.
По свидетельству архивных документов, валютная эмиграция осуществлялась через «Интурист», хотя, если верить рассказу Горянина, семья Слободских была выкуплена через Торгсин. Как объяснить эту неувязку? Первоначальное предложение Наркомфина не предусматривало ни участия «Интуриста», ни участия Торгсина в организации валютной эмиграции. Валютный «выкуп» должен был поступать напрямую в исполкомы местных советов, которые выдавали паспорта на выезд. Иными словами, желавший уехать должен был заплатить за это самой советской власти. Наркоминдел, боясь международной огласки, стал возражать, считая, что «мероприятие должно быть замаскировано участием „Интуриста“ как коммерческой организации»[1233]: одно дело, если «торговлей гражданами» занимаются органы советской власти, другое – какое-то акционерное общество. Запад ведь мог и не знать, что акционерное общество «Интурист» тоже государственная, более того, правительственная организация, его учредителями были наркоматы внешней торговли и путей сообщения[1234]. В результате вмешательства НКИД сложился порядок, при котором валютные переводы в уплату загранпаспортов поступали на счет Торгсина как торговой валютной организации, а «Интурист» отвечал за организацию процесса выезда.
Стремление советского руководства получить валюту не вызывает удивления. Любопытно другое: торгуя паспортами на выезд, правительство пыталось сохранять патерналистский тон. Постановление СНК, разрешившее валютную эмиграцию, позволяло исполкомам местных советов «в особо уважительных случаях взимать паспортный сбор в пониженном размере». Интересно было бы узнать, какие именно причины бегства из Страны Советов правительство считало уважительными. В материалах 1933 года есть свидетельства существования льготной цены на эмиграцию для стариков и, что особенно удивительно, детей – всего лишь 275 рублей золотом[1235].
В 1933 году правительство рассматривало вопрос о продаже за валюту советским гражданам разрешения на временное пребывание за границей. На этот вид «валютных услуг» поступало много заявок от населения. Как решился вопрос – неизвестно, но вряд ли руководство страны даже за валюту облегчило получение разрешений на временный выезд. Можно ведь было и продешевить, если визитеры останутся за границей навсегда, не оплатив сполна своего права на эмиграцию.
Начавшийся голод затормозил поиск Торгсином дополнительных источников валюты. Его магазины легко выполняли план, продавая мешками муку и крупу. Вряд ли соблазны в виде квартиры или машины могли стимулировать сдачу ценностей сильнее, чем угроза голодной смерти. С отступлением голода и падением валютных оборотов Торгсина вопрос о расширении источников поступления валюты вновь стал актуальным[1236]. Руководство Наркомвнешторга и Торгсина пыталось убедить правительство, что их предприятие имеет право на долгую жизнь, а главным доводом к тому были размеры валютных поступлений[1237]. Выживание Торгсина было вопросом качества его услуг, товаров и ассортимента. Нововведения в Торгсине стали частью более широкой кампании «борьбы за культурную торговлю», развернувшейся в стране после отмены карточной системы.
В условиях «сытого времени» спрос переместился на промышленные товары[1238]. Покупатели теперь гонялись за парфюмерией и косметикой, а не за мукой[1239]. Рассматривая перспективы 1934 года, председатель Торгсина Сташевский сделал ставку на специализированные магазины обуви, модной одежды, бытовых товаров. Неудовлетворенный низким качеством отечественного ширпотреба, Сташевский требовал задействовать лучшие кустарные артели для пошива обуви и одежды для Торгсина[1240]. В Ленинграде Торгсин предлагал новую валютную услугу – просмотр модных журналов и копирование рисунков моделей[1241]. Среди новшеств были и валютные комиссионные магазины импортных товаров[1242], а также «американские базары». Опыт недавно открытой валютной комиссионки в Москве обнадеживал, и Сташевский призывал управляющих контор приехать в столицу познакомиться с постановкой дела с тем, чтобы затем развернуть комиссионную валютную торговлю у себя в регионах.
«Базары» была созданы по образу западных универсальных магазинов дешевых товаров по стандартной цене. Коварство заключалось в том, что, завлекая покупателей импортными товарами по фиксированной цене от 10 копеек до 1 рубля, «американский базар» подсовывал им и залежавшийся на полках Торгсина отечественный ширпотреб. Сташевский писал: «Американский базар мыслится нами как своего рода постоянно действующая отдушина, при помощи которой мы сможем очищать систему от неходовых и малоходовых товаров гораздо быстрее и лучше, нежели путем формального снижения цен и устройства всякого рода распродаж»[1243].
