К моему большому удивлению, на ступенях химического факультета нас поджидала Инес Мендоза, очень взволнованная и бледная. Ее голос дрожал, когда она поздоровалась с нами.
– Со мной случилось нечто ужасное! – вскричала она прежде, чем Кеннеди успел спросить, что произошло.
Девушка вытащила из сумочки конверт, из которого извлекла смятый, грязный листок бумаги.
– Я получила это с первой почтой, – объяснила она. – И едва дождалась, когда смогу показать его вам. Не доверила дело посыльному, принесла письмо сама. Как вы думаете, что это может означать?
Крэг развернул листок. На нем печатными буквами, похожими на буквы присланных нам предупреждений, была выведена одна зловещая строчка: «БЕРЕГИТЕСЬ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ ПРИТВОРЯЛСЯ ДРУГОМ ВАШЕГО ОТЦА».
Я перевел взгляд с записки на сыщика, а с него – на сеньориту. Мне на ум пришло всего одно имя, и я выпалил его, не успев подумать:
– Локвуд!
Инес с вызовом взглянула на меня.
– Невозможно! – воскликнула она. – Просто кто-то пытается меня с ним поссорить. Остерегаться мистера Локвуда? Какой абсурд!
Но кого еще мог иметь в виду автор записки? Только Честера. Именно он был партнером и ближайшим другом покойного сеньора де Мендоза. И я видел, что наша собеседница сама это понимает.
Я невольно посочувствовал храброй девушке, которая опять оказалась жертвой безжалостных обстоятельств. Сперва гибель отца, теперь попытки разрушить ее любовь и доверие к самому близкому человеку. Но мне было ясно: только неопровержимые доказательства могут убедить сеньориту Инес, что тот, кого она любит, причастен к темным делам.
9. Волокна бумаги
В лаборатории Кеннеди несколько минут внимательно изучал анонимное письмо, а мы молча наблюдали за ним.
– Слишком умен, чтобы воспользоваться пишущей машинкой, – заметил он, рассматривая записку с помощью сильной лупы. – Другой напечатал бы анонимное послание на машинке, ошибочно полагая, что все машинописные тексты похожи как две капли воды. На самом деле с помощью напечатанного текста еще труднее скрыть свою личность, чем с помощью измененного почерка. Такое письмо помогает определить марку машинки, на котором его отпечатали, а потом отыскать и саму машинку. Другое дело – выведенные от руки печатные буквы, такие, как эти…
Следователь вытащил из выдвижного ящика набор непонятных инструментов и разложил их на столе. Оторвав уголок листка, он внимательно рассмотрел его и хмыкнул.
– Но кое-что я могу сделать. А именно – изучить качество бумаги. Если листок послал тот же человек, который до этого разослал нам наши предупреждения, бумага может быть такой же.
Он взял маленький инструмент с изогнутой полукруглой ручкой и винтом с тонкой резьбой, стягивающим оба плоских конца ручки.
– Благодаря измерениям, сделанным с помощью этого микрометра, – сказал Крэг, помещая бумагу между двумя ручками прибора, – я могу выяснить точную толщину бумаги, чтобы сравнить данный листок с четырьмя другими. Что ж… толщина совпадает.
– С какими другими? – очень тихо спросила Инес, и сыщик не услышал ее.
Он повернулся к микроскопу и положил уголок бумаги на предметное стекло. Потом вытащил из ящика четыре клочка, оторванные от тех листков, что были присланы нам ранее, и вместе с ними – пачку фотографий.
– При обычных обстоятельствах, – объяснил он, – я бы подумал, что занимаюсь бессмыслицей, неспособной дать хоть какой-то результат. Но в данном случае приходится полагаться лишь на такие мелочи. И современная наука не отмахивается от мелочей, не считает их бессмыслицей.
Кеннеди принялся рассматривать клочки бумаги под микроскопом.
– С помощью микроскопа, – говорил он, обращаясь к своей молодой гостье и передвигая клочки бумаги туда-сюда, – я выяснил, что записка, которую вы получили, сеньорита Мендоза, написана на довольно необычной высококачественной бумаге из льняной ткани. Позже я сделаю микрофотоснимок ее волокон. Здесь у меня около сотни микрофотографий бумажных волокон, в том числе и бумаги, сделанной из льняной ткани. Расследуя другие дела, я собрал неплохую коллекцию. Как видите, ни на одной из фотографий не изображены волокна, схожие с волокнами изучаемого нами образца, поэтому можно сделать вывод, что бумага необычная. А еще у меня есть четыре листка, которые уже фигурировали в данном деле. Все четыре схожи друг с другом, их края в тех местах, где их оторвали от целого листа, совпадают. Что же касается волокон… Если вы сомневаетесь в точности данного метода, я расскажу вам о расследовании кражи правительственных облигаций в Германии. Подозреваемый был арестован, но его по небрежности не обыскали. Улик в его квартире не нашли, но после ареста во дворе под окном его камеры было найдено множество шариков жеваной бумаги. Благодаря методу сравнения волокон бумаги, которой пользуются в правительственных учреждениях, человека признали виновным в краже ценных бумаг. В нашем случае я вижу, что не только четыре листка с предупреждениями, но и полученное вами анонимное послание написаны на одинаковой бумаге.
