– Что вы предлагаете? – довольно требовательно спросил Уитни.
– Будут ли какие-либо возражения, – спросил Кеннеди, – если я попрошу (или это может сделать любой из вас) своего старого друга, заместителя комиссара полиции О’Коннора, поручить человеку в штатском следить за домом и окрестностями, особенно ночью?
Мы с Крейгом внимательно наблюдали за лицами остальных. Впрочем, по ним было невозможно ничего понять.
– Думаю, что это прекрасный план, – решила сама Инес. – Я буду чувствовать себя в большей безопасности, и, конечно же, никто из вас не будет ревновать меня к местным детективам.
Кеннеди улыбнулся. Она разрубила гордиев узел одним ударом. Ни Локвуд, ни Уитни не могли ей возразить. Цель встречи была достигнута.
Мой друг не стал дожидаться дальнейшей дискуссии. Извинившись, он ненадолго вышел из-за стола, чтобы позвонить О’Коннору и рассказать ему, как срочно нужен был его человек. Через несколько минут Крейг вернулся.
– Он поручит эту специальную службу Берку, и тот будет следить за домом до тех пор, пока в этом будет нужда, – доложил Крейг, снова садясь за стол.
Инес, естественно, была в восторге, потому что вчерашний инцидент стал для нее ужасным потрясением. Я сидел рядом с ней и видел, какое облегчение она испытала.
Горничная принесла кофе, и сеньорита собиралась разлить его по чашкам, однако медлила, словно дожидаясь какого-то сигнала от моего друга.
– Какой великолепный вид открывается отсюда на парк, – заметил Крейг, повернувшись к длинным низким окнам, выходившим на балюстраду балкона. – Вы только посмотрите на этот поток автомобилей, проезжающих на западе!
Обычная вежливость диктовала присутствующим повернуться к окну и посмотреть туда, куда он указывал, хотя ни для кого из нас в этом зрелище не было ничего нового.
Как я уже сказал, я сидел рядом с Инес. Для меня она была гораздо более привлекательным зрелищем, чем любой вид на парк, так что я выглянул в окно лишь на мгновение. И представьте себе мое удивление, когда я увидел, как девушка, воспользовавшись моментом, когда все отвлеклись, вытащила из складок платья маленький флакончик и налила немного желтоватой сиропообразной жидкости в чашку с кофе, которую собиралась поставить перед Уитни.
Я не мог не бросить на нее быстрого взгляда. Она поняла, что я все видел, и быстро приложила палец к губам, показав глазами на Кеннеди, который отвлекал остальных. Я мгновенно узнал маленький пузырек, который Крейг засунул в карман жилета перед выходом из дома. Видимо, именно об этом он шептался с девушкой по приезде. Я решил наблюдать еще внимательнее.
Мы выпили кофе, и мужчины снова закурили, доставая сигареты из одной и той же коробки, лежавшей на столе. Разговор стал почти дружелюбным: находясь под чарами нашей хозяйки, мы практически забыли о своей вражде. Я пристально наблюдал за Уитни. Действительно ли я это видел или это было просто игрой моего воображения? Стюарт казался совсем другим. Зрачки его глаз не были больше расширенными, как раньше, по приезде сюда, и он больше не казался таким возбужденным. Думаю, Инес тоже заметила эту перемену.
Наша вечеринка затянулась дольше, чем мы ожидали, и, хотя у Кеннеди было много дел, он не пытался завершить ее – наоборот, делал все, чтобы посиделки продолжались. Однако в конце концов остальные присутствующие заметили, что уже поздно (думаю, с искренним сожалением по поводу того, что перемирие закончилось).
Когда мы уходили, Инес поблагодарила Крейга за его внимание, и я уверен, что это само по себе было для него достаточной наградой. Мы попрощались с Локвудом, который пожелал ненадолго остаться, и спустились в лифте с сильно изменившимся Уитни.
– Я пройдусь с вами до остановки, – сказал он. – Сперва я собирался вернуться в отель, но лучше вместо этого поеду в офис.
Видимо, он, по крайней мере на время, выбросил из головы сеньору де Моше… Я неожиданно вспомнил, что во время обеда не было сказано ни единого слова ни о сеньоре, ни об Альфонсо, хотя мысли о них, должно быть, приходили на ум присутствовавшим на вечеринке.
– Что это было, что ты заставил Инес подлить в кофе Уитни? – спросил я Крейга, когда мы расстались со Стюартом и поехали в центр города.
– Ты заметил? – улыбнулся он. – Это был пилокарпин джаборанди – растение, распространенное в основном в Бразилии, одно из противоядий от отравления страмонием. Оно работает не со всеми, но на Уитни подействовало. Кроме того, кофеин, вероятно, усилил его эффект. А еще я заставил их курить сигареты без наркотика, которым их пичкали. Ты заметил, как от лечения сузились зрачки Уитни? Они почти пришли в норму!
Я подтвердил, что обратил на это внимание.
– Но в чем состояла твоя идея? – поинтересовался я.
– Подойти к делу с совершенно новой точки зрения, – ответил Кеннеди. – Если я не сильно ошибаюсь, когда человек, принимающий допинг, перестает это делать, ему становится лучше, и другие это видят. Думаю, все заметили, что Уитни стало легче: Инес, Локвуд и ты тоже… И это вызовет еще одну попытку подбросить ему побольше сигарет, напичканных этим наркотиком. А мы посмотрим, кто и как это делает.
Вернувшись в лабораторию, Кеннеди позвонил Нортону и кратко описал, что произошло, особенно подчеркнув перемены со Стюартом.