В отличие от западных магазинов подобного рода, которые размещались в дешевых помещениях, Сташевский отвел под советский «американский базар» один из лучших московских универмагов и планировал закупить для него за границей специальный ассортимент товаров. Для экономии валюты он также требовал, чтобы конторы на местах начали поиск хороших артелей, которые могли бы копировать импортную продукцию. «Торгсин, – писал Сташевский, – в таком случае сыграет роль не только насоса, выкачивающего валюту, но также и серьезного толкача, способствующего качественному улучшению ширпотреба в том смысле, как это понимает наша Партия»[1244]. При благоприятных результатах эксперимента в Москве Сташевский планировал открыть «американские базары» во всех крупных городах СССР[1245]. Кроме того, он требовал охватить глубинку разъездной и коробейной торговлей. «Подбор коробейников» следовало проводить из числа местных жителей, пользовавшихся «большим доверием» населения[1246].
Чтобы удержаться на плаву, Торгсин расширял ассортимент. Конторы приступили к торговле живым скотом за валюту[1247]. Простая алюминиевая посуда уже не привлекала покупателей, они искали эмалированную. По словам Сташевского, «предстояла серьезная работа по граммофонным пластинкам»: люди хотели танцевать. В 1934 году специально для Торгсина отечественная промышленность должна была выпустить 2 млн пластинок. Особым спросом пользовался джаз Утесова. В 1935 году Наркомпрос обязан был в кратчайшие сроки отобрать для записи репертуар для 100 грампластинок «соответствующих жанров для продажи в Торгсине[1248]. Торгсин торговал и импортными грампластинками, но тут можно было попасть впросак. НКВД сигнализировал: «При проигрыше патефонных пластинок импортного происхождения была обнаружена пластинка, возбуждающая подозрения». На ней были записаны марши «Кадеты высшей школы» и «Под двуглавым орлом»[1249].
В конце 1933 года Торгсин получил эксклюзивное право на продажу высших сортов вин и коньяков, а также экспортных свежих и сухих фруктов[1250]. Мука, крупа и хлебные изделия – недавно главные товары Торгсина – не исчезли из его ассортимента, но теперь они должны были быть только высшего качества. Предстояло также «усилить продажу» забытых в годы карточной системы парного мяса, колбасы, пирожных, сливочного масла. В пайковые годы кто бы стал задавать вопрос о сорте мяса? Теперь же расширение и усложнение ассортимента продовольственных товаров требовало открытия специализированных магазинов мяса, рыбы, зелени и овощей. В продуктовых магазинах Торгсина открывались кафе с горячими завтраками, закусками и кондитерскими изделиями[1251].
На закате деятельности руководство Торгсина пыталось поправить свое валютное дело и за счет советских художников и писателей. Это был не новый для Торгсина источник поступления валюты, но договорные условия изменились, дабы лучше стимулировать авторов. До 1934 года художники и писатели, продавшие за границей свои произведения, могли купить в Торгсине товаров на 20 % полученной суммы. Это часто составляло не более 10–20 рублей золотом. С 1934 года по распоряжению Валютной комиссии СНК выплаты на Торгсин достигли половины суммы, вырученной авторами от продажи своих произведений за рубежом. Художники, продавшие свои работы через комиссионные магазины Торгсина, могли теперь использовать 40 % вырученной суммы на покупки в Торгсине, остальное, после вычета комиссионных, получали в рублях[1252].
Торгсин собирал валюту, где мог. В сентябре 1934 года завершились переговоры о вынужденной продаже советским руководством Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) правительству недавно созданного государства Маньчжоу-Го, а уже в ноябре, несмотря на то что соглашение о продаже еще не было подписано сторонами, зампредседателя Торгсина Азовский подсчитывал валютный эффект – 5 млн рублей золотом, – который Торгсин мог получить от возвращения на родину советских граждан, работавших на КВЖД[1253].
В апреле 1934 года специальное постановление правительства обязало Торгсин расширить валютное обслуживание дипломатических миссий в Москве. Для этого было создано Бюро обслуживания посольств при магазине № 2 (так называемый «Посольский»). Отныне за всё (включая и те услуги, что ранее были невалютными) – продукты, канцелярские принадлежности, топливо и горючее, книги, газеты, журналы, медицинское обслуживание в элитной поликлинике ЦЕКУБУ