— Что такого? Ты же сам сказал — он злодей.
— Ну да. И я рад, что ты меня внимательно выслушал и понял. Однако народ много лучше нас пытался убить драконов. С каким успехом, видишь сам. Мне, конечно, не хочется быть пожранным заживо. А еще меньше хочется, чтобы твоя мамочка содрала с меня шкуру, когда я сообщу новость о пожирании драконом тебя.
И это показалось Биллу разумным. Но ведь получается тупик! Злодея ведь надо побеждать. Во всех историях, какие рассказывали папа с мамой, во всех волшебных сказках и учениях церкви злодеев посрамляли и в конце концов убивали.
— И что нам делать?
Вдруг в улыбке Фиркина появились настоящие веселье и радость. Биллу снова сделалось тепло, покойно и сыто, и солнце опять засияло над головой, а спина ощутила крепкий яблоневый ствол.
— Уиллет Фэллоуз, потому ты и нравишься мне, — объявил Фиркин.
Затем он вынул флягу, которую всегда носил с собой, и быстренько отпил.
— Ты всегда мыслишь правильно. Само собой, нам не убить старину Мантракса в его крепости. Но нам вполне по силам другое.
— Что же? — прошептал Билл, весь превратившись в слух.
Фиркин ухмыльнулся на полмира.
— Молодой Билл Фэллоуз, я хочу обокрасть Мантракса.
Затем Фиркин нагнулся к парню и прошептал заговорщицки:
— И я точно знаю, как это сделать.
6. Худшие планы ящеров и людей
Поток воспоминаний бушевал всего-то мгновение. После слов Балура память Билла вдруг принесла вкус свежего яблока. А затем сразу — вкус пепла, горечь тысячи нарушенных обещаний. Яд всего случившегося потом.
Билл поглядел на Фиркина, сгорбленного, бездумно уставившегося в пламя, — и нутро скрутило от ненависти и злобы. Билл настолько разъярился впервые в жизни.
— Ага, по-вашему, так просто? — ядовито и без должного уважения к размерам ящера выговорил Билл. — Давайте пойдем и возьмем у Мантракса золото. У дракона. А еще, погодите-ка, хм… у целой крепости, полной стражи. Наверное же, в Кондорре никто раньше не смотрел на свою паскудную жизнь и не спрашивал себя: а что, если забрать все золото у драконов? Лучше же будет, разве нет? И никто не провел ни единого вечера в таверне, обсуждая кражу и прочее. У всех нас, наверное, были дела поважнее… Хотя это я зря. У нас всех и в самом деле было дело важнее. Оно называется «спасение своей шкуры от дракона». Так вот забавно развлекается здешний народ.
Балур осклабился, показав клыки. Биллово сердце провалилось ниже пяток.
— А, мы имеем суть обидчивого мелкого засранца? — осведомился ящер.
Билл сглотнул, выдохнул и посмотрел на Летти в робкой надежде на помощь.
— Э-э, сегодня был тяжелый день, — промямлил он.
— Ну, если мы уж потеряли гребаный кошель, — сказала Летти, — и ни у кого здесь не хватит монеты, чтобы нанять нас, тогда надо либо крутиться тут, либо валить дальше.
Балур удивленно выгнул… э-э, что именно он выгнул, Билл толком не понял. Похоже, костный гребень, заменявший ему бровь.
— Значит, суть никакого хлебопечения? — спросил он ехидно и, по мнению Билла, бессмысленно.
— Лучше заткнись и дай мне пойло, — посоветовала Летти.
Балур кинул фляжку. Летти подхватила, сделала глоток, причмокнула. Билл подумал, что Летти очень грациозная. По-своему, конечно. Само собой, не как придворные дамы, про которых рассказывал жестянщик в таверне старого Корнуолла. Грация из рассказов была, хм, не такой брутальной. Но все-таки грация.
— Вы ж не откажете человеку в малой толике нектара, пожалуйста, а? — произнес Фиркин, жадно уставившись на фляжку. — Неужто откажете только потому, что он обозвал ваших матерей шлюхами?
Он улыбнулся, показав одинокие остатки зубов.
— А когда ты успел? — сказал Билл.
— Разве человек не может бормотать под нос? — заорал Фиркин.
Затем он протянул руки к Летти.
— Умоляю! Оно мне нужно, чтобы жить!
Летти мольбы не тронули. Она поглядела на Билла и спросила:
— Тихий или буйный?
Билл поморщился. Так хотелось хоть иногда сказать Летти что-нибудь хорошее. Но увы.
— Практически такой же все время, — ответил он.
Летти вздохнула и передала фляжку.
— Эй! — возмутился Балур.
— Да тут всем хватит, — отмахнулась Летти.
Фиркин задрал голову. Послышалось тихое бульканье — Фиркин жадно глотал. Когда от ящерова рыка задрожала пещера, Билл положил ладонь на руку старика.
— Может, хватит?
— Нет! — взвыл Фиркин.
Пойло брызнуло в лицо Биллу. Капли упали в костер, немедленно полыхнувший.
— Огонь! — выл Фиркин. — Ой, в моем брюхе! В яйцах! Он нужен мне в яйцах! Мне нужен огонь! Я — пламя! Я горю! В яйцах!
Он громко икнул, дважды подмигнул Биллу, отпил еще глоток и рухнул на спину. Поразительно: даже падая, старик умудрился держать флягу горлом кверху. Билл вынул ее из пальцев старого батрака, и Фиркин немедленно захрапел. Билл нерешительно протянул фляжку Балуру. Тот подхватил ее, скривившись.
