[547] и Ам-Дерутра[548] в Америке. Ящики со старинными вещами – серебром, украшениями, картинами, коврами, иконами, церковной утварью, фарфором, миниатюрами, часами – из антикварного Торгсина отправлялись в Швецию, Германию, Польшу, Чехословакию, Францию, Швейцарию, США…[549] Переписка, которую Торгсин вел с иностранцами, не имела подписи конкретного административного лица. Вместо этого – «Торгсин» или «Преданный Вам Торгсин». В такой подписи видится не маленький советский чиновник, а солидное торговое предприятие.
Иностранцы покупали антиквариат в Торгсине за наличную валюту или рубли валютного происхождения, то есть полученные в результате легального обмена ввезенной в СССР валюты. Поскольку внешне рубль валютного происхождения ничем не отличался от простого, продавцы Торгсина в начальный период его деятельности должны были проверять происхождение рублей, дабы не допустить утечки валюты на черный рынок. В торгсинах висели плакаты, объяснявшие правила, но продавцы должны были и на словах предупреждать клиентов о последствиях нарушения валютного режима, а то и вовсе требовать предъявить документы, подтверждавшие легальный обмен денег. На проданный антиквариат Торгсин выдавал счета-лицензии со штампом «в счет обратного вывоза валюты», без которого таможня задерживала на границе купленные в СССР ценности. Руководство Торгсина просило освободить его от полицейских функций, отпугивавших клиентов, ссылаясь на подрыв торговли[550]. Иностранцы жаловались, а торгсиновское руководство хвалилось правительству высокими ценами в своих антикварных магазинах. Средняя цена на золото и серебро в изделиях в Торгсине была выше мировой[551]. Именно высокие цены продажи стали основанием для пересмотра драконовских таможенных правил и разрешения иностранцам беспрепятственно вывозить за границу валютные ценности, купленные в Торгсине.
Вместе с художественными изделиями в антикварных магазинах Торгсина продавались и обычные товары повседневного спроса: мыло, зубная паста, туалетная вода. Покупательская карточка Алдонны Уайт (см. иллюстрации) свидетельствует, например, что она купила в антикварном магазине Торгсина в Москве две грелки и скатерть. При пустых полках советских магазинов начала 1930-х годов эти обыденные предметы поистине были ценными, иностранцы, жившие в СССР, платили за них валютой.
Среди клиентов антикварного Торгсина были как простые обыватели, так и крупные антикварные фирмы и известные коллекционеры. Заместитель Правления Торгсина Ю. С. Бошкович[552] в июне 1932 года писал управляющему Ленинградской конторы:
По полученным из соответствующих источников сведениям в конце июня или начале июля текущего года прибудет на своей яхте в Ленинград крупный финансист и любитель антикварных вещей и художественных предметов господин Ротшильд из Парижа[553]. Он предполагает провести в Ленинграде 8–10 дней для ознакомления с художественными ценностями города.
В надежде на крупную сделку Бошкович просил показать Ротшильду «все ценности». В документах Торгсина мелькает также имя Арманда Хаммера – американского предпринимателя, одного из первых концессионеров в Советской России и коллекционера.
Арманд Хаммер всегда представлял свое путешествие в Россию, где только недавно прогремела революция, как рискованное предприятие, совершенное на свой страх и риск, а собрание коллекции произведений искусства и антиквариата – делом случая и удачи[554]. Открытие советских архивов стало открытием и тайной стороны жизни Хаммера, которую он всячески скрывал[555]. Арманд был приглашен в Россию и получил концессии благодаря заслугам своего отца, Джулиуса (Юлия) Хаммера, который был одним из основателей, руководителей и финансистов коммунистического подполья в США. Имя, которое Джулиус дал своему первенцу (Arm and Hammer – «рука и молот»), являлось символом пролетарской революции[556]. Арманд Хаммер, будучи студентом, вступил в Коммунистическую партию США – факт, который он сам и советское руководство тщательно скрывали. Для привлечения западных предпринимателей было выгоднее представлять Арманда Хаммера преуспевающим американским бизнесменом, который увидел в Советской России выгодного торгового, а не политического партнера.
С началом форсированной индустриализации и связанной с ней распродажей произведений искусства и антиквариата в конце 1920-х годов нарком торговли Анастас Микоян предложил Хаммеру работу торгового агента на условии получения комиссионных[557]. Хаммер согласился. В 1931–1933 годах по договору с Правлением Торгсина через Амторг[558] он получал из антикварного магазина в Ленинграде «старинные и художественные вещи», изделия из серебра и драгоценных камней для продажи в США[559]. Хаммер представлял их публике как часть своей коллекции, собранной в России. Предварительно он издал книгу «В поиске сокровищ Романовых», которая подкрепила легенду о ценностях, вывезенных им из страны большевиков[560]. Кроме того, по словам самого Хаммера, его брат Виктор регулярно ездил «за товаром» в Берлин – в то время центр, через который художественные ценности поступали из СССР на мировой рынок[561]. Для продажи антиквариата братья Хаммеры открыли галерею «Эрмитаж» в Нью-Йорке.
