«Самое печальное, аль-тар, что моя ди-дэй сейчас без сознания, — завершил доклад Сариан. — И я не могу пробиться ни к ней, ни через нее — к иолру. Я не понимаю, что происходит».
Впервые со времен сопливого детства младший императорский сын растерялся. Впервые почувствовал, что божественное благословение, осенявшее его жизнь до сих пор, наделяя убийственным чувством правоты и правильности, иссякло. Где-то он, последний сын, но первый по силе дара, совершил настолько неправедный поступок, что сейчас колесо судьбы медленно, но верно разворачивалось, готовое его раздавить.
Бывало, что в глубинах космоса пропадали бесследно корабли-разведчики, не успев передать сведения, и оставалось лишь гадать, почему с ними прервалась связь.
Лишь пару раз за всю историю другие разведчики пересекались с мертвыми кораблями, и восстанавливали причину гибели. Обычно ею оказывалось внешнее или внутреннее повреждение обшивки — пропущенный микрометеорит, задевший систему жизнеобеспечения, или сдетонировавший от какой-то вибрации боеприпас.
Но идея о сошедшем с ума и потерявшем управление иолре, во власти которого оказывался весь экипаж — это до сих пор была лишь выдумка авторов триллеров. Малейшая возможность такого развития событий была исключена с самого начала.
Контроль над психическим и физическим состоянием иолра был многоступенчатым и обеспечивался не только ментальной слежкой капитана и его ди-дэй. За каждым иолром следили десятки программ и датчиков, и малейшее отклонение от нормы будет замечено, проанализировано и исправлено, вплоть до уничтожения неадекватного дракона и замены на запасного, спящего до поры в резервуаре, к которому действующий иолр не имел доступа. И не должен был подозревать о его существовании. В инвентарных списках окруженный тройным экранированием резерв значился как старомодный аварийный двигатель.
А самое страшное в этой ситуации — что невероятное событие случилось именно тогда, когда на борту звездолета находились десятки земных девушек, вся надежда императора на восстановление легендарной силы дара Предстоящих!
Аррадор разрывался между необходимостью немедленных действий и необходимостью проследить за завершением инициации потенциально сильнейшей из ведуний, его аль-дэй Василисы.
Еще минуту назад выбор не стоял. Василиса была важнее жизни первого пилота, которого вряд ли можно спасти без квалифицированных медиков, а их можно было найти только на наблюдательной станции Детинца. Аррадор вполне мог оказать первую помощь и был уверен — пару часов парень еще продержится. А дольше инициация не длится, этого хватит.
Но теперь, когда речь шла о жизни его побратимов Сариана и Кайрена, о жизни сотни землян, о спасении всей миссии и, в конечном итоге, о спасении Золотого Дома и всех его замыслов… Этого даже жизнь и дар одной зеленоглазой дикарки не могли перевесить.
— Прости, Василиса, — прошептал Аррадор в темнеющее фиолетовое небо. — Я не выполнил клятву и освобождаю тебя от твоей. Твоя инициация не будет завершена. Прости.
Закрыв глаза, аль-тар, чувствовавший свою аль-дэй, где бы она ни была, визуализировал соединившую их золотую нить и неимоверным усилием воли и дара разорвал ее, не слушая предупреждающих криков побратимов: «Не делай этого! Не торопись, брат! Это все равно невозможно!».
Он смог и невозможное.
Сила отдачи была такая, что Аррадор потерял сознание. Тоже впервые в жизни. Ему теперь многое предстояло совершать впервые…
И два бессознательных тела — пилота и его командира, — разумеется, не могли увидеть, как кружившие в небесах драконы ушли в сторону и резко спикировали вниз. Туда, куда упал их сине-фиолетовый собрат вместе с человеческой самкой, пахнущей сладко-нежно, как мать-драконица, и отмеченной знаком, сотворенным из крови и плоти дракона. Тем хуже, что на самке был еще и невыносимый запах врагов!
Помощь к Аррадору подоспела час спустя.
Прикрытые «зеркальным флером» аппараты спасательной команды спустились к скалам. Так же осторожно, поминутно сканируя небо, чтобы не спугнуть расположившуюся поодаль стаю диких драконов, из гравикаров выбрались четверо драконидов. Сверяясь с прибором, они довольно быстро вышли к маяку, отправлявшему непрерывные сигналы о помощи.
Каково же было их изумление, когда они обнаружили два бессознательных тела в планетарных скафандрах. На одном из найденных шлем был разбит, и в свете заходившей за горизонт звезды ярко сияла приметная шевелюра — знаменитое «золото Эретаров», знак принадлежности императорской семье. Его рука и перчатка была разодрана, словно побывала в драконьих клыках, а окровавленный палец был намертво вжат в аварийную кнопку. На это сигнал и спешили спасатели.
— Урргхово жало! — выругался один из спасателей, вытащив из ранца аптечку первой помощи, за пару мгновений вскрыл необходимые приборы и приложил к шее пострадавшего. — И кто же это из принцев? Если он мертв, нас всех вздрючат похуже стаи ящеров. Надеюсь, что это не первый наследник Феориль, и не первый с конца, не Аррадор.
