[343]. Элитная Москва и умиравшая украинская деревня почти на равных обеспечили треть золотоскупки 1933 года[344].
С хорошим урожаем 1933 года голод отступил, но план золотоскупки на 1934 год оставался высоким – 45,2 млн рублей (табл. 12). Руководство, видимо, рассчитывало на «инерцию голода»: голодавший будет закупать впрок. Возможно, и полной уверенности в том, что «продовольственные затруднения» в стране закончились, не было. Кроме того, материалы Торгсина свидетельствуют, что руководство надеялось удержать высокие темпы скупки ценностей, превратив Торгсин из «голодного» предприятия, отпускавшего мешками муку, крупу и сахар, в валютный универмаг модных товаров.
В 1934 году Торгсин провалил свой план, что в значительной степени было результатом работы золотоскупки (табл. 12). Невыполнение плана скупки монет позволяет говорить о том, что интерес крестьян к Торгсину упал сильнее, чем предполагало руководство, а может, крестьянские «земельные банки» уже опустели. В 1934 году Торгсин, казалось, вернулся на год назад, на уровень золотоскупки 1932 года (табл. 12). Однако если в 1932 году в Торгсине работало (в зависимости от времени) от 100 до 400 магазинов, то в 1934 – более тысячи. Торгсин становился нерентабельным[345]. В 1934 году началось свертывание его работы.
Звездный час Торгсина миновал вместе с породившим его голодом. Продовольственная ситуация в стране улучшилась. С 1 января 1935 года отменили хлебные карточки. Вслед за ними с 1 октября были отменены карточки на мясные и рыбные продукты, жиры, сахар и картофель, а с 1 января 1936 года – карточки на непродовольственные товары[346]. Открывались новые специализированные продовольственные магазины и образцовые универмаги, в которых ассортимент товаров был не хуже торгсиновского, а цены – в простых советских рублях. Валютный план Торгсина на 1935 год после головокружительного успеха 1933-го выглядел скромно – 40 млн рублей. Видимо, руководство похоронило надежды превратить Торгсин в массовый валютный универмаг модных товаров. Золотоскупка в 1935 году должна была обеспечить всего лишь 13 млн рублей (около 10 тонн чистого золота) – явная перестраховка после неудачно определенных ориентиров 1934 года. Торгсин перевыполнил этот план (табл. 12), но ликвидация его сети продолжалась. По постановлению правительства, 15 ноября 1935 года Торгсин прекратил прием драгоценных металлов и камней[347]. Голодные страсти вокруг Торгсина утихли.
Золотой «урожай» Торгсина не просто оправдал ожидания советского руководства, он потрясал. За четыре с небольшим года работы золотоскупки, согласно финальному отчету Торгсина, он скупил у населения золота на 127,1 млн рублей, или 98,5 тонны чистого золота (табл. 12) – эквивалент порядка 40 % промышленной золотодобычи в СССР за период 1932–1935 годов (табл. 9). Золото Торгсина по стоимости составило почти половину (44 %) всех ценностей, скупленных им за годы работы. Анализ статистики Торгсина показывает, что в спасении людей от голода золото сыграло главную роль: в 1932 и 1933 годах золото по стоимости превысило половину всех ценностей, скупленных Торгсином. Львиную долю торгсиновского золота – более 80 млн рублей (табл. 12), или более 60 тонн чистого золота, – составлял лом: украшения, нательные кресты, ордена и медали, часы, табакерки, посуда и прочие бытовые предметы. В структуре золотоскупки на долю бытового золота приходилось почти две трети (65 %), а в структуре всех скупленных ценностей – немногим менее трети (29 %) общего объема. Бытовое золото по праву можно назвать главной ценностью Торгсина. Ни серебро, ни платина, ни бриллианты, ни иностранная валюта не сыграли в истории Торгсина столь большой роли, как золотой лом. Монеты царской чеканки по стоимости составили около 45 млн руб., а по весу почти 35 т чистого золота, или более трети всей золотоскупки Торгсина, – косвенное свидетельство массового вовлечения крестьян. Доля монет в скупке всех ценностей тоже была относительно высокой (около 16 %).
Голод стал главным фактором «золотого» успеха Торгсина. Страшный 1933 год лидирует в золотоскупке (табл. 12). Груды золота, принесенные людьми в тот год в Торгсин и обращенные руководством страны в машины, турбины, сырье и патенты, – своеобразный памятник голоду. Начни Торгсин скупать золото на год раньше, так чтобы уже к 1932 году существовала развитая торговая сеть на периферии, результаты золотоскупки оказались бы и того выше. И кто знает, сколько бы еще людей выжило в голодные годы благодаря Торгсину. Тот факт, что основная масса золота от населения поступила в наиболее тяжелые голодные годы, свидетельствует, что Торгсин как массовый социальный феномен был способом выживания, а его успехи – знаком беды. Элитный Торгсин роскоши и деликатесов – лишь небольшая страничка в его истории.
