Голод уже не помогал Торгсину, а директивами заставить людей покупать по инфляционным ценам было нельзя. Из региональных контор в Правление Торгсина и Наркомвнешторг полетели тревожные телеграммы о резком падении оборотов торговли, а в некоторых случаях и о полном ее прекращении. Из Казахстана, например, писали, что после повышения весной 1934 года цен на основные продукты в Торгсине их продажа «день за днем падает стремя голову»: раньше мука расходилась по 1–2 т в день (Чимкент), а теперь продавали 1 т в пятидневку, животного масла продавали («когда было») от 100 до 180 кг в день, теперь не более 1 кг, мяса по старым ценам продавали от 100 до 150 кг в день, «теперь совсем не берут», растительное масло покупали по 5–6 л в день, а теперь по пол-литра и то не каждый день – «по такой цене будем реализовывать до 1936 года»; «имеется водочных изделий большой запас» – но после повышения цены и водку не берут. «Одним словом, после наценки, – заключал руководитель Казахского Торгсина, – получился полный застой»[785].
Резкое падение покупательского интереса к Торгсину заставило правительство сначала выборочно (табл. 20), а затем почти повально снизить цены на основные продовольственные товары[786]. Эта фаза вынужденного снижения продовольственных цен продолжалась до декабря 1935 года[787]. Однако мера оказалась запоздалой, а снижение недостаточным. Состояние торгсиновской торговли радикально не улучшилось. Спрос на продукты в Торгсине продолжал падать. В отличие от продовольствия, в течение 1935 года правительство повышало цены на наиболее дефицитные промтовары, пытаясь аккумулировать валюту за счет «сытого спроса»[788]. С отступлением голода спрос на ширпотреб, действительно, вырос, но люди теперь могли купить практически те же товары и в универмагах за рубли. Падение покупательского спроса и затоваривание в Торгсине в 1934 и 1935 годах стали одними из основных причин его закрытия. Законы потребительского рынка оказались сильнее директив правительства.
«Ажиотаж под занавес» стал заключительной фазой изменения цен в Торгсине. В ноябре 1935 года правительство опубликовало постановление о скором закрытии Торгсина. Известие мало изменило спрос на продукты, но началась почти паническая скупка промышленных товаров – свидетельство отложенного спроса и относительно сытой жизни. Правление Торгсина сигнализировало: «Целесообразно дальнейшее усиленное выкачивание находящейся на руках у населения иностранной валюты»[789]. В последние недели работы Торгсина, когда люди торопились потратить оставшиеся на руках деньги, правительство повысило торгсиновские цены на продовольствие в среднем на 20 %, на промтовары в среднем на 40 %[790]. Цена хозяйственного мыла (1 кг), например, выросла с 22 до 36 копеек; на несколько золотых копеек увеличилась цена разных сортов туалетного мыла; существенно, от 5 до 15 золотых копеек, выросли цены парфюмерных и косметических товаров, на 6–10 золотых рублей – цены на патефоны, радио и сервизы[791] (табл. 20). Повысив цены в тот момент, когда население не могло дольше откладывать покупку, советское руководство вновь доказало, что предприимчивость не чужда социализму, если бизнесменом является само «пролетарское» государство.
Проведенный анализ свидетельствует, что в Торгсине правительство стремилось к монопольно высоким ценам, а его аппетиты ограничивались лишь потребительским спросом. Однако в то время в СССР и в других видах открытой торговли (коммерческие магазины, рынок) цены «кусались». Чем от них отличался Торгсин? Главным преимуществом Торгсина был его ассортимент. Магазины Торгсина предлагали товары, которых не было в других видах торговли. С открытием образцовых универмагов и специализированных магазинов в середине 1930-х годов Торгсин стал терять это преимущество, а вместе с ним и клиентов. В Торгсине покупки не ограничивались нормами, что выгодно отличало его от пайковых распределителей и даже от государственных коммерческих магазинов, в которых во время голода вводились «нормы отпуска в одни руки». Главным недостатком Торгсина по сравнению с остальной торговлей было то, что расплачиваться в его магазинах надо было валютными ценностями. Именно эта валютная особость Торгсина после отступления голода и отмены карточек стала главной причиной падения покупательского спроса и закрытия его магазинов.