Инес Мендоза смотрела на сыщика так, будто тот обладал некими сверхъестественными способностями. Но ее лицо, и без того бледное, совсем побелело.
– О каких четырех предупреждениях вы говорите? – снова с трепетом спросила она.
Крэг наконец-то оторвался от микроскопа.
– Ах да… Вы же об этом не знаете! – воскликнул он.
– Не знаю о чем?
Мой друг вздохнул и начал рассказывать о полученных нами предупреждениях, стараясь говорить самым небрежным тоном. Под конец он прочитал записку с упоминанием о Мансиче и его проклятии на «Золоте богов». Хотя он всячески давал понять – пугаться тут нечего, его рассказ произвел на сеньориту ужасающее впечатление.
– О господи! – вскричала она, нервно стискивая руки. – Как бы мне хотелось, чтобы отец никогда не впутывался в эти темные дела! С раннего детства я слышала истории о «большой рыбе» и «маленькой рыбе», о сокровищах и о проклятии. Но я всегда относилась к этому как к волшебным сказкам. Если помните, во время нашей первой встречи я даже не упомянула о «Золоте богов»…
– Помню, – суховато отозвался Кеннеди, – отлично помню. Но, может, у вашего молчания была и другая причина? Скажите откровенно – в глубине души вы и вправду считаете истории о золоте инков лишь волшебными сказками?
Инес пожала плечами.
– Не знаю, что и сказать, – пробормотала она. – Но о вас, детективах, я слышала достаточно, чтобы понимать: вы не считаете женские страхи уликами.
– Однако такие страхи все-таки могут помочь в поиске улик, – возразил сыщик.
Девушка испуганно посмотрела на него.
– Мистер Кеннеди! – воскликнула она. – Я вас просто боюсь! Вы мне чем-то напоминаете сеньору де Моше. В разговоре с вами надо быть осмотрительной, ведь каждая маленькая обмолвка может привести к последствиям, которых я вовсе не желаю.
Если бы такое сказал мужчина, это можно было бы принять за лесть. Но сеньорита не льстила, и ее слова вызвали во мне глубокое сочувствие.
– Нет, – продолжала она, – я не могу рассказать вам ни о чем конкретном… Речь идет лишь о моих ощущениях. Я чувствовала, хоть мне и не хотелось в это верить, что у отца были враги. Понятия не имею, кто они. Да, есть люди, которые мне не нравятся, но ведь это не причина, чтобы подозревать в них злодеев, верно? Но… – Сеньорита Инес помолчала, обдумывая свои следующие слова. – Но есть и такие люди, которые мне нравятся и которым я доверяю. Можете сказать, что это глупо, но я не могу не доверять мистеру Локвуду!
Когда у девушки вырвалось это имя, Крэг взглянул на нее с изумлением. А она на миг прижала ладонь ко рту.
– Видите? – воскликнула она. – Каждый раз, когда я начинаю с вами говорить, я выдаю то, чего вовсе не желаю. Но предупреждение в письме… Неужели я никому не могу верить?
И она заплакала.
– Вы можете верить мне, сеньорита, – негромко сказал детектив, встав и подойдя к ней. – По крайней мере, меня интересуют в этом деле только две вещи. Во‑первых, я хочу выяснить правду, во‑вторых – хочу помочь вам. Других интересов у меня нет. Ну же, успокойтесь… На сегодня достаточно волнений. Я не могу просить вас забыть о случившемся. Это невозможно. Но я могу попросить вас, сеньорита, довериться мне. Когда вы почувствуете себя сильнее, приходите ко мне, расскажите о своих страхах, и я вам помогу. Гоните прочь мрачные мысли. Ваш отец хотел бы, чтобы вы были храброй.
Эти слова утешили Инес – а может быть, она просто нашла облегчение в слезах.
– Мистер Джеймсон поймает такси и проводит вас домой, – продолжал мой друг. – Можете на него положиться.
При иных обстоятельствах я бы наслаждался обществом этой красавицы, но не сегодня. Она казалась такой беспомощной и несчастной, что я не знал, о чем с ней говорить по дороге к дому и как ее успокоить. Выйдя из машины, Инес пожала мне руку и сбивчиво поблагодарила, но уходить не торопилась.
– Вы передадите мистеру Кеннеди, чтобы он был осторожен? – нерешительно спросила она. – И сами тоже будьте осторожны, хорошо?
Я заверил ее, что мы держим ухо востро, и вернулся обратно в том же такси.
В лаборатории мой неутомимый товарищ подкладывал что-то под дверной коврик.
– Не наступай сюда, Уолтер! – предупредил он. – Перешагни. Я ожидаю посетителей. Ну, как успехи? Доставил сеньориту домой в целости и сохранности?
Я рассказал о ее прощальном предостережении.
– Неплохой совет, – заметил Крэг. – Надеюсь, ее не очень напугали анонимные письма. Не хватало ей еще тревожиться о том, что нас настигнет проклятие Мансиче. У бедной девушки хватает и своих забот.
Он закрыл дверь, но почти сразу она снова открылась. Это пришел Нортон. Он ворвался в лабораторию так быстро, что ее хозяин даже не успел велеть ему перешагнуть через коврик.
– Есть новости? – тревожно спросил археолог.
Кеннеди вручил ему анонимное письмо, и Аллан внимательно его прочитал.
– «Другом вашего отца», – озадаченно процитировал он. – Это о ком же?