нацепил на меня кучу устройств, заставил двигаться и что-то чиркал стилом в драконидском подобии моба — полупрозрачной голографической панельке. В символах дисплея я ничего не поняла. На попытку взять у меня кровь для анализа отреагировала резко отрицательно, и побледневший инопланетный коллега Гиппократа спешно удалился.
Потом явился какой-то мужик, отрекомендовался помощником капитана и моим куратором и предложил свою помощь в спортзале, в изучении письменного драконидского или переводе потенциальных знаний, которыми я обладаю, в актуальные. Послала.
Аль-тар не появлялся. Как чувствовал, урод, мое состояние.
Люк каюты не открылся, когда я попыталась самостоятельно выбраться, зато немедленно явилась «камеристка-денщик» ру-тай Диири и с вежливой улыбкой поинтересовалась, куда меня сопроводить.
— Я передумала. Ты можешь быть свободна.
В конце концов я начинала медленно звереть от безделья и заодно ужаснулась предстоящему месяцу такой жизни на корабле. Каюту я уже всю облазила сверху донизу, ничего интересного не смогла найти, даже сигнальных кнопок — мерзавцы учли мой повышенный интерес к их функционалу.
Но как я ни бесилась от безделья, к драконидскому справочнику не притронулась. Кто его знает, какую гадость в моих мозгах она активирует?
Паранойя цвела пышным цветом, пока не пришла ди-дэй Эмери, как и обещала, вечером, после ужина. Кстати, на ужин опять была протертая гадость, а я уже начала мечтать о хорошо прожаренном стейке с хрустящей корочкой.
— Здр-р-равствуйте. Благодар-р-рю за чшесть, аль-дэй, — сказала она по-русски с чудовищным акцентом, и я чуть не заплакала, такая ностальгия меня захлестнула.
Ностальгия и благодарность к этой хрупкой инопланетянке. И в тот момент я не думала, что это тоже может быть частью игры, просчитанной с нечеловеческой точностью и изощренностью. Особенно я растаяла после ее слов, сказанных уже на драконидском, так как русский давался ей с трудом:
— Часть команды поручила мне выразить вам глубокое сочувствие из-за недобровольной потери вами вашей родины.
— И большая часть? — непроизвольно подняла я бровь от удивления.
Эмери любовно провела пальчиками по золотистой обшивке стены и, лучезарно улыбнувшись, подмигнула:
— Достаточная, чтобы с нами считался даже аль-тар. Мы не слепые, госпожа, мы видим, что у Аррадора не получился контакт с вами, но… это аль-тар. Конечно, он может приказать. Но не думаю, что захочет. На нашем звездолете вы в полной безопасности от его повышенного внимания.
— И вы не боитесь это говорить? — изумилась я. — Здесь же все под наблюдением!
— Нет, аль-дэй, уже нет, — тихо засмеялась она, а на щеках появились милые ямочки, и сходство со Снежкой усилилось. Правда, Эмери выглядела старше лет на десять, а сколько на самом деле, один драконский бог знает. — Фиксируется только ваше физическое состояние: пульс, давление и прочее. Но никто не может за вами наблюдать в этой каюте. Во-первых, она относится к классу аль. За высшими наблюдать может только более высокий по рангу, а здесь это лишь аль-тар.
— Ну вот, — скрипнула я зубами.
— Ничего не вот. Потому что, во-вторых, на вашей стороне очень могущественный союзник, и он может блокировать все сигналы из этой каюты. Или искажать так, что никто ничего не заподозрит, — она снова ласково погладила стену, и даже до меня дошло, что Эмери намекает на искусственный интеллект корабля.