Слова Кеннеди звучали успокаивающе. Казалось, он знал, что девушке в тот момент необходимо было выплакаться.
– Мистер Джеймсон проследит, чтобы вы благополучно добрались домой на такси, – добавил он. – Вы можете доверять ему так же, как и мне.
При других обстоятельствах я бы с удовольствием проводил Инес до самых дверей, но сегодня был не тот случай. И все же она казалась такой беспомощной, такой благодарной за все, что мы для нее сделали, что мне не нужно было даже прикосновения ее маленькой ручки на прощание, когда она вышла из машины и поспешила к себе в квартиру с торопливыми словами благодарности.
– Вы скажете мистеру Кеннеди… чтобы вы оба были… осторожны? – поколебавшись, спросила Инес, прежде чем уйти.
Я заверил ее, что так и будет, задаваясь вопросом, почему она может бояться за нас, – после чего уехал. Возле ее дома не оказалось никого из газетчиков, так что я тоже не стал там задерживаться.
Вернувшись в лабораторию, я увидел, как Кеннеди прячет что-то под коврик у двери.
– Не наступай туда, Уолтер, – предупредил он. – Перешагни через ковер. Я ожидаю посетителей. Как она себя чувствовала, когда вернулась домой?
Я рассказал ему о прощальной просьбе сеньориты.
– Неплохой совет, – заметил мой друг. – Я думаю, что стоит за этими анонимными предупреждениями. Они явно были посланы не просто для пущего эффекта.
Он закрыл дверь, и мы встали у стола, глядя на письма. Внезапно за дверью послышались шаги. Это снова был Нортон.
– Я думал о том, что ты сказал мне прошлой ночью, – заговорил он, прежде чем Кеннеди успел сказать ему, чтобы он переступил через ковер. – Случилось что-нибудь еще?
Крейг протянул ему анонимное письмо Инес, и Аллан жадно прочел его.
– Кто здесь имеется в виду? – спросил он, быстро пробежав глазами текст, а затем добавил: – Это мог написать любой из нас – из тех, кто пытается ей помочь.
– Совершенно верно, – ответил Кеннеди. – Или это мог быть де Моше, или даже Локвуд. Кстати, ты довольно хорошо знаешь этого молодого перуанца, не так ли? Не мог бы ты найти его где-нибудь в университете этим утром и уговорить навестить меня?
– Я постараюсь, – согласился Нортон. – Но эти де Моше стали сейчас такими подозрительными, что не могу ничего обещать.
Через несколько минут он ушел, чтобы попытаться найти Альфонсо, и Кеннеди заменил лист бумаги под ковриком, на который Нортон наступил, прежде чем мы успели его предупредить.
Затем Крейг потянулся к телефону и позвонил в офис Уитни. Локвуд, как он и надеялся, находился там и после короткой беседы пообещал заскочить к нам немного позже.
Прошло целых полчаса, прежде чем Нортон вернулся, найдя наконец Альфонсо. Де Моше вошел в лабораторию, подозрительно озираясь, как будто ожидал, что здесь могли устроить для него ловушку.
– Вчера у меня состоялся очень интересный разговор с вашей матерью, – начал Кеннеди, стараясь откровенностью успокоить молодого человека. – И сегодня утром ко мне уже приходила сеньорита де Мендоса.
Де Моше при этих словах насторожился, но прежде чем он успел что-либо сказать, Крейг вручил ему анонимное письмо. Перуанец прочел, и его лицо было мрачным, когда он вернул письмо обратно.
– Есть у вас мысли, кто мог послать такую записку? – поинтересовался Крейг. – Или к кому это может относиться?
Альфонсо взглянул на Нортона, а потом на нас. Было ясно, что у него мелькнуло какое-то подозрение.
– Нет, – быстро сказал он, – я не знаю никого, кто мог его послать.
– А о ком могла идти речь? – спросил Кеннеди, возвращая его к той части вопроса, которую он проигнорировал.
Молодой человек пожал плечами.
– У нее много друзей, – просто ответил он.
– Да, – кивнул Крейг, – но среди них мало тех, против кого ее можно было бы предостеречь таким образом. Вы не думаете, что это, например, профессор Нортон… или вы сами?
– О нет, нет… вряд ли, – ответил Альфонсо, а затем замолчал, осознав, что он исключил всех, кроме Локвуда и Уитни.
– Это не мог быть мистер Локвуд? – спросил Крейг более требовательно.
– Тот, кто послал письмо? – уточнил аспирант, поднимая глаза.
– Нет… тот, против кого оно предостерегает.
Де Моше знал, что имел в виду Кеннеди, но предпочел уйти от ответа. Было разумно не переходить к делу без особой необходимости. Он прямо посмотрел нам в глаза. У его взгляда не было той проницательной силы, которой была наделена его мать, но он явно обладал чрезвычайной наблюдательностью.
– Мистер Локвуд очень дружен с ней, – признал наконец молодой человек, а затем добавил: – Мистер Кеннеди, я мог бы сказать о себе то же самое. Сеньорита де Мендоса уже давно является моим очень дорогим другом.
Я так привык к его уклончивости, что растерялся от такого прилива откровенности. Намекал ли он, что письмо послали, чтобы бросить подозрение на него, потому что он был другом Инес?
– Были и другие предупреждения, – продолжил Кеннеди. – Мне, мистеру Джеймсону, а также профессору Нортону и доктору Лесли. Возможно, у вас есть какое-нибудь предположение об их источнике?