– Теперь у тебя есть шанс, Нортон, – добавил он, – сделать действительно хорошую работу. Я хочу, чтобы кто-нибудь понаблюдал за сеньорой: может быть, она тоже заметит разницу. Понимаешь?
– Прекрасно понимаю, – ответил Аллан. – Думаю, я могу это сделать.
Глава XIX. Порошок от взломщиков
После ужина явился Нортон с отчетом о наблюдении. Все это время он преданно слонялся вокруг «Принца Эдварда-Альберта», но Уитни приехал туда поздно; сеньора и Альфонсо все время были в отеле.
– Я видел, как они выходили из столовой, – сообщил Аллан, – как раз в тот момент, когда вошел Уитни. Меня они не видели. Я хорошо позаботился об этом. Но Уитни и правда очень изменился! Интересно, чем это вызвано?
– Это так заметно? – спросил Кеннеди, уходя от ответа. – И сеньора тоже заметила?
– Не сомневаюсь, – заверил Нортон. – Она не смогла скрыть свои эмоции. К тому же после того, как он оставил ее и пошел в столовую, они с Альфонсо, казалось, что-то обсуждали.
Кеннеди ничего не сказал, лишь поблагодарил нашего друга и похвалил его за наблюдательность. Нортон воспринял похвалу с очевидным удовлетворением и через мгновение извинился, сказав, что ему нужно кое-что сделать в музее. Не успел он уйти, как Крейг достал из ящика стола маленький пакетик порошка и распылитель, наполненный жидкостью, и сунул все это в карман.
– Я думаю, Уолтер, что сегодня вечером ареной наших операций станет отель «Принц Эдвард-Альберт», – объявил он, потянувшись за шляпой.
Кеннеди, казалось, торопился, и довольно скоро мы уже были в отеле. Проходя мимо столовой, мы заглянули внутрь. Там неторопливо ужинал Уитни, а вот перуанцев поблизости вроде бы не было.
Крейг подошел к стойке регистрации. Мы уже знали: у Уитни и сеньоры были апартаменты на восьмом этаже в противоположных концах коридора. Де Моше занимали номер 810, а Стюарт – 825.
– Номер 823 или 827 свободен? – спросил Кеннеди, когда к нам подошел консьерж.
Служащий повернулся, чтобы просмотреть свой список.
– Да, номер 827 свободен, – сообщил он.
– Я бы хотел в нем поселиться, – сказал мой друг, добавив, что наш багаж привезут позже.
– Идемте! – воскликнул консьерж, и мгновение спустя мы уже поднимались в лифте.
В это позднее время народа здесь было мало – в основном запоздалые театралы, – а через несколько минут коридоры и вовсе опустеют.
Мы вошли в комнату рядом с номером Уитни, никем не замеченные. Служащий отеля удалился, и Крейг без особого труда открыл простой замок на довольно тяжелой двери, ведущей в соседний люкс.
Прежде чем включить свет, Кеннеди сначала осторожно огляделся по сторонам, пока не убедился, что в номере никого нет. Мне это показалось ненужной предосторожностью: мы знали, что Уитни находится внизу и, вероятно, пробудет там еще долго. Но мой друг, видимо, посчитал это необходимым. Убедившись, что мы одни, он поспешно осмотрел комнаты, после чего выбрал в качестве отправной точки столик в углу гостиной, на котором стоял увлажнитель воздуха и лежала тяжелая металлическая коробка с сигаретами.
Он быстро насыпал на пол от этого столика до двери немного порошка, который взял из лаборатории перед нашим отъездом. Затем с помощью распылителя побрызгал пол какой-то жидкостью с резким знакомым запахом.
– Тебе не темно? – поинтересовался я, направившись к окну, чтобы впустить в комнату лунный свет.
– Не ходи по порошку, Уолтер, – прошептал мой друг, отталкивая меня назад. – Нет, я обойдусь без света.
– Что ты делаешь? – спросил я, озадаченный его действиями.
– Сначала я посыпал пол порошкообразным йодом, – ответил Крейг, – а потом распылил на него достаточное количество аммиака, чтобы намочить его. Он быстро испарится, оставив то, что я называю «порошком против взломщиков».
– Мне бы такое и в голову не пришло, – восхитился я, посторонившись, чтобы не мешать ему.
Кеннеди закончил работу, и ночной ветер постепенно рассеивал наполнившие комнату легкие пары. На несколько мгновений мы оставили дверь в нашу комнату открытой, чтобы сквозняк проветрил номер Уитни, а затем Крейг бесшумно притворил ее, не запирая на замок.
Мы подождали несколько минут, а затем мой друг наклонился ко мне.
– Пожалуйста, спустись вниз и посмотри, долго ли еще Уитни будет есть, – сказал он. – Если он уже заканчивает, придумай какой-нибудь способ задержать его. Только будь осторожен, чтобы не попасться на глаза никому из наших знакомых…
Я спустился в пустом лифте и осторожно направился к столовой. Видимо, Уитни закончил ужинать гораздо раньше, чем мы ожидали: его там уже не было. Я помнил, что мне следует оставаться незамеченным, однако пришлось бродить по отелю, чтобы найти его. Идя по коридору, я раздумывал, каким образом сумею удержать его там, где он окажется. Однако мне не пришлось долго блуждать по гостинице. Уитни почти в полном одиночестве был в библиотеке, и большая стопка писем рядом с ним говорила, что он будет занят еще в течение некоторого времени. Я вернулся в номер, чтобы рассказать об этом Крейгу, льстя себя мыслью, что меня никто не видел.