Относительно высокие показатели скупки золота 1934 года (27,5 млн руб.) можно объяснить его рубежным положением: продовольственная ситуация в стране начала улучшаться, но оставалась неопределенной вплоть до получения нового урожая. Кроме того, в 1934 году карточная система, при которой большие группы населения – крестьяне, «лишенцы», жители небольших городков и работники неиндустриальных производств – либо вовсе не снабжались государством, либо снабжались впроголодь, еще не была отменена, а значит, потребность в Торгсине оставалась высокой. Только с отменой карточной системы в 1935 году и с развитием торговли «свободного доступа» значение Торгсина резко и безвозвратно упало.
Ответить на вопрос, насколько сильно Торгсин опустошил золотые сбережения граждан, сложно из-за невозможности точно оценить количество золота у населения до начала торгсиновских операций, но некоторые предположения на этот счет можно сделать. Начнем с царского чекана. Руководители Торгсина, приступая к золотым операциям, пытались определить размер народной кубышки царских монет. Именно на основе этих подсчетов они определили задачи первой валютной пятилетки Торгсина[348]. В своих видах на «золотой урожай» царских монет авторы пятилетнего плана предполагали, что «к моменту отмены золотого стандарта в России (это произошло в годы Первой мировой войны. – Е. О.) на руках населения осталось до 400 млн золотых рублей». Это предположение близко к оценкам представителей финансовых кругов России и СССР, которые определяли сумму золотых монет на руках у населения накануне Первой мировой войны в 460–500 млн рублей[349]. Они единодушно считали, что попытки царского правительства в начале войны изъять это золото из обращения призывами к патриотизму и пожалованиями льгот лицам, платившим золотом, не дали существенных результатов. С началом Первой мировой войны золотой царский чекан быстро исчез из обращения и осел в «земельных банках» населения. «Все изучающие этот вопрос, – пишет Новицкий, – пришли к заключению, что большая часть этого золота находится в тайниках у крестьян, откуда нет никакой возможности его извлечь»[350]. В последнем утверждении бывший товарищ министра финансов ошибся. Советское руководство нашло способ, с помощью которого изъяло у крестьян спрятанные царские монеты, – Торгсин.
С момента отмены золотого стандарта в России и до начала 1930-х годов, по мнению авторов торгсиновской пятилетки, «было изъято (царских монет. – Е. О.) до 200 млн рублей. До 50-ти млн руб. было вывезено разными путями за границу. Из оставшихся 150 миллионов до 50-ти, надо полагать, настолько „надежно“ спрятаны владельцами, бежавшими и погибшими, что их надо сбросить со счетов». Следовательно, согласно расчетам руководителей Торгсина, к началу его операций у населения оставалось на руках около 100 млн рублей золотым царским чеканом[351]. Насколько оправданы были эти расчеты? Для ответа на этот вопрос посмотрим, соответствовал ли ожиданиям «урожай» золотых монет, собранный Торгсином.
В своих видах на «золотой урожай» руководители Торгсина рассчитывали, что за первую торгсиновскую пятилетку люди отдадут львиную долю оставшихся у них царских монет: в плане 76 млн рублей от руки исправлено на 82 млн рублей. Но их ожидания не оправдались. Торгсин купил у населения монет старого чекана на сумму менее 45 млн рублей (табл. 12)[352]. Если руководители Торгсина не ошиблись в своих определениях народной кубышки, то следует признать, что люди, несмотря на голод, придерживали монеты и до сих пор в стране зарыты или «гуляют» значительные суммы золотого царского чекана. Однако трудно представить, что во время голодного мора, державшего в тисках страну в течение двух лет, люди думали не о выживании, а о сбережении накоплений. Определенную часть этих недостающих миллионов золотых монет в первой половине 1930-х годов изъяло ОГПУ, но принимая во внимание распыленность и «мелкость» сбережений населения, трудно представить, что ОГПУ могло собрать всю недостающую сумму в 55 млн рублей. О малой вероятности подобного масштаба конфискаций золотых монет свидетельствуют отрывочные опубликованные данные из архивов органов госбезопасности[353]. Вероятнее всего, оценка народной кубышки золотых монет в сумму 100 млн рублей на начало 1930-х годов была завышенной, советское руководство ошиблось[354]. Предположение авторов первой торгсиновской пятилетки, что монеты будут лидировать в золотоскупке Торгсина, также оказалось ошибочным. Торгсин скупил бытового золота почти в два раза больше, чем царского чекана (