Де Моше покачал головой.
– Я ни на кого не могу подумать, – ответил он. – Вы спрашивали об этом мою мать?
– Пока нет, – признался Крейг.
Альфонсо взглянул на часы.
– У меня сейчас лекция, – сказал он, явно обрадовавшись предлогу прервать беседу.
Кеннеди проводил его до двери, замешкавшись перед ней, чтобы парень наступил на коврик.
– Привет, что нового? – донесся из холла знакомый голос.
Это был Честер Локвуд, приехавший из центра города. Заметив де Моше, он резко остановился. Двое молодых людей встретились лицом к лицу и обменялись взглядами, полными нескрываемой враждебности, после чего чопорно раскланялись.
Перуанец повернулся к Крейгу, когда они вышли в коридор.
– Возможно, цель этих писем – отвести от кого-то подозрения, – прошептал он.
Кеннеди одобрительно кивнул, отметив произошедшую в нем перемену.
При звуке голоса Локвуда мы с Нортоном тоже вышли в холл, причем Нортон несколько опередил меня. Как только де Моше ушел на свою лекцию, Крейг повернулся и встретился со мной взглядом, затем быстро перевел его на коврик: он хотел, чтобы я незаметно убрал из-под него второй листок бумаги. Я наклонился и проделал это так, чтобы Честер меня не увидел.
– Что он здесь делал? – требовательно спросил Локвуд с едва заметным вызовом. Вопрос прозвучал так, словно он вообразил, что его встреча с Альфонсо была специально подстроена.
– Я показываю это всем, кто мог бы мне помочь, – ответил Кеннеди, возвращаясь в лабораторию после того, как дал мне возможность избавиться от листа с отпечатками обуви.
Он передал анонимное письмо и другие предупреждения молодому солдату удачи, кратко объяснив, что это.
– Почему они не действуют в открытую, кем бы они ни были? – прокомментировал письма Локвуд, небрежно вернув их на стол. – Я готов с ними встретиться лицом к лицу, если они имеют в виду меня.
– Кто они, как думаете? – спросил его Крейг.
Честер повернулся лицом ко мне и Нортону.
– Я не умею гадать, – многозначительно сказал он. – Но этого и не требуется, чтобы понять, что кто-то хочет бросить камень в мой огород. Когда мне есть что сказать, я говорю это открыто. Если бы Инес де Мендоса осталась без друзей, это было бы кому-то на руку, не так ли?
В этот момент он выглядел весьма решительно. Нужно было быть очень смелым человеком, чтобы встать между Локвудом и юной леди в этих обстоятельствах.
– Вы уверены в мистере Уитни? – задал ему Кеннеди еще один вопрос.
– Спросите Нортона, – коротко ответил Честер. – Он знал его задолго до меня.
Аллан спокойно улыбнулся.
– Мистеру Кеннеди известно мое мнение о мистере Уитни, – заметил Нортон.
– Не сомневаюсь, что вам удастся поймать этих шантажистов, – заявил Локвуд. – Со своей стороны также готов принять участие в их поиске. После прочтения этого письма мне начинает казаться, что они способны на любую низость. Я хорошенько подумаю об этом последнем письме. Если у меня или у мистера Уитни появятся какие-нибудь догадки, мы сообщим их вам.
Локвуд ушел, а вскоре после него нас покинул и Нортон. Кеннеди снова взял письмо и просмотрел его.
– Полагаю, я мог бы выяснить что-нибудь еще после более тщательного анализа этих писем, – проговорил он, – но это слишком долго. Дай-ка мне еще раз взглянуть на конверт… Хм, с почтовым штемпелем из верхнего города, отправлено вчера поздно вечером. Тот, кто его послал, должно быть, находился не очень далеко отсюда. Локвуд, похоже, воспринял это так, словно письмо почти наверняка о нем, не так ли? Де Моше гораздо меньше подозревает, что имели в виду его. Но поскольку волокна показывают, что бумага последней анонимки похожа на первые предупреждения, я, пожалуй, склонен усомниться в том, что де Моше с нами искренен. В любом случае отправитель должен теперь понять, что не произвел никакого заметного эффекта, если таковой предполагался.
Последнее замечание Кеннеди заставило меня задуматься. Мог ли кто-нибудь послать письмо не для того, чтобы произвести эффект, как кажется на первый взгляд, а с целью отвлечения подозрений от самого себя? По крайней мере Локвуд, казалось, воспринял письмо не очень серьезно.
Глава X. Рентгеновские лучи
– Я думаю нанести еще один визит Уитни, несмотря на все, что Нортон и Локвуд говорят о нем, – сообщил Кеннеди, обдумывая следующий шаг, который ему следовало предпринять в своем расследовании.
Полчаса спустя мы вошли в офис на Уолл-стрит, где нас встретил клерк Стюарта, который, казалось, нас запомнил.
– Мистер Уитни как раз сейчас отсутствует, – сказал он, – но если хотите, я думаю, что смогу связаться с ним по телефону.
Когда мы сидели в приемной, а клерк звонил Стюарту Уитни, неожиданно открылась дверь и вошел почтальон, который положил на стол рядом с нами несколько писем. Кеннеди не мог не видеть письмо, лежащее сверху, и заметил, что на нем была марка из Перу. Он поднял его и прочитал слово «Лима» на почтовом штемпеле и дату за несколько недель до сегодняшнего дня. Кроме того, в нижнем углу конверта были подчеркнутые слова «Личное… срочно».