табл. 12). В значительной степени именно бытовое золото – украшения, посуда и утварь, часы, табакерки, нательные кресты и всяческий лом – спасало людей и обеспечило валютой индустриализацию. Масштаб продажи личных золотых вещей и семейных реликвий также косвенно свидетельствует о том, что сбережения царских монет были исчерпаны.
Как сильно Торгсин «почистил» накопления бытового золота у населения? Авторы пятилетнего плана Торгсина считали, что к началу 1930-х годов запасы бытового золота у населения составляли 100 млн рублей. Они признавались, что цифра эта приблизительная, так как золото, «которое накапливалось веками, не поддается учету»[355]. Создатели Торгсина ожидали, что люди отдадут золотого лома на сумму 55–60 млн рублей. Торгсин легко превзошел эти ожидания (табл. 12), и не удивительно. Если предположить, что в каждой семье имелась хоть одна золотая безделица, то в стране с населением 160 млн человек запасы бытового золота превысят осторожную оценку в сотню миллионов рублей[356].
При всей приблизительности расчетов первого пятилетнего плана Торгсина и ошибок в оценках соотношения золотых монет и лома общая сумма скупленного им золота (более 127 млн рублей, табл. 12), на удивление, оказалась близка к плановым наметкам (130–140 млн рублей). Только выполнен этот план был на два года раньше срока, не в 1937-м, а в 1935 году. Принимая во внимание размах, длительность и жестокость голода, а также большую вероятность того, что расчеты советского руководства объемов народных сбережений золотых монет оказались завышенными, можно предположить, что Торгсин скупил основную массу золотых накоплений граждан. Золото, которое из владения семей через Торгсин ушло на переплавку, а затем на продажу за рубеж, было в основном золотом XVIII–XIX веков.
После закрытия Торгсина государство продолжало скупать золото у населения. Этим занимался Госбанк. Была установлена новая скупочная цена – 6 руб. 50 коп. за грамм чистоты[357]. Рубли эти были уже не золотые, а простые, и покупать на них можно было везде в СССР. Продолжала работать на приисках и скупка Главзолота, стимулируя старательскую и сверхплановую добычу ценного металла. Люди продавали золото государству, но эта новая золотоскупка была разительно непохожа на полные трагизма голодные страсти в Торгсине.
Глава 2«Красные директора» Торгсина: «разведчик»
Есть такая профессия – валюту добывать. Безрассудство юности. «Меховая» эмиграция. Он же Верховский, он же… Во благо РККА и рейхсвера. Берлинская резидентура. Разведчики и купцы. Переполох в пушном мире. Звездный час Торгсина. Операция «Х». Гибель Артура Сташевского
Имя Артура Карловича Сташевского (настоящая фамилия Хиршфельд, 1890–1937) – одно из многих потерявшихся в истории[358]. Я открыла его для себя, когда работала над этой книгой. Чем больше я узнавала об этом человеке, тем больше поражалась его биографии. По описанию современника, это был «крепкий большевик», «твердый партийный ортодокс» и вместе с тем «походивший на бизнесмена» человек[359]. Красный командир и советский военный разведчик, сталинский комиссар в раздираемой гражданской войной Испании – и в то же время основатель такой мирной меховой индустрии и председатель торговой конторы «Торгсин». Назначения Сташевского могут показаться случайными и даже противоречивыми, но есть в них одно неизменное: он был «бойцом валютного фронта». Человек огромной энергии, Сташевский осуществил несколько крупных операций, добывая валюту для СССР. Среди людей, сыгравших значительную роль в валютном обеспечении советской индустриализации, его имя должно быть в первом ряду[360].
Артур Карлович Сташевский родился в 1890 году в Митаве Курляндской губернии в семье мелкого торговца-еврея. Артур был самым младшим из девяти детей[361]. Кусиель (Карл) Хиршфельд держал в Митаве извозный двор. Он рано умер, и его жена Минна переехала с детьми из Митавы в Лодзь, где открыла «обеденный стол» для неженатых молодых людей. Хорошего образования Артур Сташевский не получил. К 17 годам за плечами имел начальную школу и четыре класса мужской гимназии экстерном. Да и не до учебы было, с 14 лет зарабатывал на жизнь конторщиком. Но уже с 16 лет Сташевский участвовал в революционном движении, вступил в Социал-демократическую партию Королевства Польского и Литвы (СДКПЛ)[362]. Молодой Сташевский, судя по всему, был отчаянная голова.