— Уж лучше Феориль, не жалко, — тихо сказал второй спасатель. — А если это урод Юррен, так я даже спасибо скажу.
— Тс-с, тихо, дурак! — вскинулся первый. — С ума сошел? Тебе сожгут мозг за оскорбление Семьи, а меня распылят за компанию.
— Никто ничего не слышал, — фыркнул третий, занятый обследованием и срочной реанимацией второго найденного тела. — Откуда здесь взяться аль-тару? А вот оба старших принца сидели совсем рядом, на Урргхое. Там, наши говорят, уже через неделю ни одной нетронутой ими девушки не осталось. Скорее всего, им там скучно стало, решили на Детинце поохотиться. И нас в известность не поставили.
Четвертый, оттеснив первого, молча оттянул веки золотоволосого, посветил фонариком.
— Жив, — констатировал он. — И это аль-тар, я его узнал. Он в состоянии атри сейчас. Нельзя прерывать.
— Какое там атри? Я что, не отличу состояние глубокого погружения в медитацию от смерти? У него нет пульса, это труп, — возразил второй. — А аль-тар сейчас за сотню световых лет от Эрия. Что-то не слышал я о возвращении его эскадры.
— Сам ты труп. В ближайшем будущем. Быстро взяли их и бегом отсюда, пока нас драконы не почуяли. Нам еще повезло, что в первый час после заката они все дезориентированы.
Спасательные капсулы были уже развернуты, оба тела, обвешанные аппаратами диагностики и первой помощи, упаковали за считанные мгновения и погрузили. Спасательная команда успела улизнуть прежде, чем чешуйчатые гиганты, ослепленные заходящей звездой, перестроили зрение с дневного на ночное.
Сложно потерять сознание, когда его держат еще два. Потому этот словесный оборот совсем не подходит для драконида в состоянии триумия.
Сознание Аррадора было не потеряно, а выброшено из тела, и связи с ним оборваны почти так же, как они разорвались с его аль-дэй. Собственно, на этот эффект и рассчитывал аль-тар. Только огромная сила отдачи, ничто больше, не дало бы такого результата, даже самоубийство.
Увы, его физическое тело не могло за мгновения преодолеть десятки звездных лет, а вот ментальное тело, уже соединенное с другими двумя разумами — вполне. И только так можно было вырвать из тисков плоти ту субстанцию, которую мистики называют душой.
Кроме того, Аррадор справедливо полагал, что разрыв его связи с Василисой поможет ей спастись — крылатые неплохо чуяли флер ментальных соприкосновений, а дракониды для них враги. Конечно, вряд ли очищение ментального поля произойдет быстро, но остаточные эманации способен заглушить подарок Стрелы. На него, собственно, и надеялся Аррадор.
А то, что его душе так больно от собственного решения, что хочется выть, да нечем — с этим он как-нибудь справится!
«Ты сумасшедший, Ар! — ругался Кайрен, одновременно сдерживая восторг и восхищение, даже благоговение перед силой и решительностью аль-тара, по сути, пожертвовавшего собой ради их спасения.
«Ты же там сейчас мертв! — вторил ему капитан Сариэн. — Ты же подверг себя величайшей опасности!».
«В состоянии атри, а не мертв, — успокоил друзей Аррадор. — Ты же знаешь, что в таком состоянии некоторые мудрецы могут пребывать годами, и с их телом ничего не случится».
«Если хищники не сожрут».
«Я успел вызвать спасателей. Они разберутся с нашими телами. А я, надеюсь, смогу разобраться, что тут у вас произошло, и снова оседлать вашего иолра. Только мне надо освоиться с новым состоянием. Все-таки никто из нас троих еще не практиковал древнее искусство мнимой смерти…».
28
Наверное, я могла бы снова «включить» минигравы, спрыгнуть со спины дракона и лететь самостоятельно. Но над нами кружили еще два диких зверя и, если они меня раньше игнорировали, то теперь оба зверя агрессивно рычали и скалились, пролетая над самой головой и стараясь сковырнуть меня когтями. Мой дракон вяло отрыкивался, но попытки сбросить меня не делал.
Стоит мне оказаться в одиночестве — точно сожрут или покалечат. Потому я изо всех сил цеплялась за скользкие от крови роговые отросты на хребте Чароита, как окрестила я своего спасителя по цвету его чешуи. Пока я с ним, я в безопасности.
Но минигравы я все-таки активировала на доли процента, чтобы облегчить ношу раненого, которому и без того пришлось тяжко. Из его глотки с хрипом вырывалось тяжелое дыхание, по телу изредка пробегала дрожь, и тогда меня оглушал противный костяной скрежет.
Мы снижались широкими кругами, словно дракон искал какое-то определенное место. Аррадора и пилота я давно потеряла из виду, но они упали где-то неподалеку, судя по тому, где кружила остальная стая. Надеюсь, моего аль-тара они сожрали! Тогда наша клятва оказалась бы аннулирована, какое счастье.
Фиолетовый дракон совсем потерял силы и завалился на крыло. А два сопровождавших нас его собрата пронзительно закричали. Похоже, он падал. А до растопыренных навстречу нам острых каменных шипов, судя по вмонтированному в шлем навигатору, было не меньше полумили.