— По крайней мере, он успокоился, — заметил Билл. — Думаю, траты того стоили.
Чуда наблюдала все это в легком замешательстве. Билл предположил, что в университетских залах люди существуют несколько иным образом. Она пошевелилась, и Билл подумал, что сейчас исправившаяся колдунья встанет и уйдет, но та просто подалась вперед, глядя поочередно то на Летти, то на Балура.
— Вы что, всерьез хотите обокрасть драконье логово? — осведомилась она и замолчала, задумчиво рассматривая разбросанные по пещере трупы.
Летти с Балуром переглянулись.
— Мне не суть известно, — сварливо заметил ящер. — Нам происходило делать и тупее.
— За себя говори, — огрызнулась Летти.
— Уж поверьте мне, трудно придумать что-нибудь тупее попытки ограбить драконье логово, — сказал Билл, нахмурившись.
Балур открыл рот.
— Только, мать твою, попробуй! — пресекла в зародыше Летти, чей язык был столь же проворен, как и нож.
Балур с тектонической величественностью пожал плечами.
— Было бы так здорово увидеть взаправдашнего дракона на куче его золота, — произнесла Чуда. — Такое видят очень редко.
Биллу интонации Чуды показались неприлично мечтательными.
Она скорбно улыбнулась.
— Наверное, это потому, что увидевших сразу съедают. Теперь, когда я знаю истинные размеры драконов, съедение кажется очень вероятным. Хотя в полетах я по-прежнему сомневаюсь. Билл, вы уверены, что они летают?
— Вы всю жизнь изучаете их и не уверены, летают ли они? — с сомнением спросил Билл, глядя на остальных и ожидая поддержки.
— Драконы больше не живут в Тамантии, — с отчетливым раздражением выговорила Чуда. — Последнего убили перед восстанием барона Господи-Боже — десять поколений назад.
— Убили? — недоверчиво переспросил Билл, думая, что ослышался.
Чуда кивнула.
И это простое движение подействовало как пощечина. У Билла закружилась голова. Драконов невозможно убить! Это же все знают. Драконы — они как часть пейзажа, к примеру горы или земля под ногами. Они — вечные, несокрушимые. Даже и представить трудно, что они могут умереть от старости. А убить их… да это безумнее, чем идея грабить их логова.
— Но как? Где?
Биллу казалась сумасшествием даже мысль о том, что драконы могут жить где-то еще, кроме Кондорры.
— А, с четверть тысячелетия тому назад в Тамантии, — пояснила Чуда, не замечая, что рушит Биллову картину мира. — Знаете, согласно найденным мною хроникам, драконы были весьма распространены в Аварре. И часто нападали на людские поселения. Но люди развивали технику и стратегию боя и преуспели в убийстве драконов. Считалось, что их вообще всех перебили — до вторжения в Кондорру тридцать лет назад.
Билл лишь растерянно моргал. Перебили? Почему об этом никто не рассказал в детстве?
— Описания тех битв сохранились, — продолжила Чуда. — Они происходили таким образом…
Она замолчала, глядя в пустоту.
— Боги, я-то всегда думала, что хроникеры напутали с цифрами. Но нет. Боевая группа включала полторы тысячи человек. Фактически — небольшая армия. Из них тысяча лучников — по пятьсот на каждое крыло. Стрелы не пробивают чешую, но кожа на крыльях уязвима. Две сотни пикинеров располагаются так, чтобы поразить брюхо. Они должны выстоять в огне и надеяться лишь на то, что не очень сильно обожгутся к тому времени, когда придет пора тыкать копьями. Конечно, потери были ужасные. Но в те времена люди до безумия озлились на драконов. В общем, когда дракона наконец сшибали наземь, триста солдат с топорами доканчивали работу. И вот такое тогдашние люди называли «честным боем». Забой, а никакой не «честный бой».
Она печально понурилась.
— Думаю, мне бы понравилось жить в Тамантии, — выговорил Билл таким же мечтательным голосом, каким Чуда поминала живых драконов.
— У вас драконы, а у них являются боги, — проворчала Летти. — Оттого там постоянные восстания. Лет десять тому назад явились Нолла и Суя, произошла гражданская война. Тамантии пришлось отстраиваться долгие годы. После тамошние люди стали недобрыми к гостям.
Летти поскребла затылок.
— Нужно платить за въезд, и немало.
— Тоже суть причина ограбить гребаного дракона, — проворчал Балур.
Только еще одной разбитой иллюзии Биллу и не хватало. Больше воображению держаться было не за что, и парень рухнул из мира фантазий в реальность.
— Обокрасть дракона невозможно! — рявкнул он и тут же накинулся на Чуду: — И убить его невозможно. Они как дерьмо. Никто его не хочет, но все с ним носятся.
— Обокрасть суть возможно любого, — холодно ответил Балур.
— В самом деле? — осведомился Билл и горько расхохотался снова.
Ему вдруг захотелось разнести в клочья высокомерное невежество ящера.
— Ладно. Мантракс живет в горной пещере. А вокруг нее… я ведь упоминал крепость, полную стражи, да? А золото — в пещере. И Мантракс — тоже. Весь день. И всю ночь. Он охраняет его. Вместе со стражей. Вылетает он только раз в день, размяться и опорожнить кишки на несчастного, ничего не подозревающего недотепу вроде меня.