Были ли торгсиновские цены выгоднее цен других видов торговли? На этот вопрос не просто ответить. В Торгсине за мешок муки человек отдавал драгоценности[792]. Как сравнивать кольца и серьги с бумажными рублями? Добавляет сложности и то, что в первой половине 1930-х годов в СССР существовало несколько уровней цен: чрезвычайно низкие пайковые, высокие цены государственных коммерческих магазинов и астрономические цены рынка. Кроме того, цены, за исключением пайкового снабжения, быстро менялись – достигнув апогея голодной весной 1933 года, к концу года они резко упали. Более того, цены вольного рынка значительно отличались по регионам страны. В зависимости от ситуации на потребительском рынке менялся и вольный обменный курс торгсиновского и простого рубля. Официальный курс обмена (1:6,6) оставался на бумаге, в реальной жизни люди, да и торгсиновские работники, пересчитывали цены Торгсина по курсу черного рынка, который был чутким камертоном изменения спроса. На пике голода торгсиновский рубль на черном рынке шел за 60–70 простых рублей[793]. Осенью 1933 года обменный курс по регионам колебался от 45 до 57 простых рублей за золотой торгсиновский[794]. С учетом этих сложностей вряд ли возможно установить точную разницу стоимости товаров в различных видах торговли в СССР в первой половине 1930-х годов, но выявить динамику соотношения цен можно.
Сравнение цен в советской торговле позволяет говорить о чрезвычайной дороговизне Торгсина в период массового голода зимы – весны 1933 года (табл. 21). Особенно высоки были цены на товары главного спроса того времени – муку, сахар, масло, мясо. Пересчет золотых цен Торгсина в простые рублевые по существовавшему в то время обменному курсу вольного рынка показывает, что цены Торгсина на основные продукты питания, кроме муки, превышали и без того астрономические цены рынка – свидетельство того, что государственную политику цен в Торгсине определял голодный спрос. Бьет в глаза колоссальная разница торгсиновских цен с протекционистски низкими ценами пайка. Покупать по пайковым ценам в период голода было куда выгоднее, но паек был доступен лишь избранным группам населения. Кроме того, даже тем, кто его получал, за исключением советской элиты, паек обеспечивал лишь существование впроголодь: его нормы и ассортимент были скудны, приходилось все равно докупать товары в Торгсине, коммерческих магазинах и на рынке по высоким ценам голодного времени.
Ранее уже было сказано, что период голода был временем наивысших цен на продовольствие в Торгсине и, следовательно, экономически наименее благоприятным для населения временем для обмена ценностей на товары. Однако, говоря о невыгодности обмена, не стоит забывать об исторической ситуации. Вопрос не стоял так: «Захочу – куплю в Торгсине, а не захочу в Торгсине – пойду в коммерческий магазин или на рынок». Паек, если он полагался, был скуден, на рынке – пусто, коммерческие магазины – только в крупных городах, да и там не было достатка. Много ли смысла в том, чтобы рассуждать о невыгодности покупать продукты в период голода в Торгсине, если нигде больше их купить было нельзя? Голод не оставлял людям выбора. В то время большинство покупателей в Торгсине действовали не в интересах выгоды, а в целях выживания. Получение выгоды более характеризует позицию государства, которое, используя голод, выкачало у населения тонны ценностей.
С улучшением продовольственной ситуации в стране вопрос о выгодности или невыгодности покупок в Торгсине приобрел смысл. Начиная со второй половины 1933 года и вплоть до закрытия Торгсина люди покупали в Торгсине лишь то, что отсутствовало в других видах торговли или выгодно отличалось по цене. В результате изменилась социально-экономическая природа Торгсина. Если во время голода для большинства населения он являлся способом выживания, то с улучшением ситуации в Торгсин стали ходить «от достатка» за деликатесами и модными новинками. Резкое снижение цен на продукты, проведенное Правлением Торгсина во второй половине 1933 года, создало благоприятные возможности для расцвета предпринимательства. Правительственная комиссия, которая проверяла Торгсин, весной 1934 года сообщала: «Сравнение цен Торгсина, коммерческой торговли, колхозного рынка показало, что держателю золота и валюты выгоднее купить в Торгсине продовольственные товары, реализовать их по существующим ценам на рынке и на вырученные червонцы купить промтовары в коммерческом магазине».
Люди «играли и выигрывали» на разнице цен в разных видах советской торговли. Так, в начале 1934 года пуд ржаной муки в Торгсине стоил 96 копеек, а пара галош – 95 копеек. Цена пуда ржаной муки на рынке в то время была 52–55 рублей. Предприимчивый человек, продав по рыночной цене пуд торгсиновской муки, на вырученные деньги мог купить в Мосторге две пары самых дорогих галош, там они стоили 25 рублей[795]. Период лета 1933 – ранней весны 1934 года (до вмешательства правительства) был временем наиболее низких продовольственных цен в Торгсине и наиболее выгодного обмена ценностей на продукты. В этот период покупки продовольствия в Торгсине давали его клиентам наибольшие преимущества перед другими видами открытой торговли. Однако, как свидетельствуют документы, покупать промышленные товары в то время было выгоднее в коммерческих магазинах. Из Горького в ноябре 1933 года, например, сообщали, что в специализированном коммерческом магазине, который недавно открылся рядом с Торгсином, цены на промышленные товары (по номиналу) были всего лишь в 20–23 раза выше торгсиновских, при том что золотой торгсиновский рубль на черном рынке был более чем в 50 раз дороже простого советского. При таком соотношении цен торговля в горьковском торгсине почти прекратилась