Однако вскоре, видимо, его революционный пыл поостыл. После двух арестов (1906, 1908) и кратковременного пребывания в Либавской тюрьме Сташевский в 1909 году уехал за границу. В самом факте эмиграции не было бы ничего особенного – в период реакции и спада революционного движения в России многие социал-демократы, включая Ленина, находились за границей, – но Сташевский в эмиграции подзадержался, пропустив и Февральскую революцию, и октябрьские дни. Несмотря на то что формально до 1912 года он продолжал состоять членом СДКПЛ, никакой информации о политической работе Сташевского в эмиграции в его личном деле нет. Чем же он занимался за границей?
До 1914 года работал в Париже на красильной фабрике Гиршовича, где вырос от чернорабочего до мастера меховщика-красильщика. Затем переехал в Лондон и до октября 1917 года работал там мастером-красильщиком в компании «Фрэнчфэр» (видимо, «French Fur» – «Французские Меха»)[363]. Многолетний опыт работы на меховых производствах Парижа и Лондона буквально оказался на вес золота. Знания, полученные в Европе, – технологии выделки и окраски мехов, рецептуры красителей и многое другое – Сташевский использовал в 1920-е годы, создавая советскую меховую промышленность. В отрасли даже ходило выражение «рецепты Сташевского». «Облагороженные» меха стали одной из основных статей советского валютного экспорта. Высоко ценимая в мире советская пушнина в определенной мере была результатом применения французских и английских засекреченных технологий, которые Советскому Союзу благодаря заграничному опыту Сташевского удалось получить бесплатно и без промышленного шпионажа. В середине 1930-х Сташевский опубликует двухтомный труд «Основы выделки и окраски мехов».
Сташевский вернулся из эмиграции в Россию в ноябре 1917 года. Большевики только что пришли к власти в Петрограде и в ряде других промышленных центров. Вначале он, видимо, осматривался, работал мастером на красильной фабрике «Шик» в Москве. Весной 1918 года Сташевский сделал решающие шаги: поступил на курсы красных командиров в Лефортове и вступил в партию большевиков. В Гражданскую воевал на Западном фронте и с лихвой окупил революционное бездействие в эмиграции: был уполномоченным «революционного правительства Литвы» в Двинске и Вильно; в занятом немцами Ковно был арестован и посажен в тюрьму, но через три недели освобожден и выслан. В начале 1919 года Сташевский, если верить его автобиографии, сформировал партизанский отряд, который возглавил под псевдонимом Верховский. Отряд влился затем в Красную армию. До начала 1921 года под той же фамилией Верховский воевал на Западном фронте комиссаром 3-й бригады Литовской дивизии, потом комиссаром 4-й стрелковой дивизии, а затем начальником разведывательного отдела Западного фронта. Был тяжело ранен и демобилизован. За боевые заслуги Сташевский получил золотые часы от ВЦИК «За храбрость в боях с белополяками» (Вильно, 1919) и орден Красного Знамени «за беспощадную борьбу с контрреволюцией» (1922). Был награжден и почетным оружием.
Сташевский, судя по его анкете, владел немецким, французским, английским и польским языками, долго жил за границей и Гражданскую войну закончил в разведке. Не удивительно, что после окончания войны партия направила его на «дипломатическую» службу. С января 1921 до июня 1924 года, формально состоя секретарем советского полпредства в Берлине, он фактически был одним из руководителей советской военной разведки в Западной Европе[364]. Пост резидента в Германии в силу относительной свободы для советских представителей, обеспеченной Рапалльским договором[365], считался в военной разведке в 1920-е годы самым важным. На него назначались люди, пользовавшиеся особым доверием.
Берлинский руководящий центр, созданный в 1921 году Сташевским и его соратниками, должен был объединить уже существовавшие агентурные группы и резидентуры в Европе, создать агентурную сеть в Германии и других европейских странах, а также подготовить условия для организации агентуры в США[366]. Помимо чисто разведывательных задач, через Берлинский центр, в обход запретов Версальского договора, шло нелегальное военное сотрудничество рейхсвера и Рабоче-крестьянской Красной армии. Сташевский отвечал за связь представителей двух армий и научно-технический обмен в военной промышленности. Так, он внес свой вклад в восстановление и наращивание военного потенциала Германии, о чем, вероятно, не единожды пожалел во время гражданской войны в Испании.
Берлинский центр выполнил свою задачу. К середине 1920-х годов советские резидентуры существовали во всех наиболее значимых в той международной ситуации государствах Европы. До 1924 года они подчинялись напрямую Берлинскому центру. В 1924 году из-за громоздкости и угрожающей самостоятельности Берлинского центра он был ликвидирован. Все европейские резидентуры, включая и берлинскую, стали непосредственно подчиняться Разведупру РККА