Предприятие, однако, оказалось под угрозой срыва. Экономический кризис и депрессия парализовали антикварный рынок на Западе. Галерея «Эрмитаж» давала мало шансов на успех. Кроме того, антиквариат, который Торгсин посылал Хаммеру, не привлекал миллионеров. За исключением небольшого количества ценных предметов фирмы «Фаберже»[562] и дворцового имущества, это были остатки и обломки былого имущества российских гостиниц, ресторанов, монастырей и магазинов. В этих условиях Хаммер сделал ставку на обывателя и на американскую глубинку, неизбалованную событиями и зрелищами. Он разослал письма в универмаги Среднего Запада, предлагая им организовать выставки-продажи «сокровищ Романовых», привезенных им из России. Письма изобиловали историями из жизни Хаммера в России и предлагали универмагам половину выручки от продажи «сокровищ». Первым откликнулся универмаг в Сент-Луисе. В январе 1932 года оттуда пришла телеграмма из двух слов: «Немедленно приезжайте». Хаммер упаковал товар в сундуки разорившейся театральной кампании и под лозунгом «Сокровища – в массы» совершил революцию в антикварной торговле. Зная психологию американского обывателя, который мечтал по дешевке купить царские ценности, Хаммер грамотно подготовил выставку-продажу в Сент-Луисе. В местных газетах он напечатал истории о своих приключениях в России, а также фотографии, которые не оставляли у читателя сомнения в том, что в продажу по бросовой цене поступили художественные и исторические ценности. В день открытия у магазина собралась пятитысячная толпа. Продажа шла так бойко, что магазин продлил ее на неделю.
Вслед за Сент-Луисом антиквариат из Торгсина пошел в универмаги Чикаго, Лос-Анджелеса, Сан-Франциско, Питтсбурга, Вашингтона… «Передвижной цирк» Хаммера (его собственное определение) путешествовал по Америке. К этому времени, однако, покупательский ажиотаж, вызванный новизной и необычностью продаж, упал. Хаммер был вынужден свернуть торговлю в универмагах и вернуться в Нью-Йорк, где на смену его «Эрмитажу» была создана «Галерея Хаммера». Продажи в ней сопровождались лекциями о России и придворном искусстве, а также концертами русских песен, которые исполняла жена Арманда Хаммера Ольга. Для колорита Хаммер якобы нанял в галерею разорившегося русского князя.
Торгсин уже закрыли, но товар из СССР продолжал поступать Хаммеру до конца 1930-х годов. Многие предметы все еще имели ярлыки и штампы государственных хранилищ и музеев. Под маркой «Фаберже» из СССР теперь поступал новодел, для чего использовали материалы и штамп бывшей фирмы. Штамп «Фаберже» якобы был и у самого Хаммера, который часто пускал его в ход. Однако не все «фаберже» были подделками. По договоренности с Микояном Хаммер получил и уникальные произведения искусства Фаберже, изготовленные для царской семьи[563].
Вряд ли, однако, советско-американское предприятие «Микоян, Торгсин, Хаммер и Ко» оказалось доходным. Хаммеру оно не принесло богатства. Он работал за комиссионный процент, а вырученные средства под прикрытием других торговых сделок, оформленных через Амторг, возвращал СССР[564]. Хаммер был связан ценой, которую назначало советское руководство. Порой, чтобы выплатить деньги Амторгу, Хаммер был вынужден продавать художественный товар универмагам вперед, еще до прибытия антиквариата из СССР. Кроме того, половину доходов от продажи ценностей Хаммер выплачивал банку, давшему ему кредит по возвращении в Америку. В 1936 году на банковском счету «Галереи Хаммера» было менее двух тысяч долларов. По мнению Эдварда Эпстайна, биографа Хаммера, тот смог выплатить долг Амторгу только после того, как получил финансирование от правительственного фонда, который президент Рузвельт создал для поддержки предприятий, пострадавших в период экономической депрессии.
О том, насколько прибыльной для советского правительства оказалась кампания по массовой продаже торгсиновского антиквариата в Америке, можно судить лишь косвенно. С учетом того, что продажи проходили в очень неблагоприятное для антикварного рынка время, а также имея в виду условия контракта Хаммера с универмагами, по которым они получали как минимум половину доходов, а в случае продажи товара вперед и того больше, вычтя комиссионные самого Хаммера, транспортные расходы и расходы на посредническую деятельность Амторга, можно с уверенностью сказать, что распродажа не стала для советского руководства Клондайком