Почему-то оба ожидали, что увидят перед собой старушку. Все в этом тихом, выцветшем доме говорило о дряхлости и распаде, о древних обычаях, сохранившихся до наших дней, хотя их смысл давно забыт. Но девушка, надменно смотревшая на них сверху вниз, была даже младше Эстер и Тома. Да ей же никак не больше шестнадцати! Полненькая, хорошенькая, одетая в изысканное льдисто-голубое платье, поверх которого накинута белая мантия с воротником из лисьего меха. Чертами лица чем-то напоминает эскимосов, как мистер Аакиук и его жена, только у девушки очень светлая кожа и золотистые волосы. Цвета дубовых листьев осенью, подумала Эстер, пряча лицо. Красота маркграфини заставила ее почувствовать себя маленькой, ничтожной, никому не нужной. Эстер принялась выискивать недостатки во внешности незнакомки. Она слишком толстая. И шею ей не мешало бы помыть. А красивое платье погрызла моль, да и застегнуто оно не на ту пуговицу…
Том стоял рядом с Эстер и думал: «Такая молодая – и уже в ответе за целый город! Неудивительно, что у нее грустный вид. Но какая же она красавица!»
– Ваша милость, – обратился к ней Пеннироял с низким поклоном. – Позволено ли мне будет сказать, как глубоко я благодарен за то, что вы и ваши люди с такой добротой отнеслись ко мне и моим юным спутникам…
– Меня нужно называть «ваше сиятельство», – произнесла девушка. – Или «свет ледяных полей».
Наступила неловкая пауза. Что-то тихонько шуршало и позвякивало в толстых трубах парового отопления, которые змеились по потолку, обогревая дворец отработанным теплом от двигателей. Девушка на троне рассматривала своих гостей. Наконец она заговорила:
– Если вы Нимрод Пеннироял, почему на фотографии вы не такой толстый и совсем не такой лысый?
Она взяла с маленького столика книгу, показывая заднюю сторону обложки. Тот, кто был там изображен, мог бы быть младшим братом Пеннирояла, значительно более бодрым и свежим.
– А, ну это, видите ли, художественная вольность… – выпалил путешественник. – Тупица-художник… Я ему говорил, пусть изображает меня таким, какой я есть, с брюшком, залысинами и так далее, но вы же знаете этих живописцев, им обязательно нужно идеализировать, выявить внутреннюю сущность человека…
Маркграфиня улыбнулась. (Улыбаясь, она становилась еще красивее. Эстер решила, что она ей совершенно не нравится.)
– Я просто хотела убедиться, что это действительно вы, профессор Пеннироял, – сказала маркграфиня. – Что касается портрета, я вас очень хорошо понимаю. С меня постоянно писали портреты, еще до чумы, помещали их на тарелках, марках, монетах и тому подобных вещах, и никогда не получалось похоже…
Она внезапно замолчала, будто некая внутренняя гувернантка одернула ее, напомнив, что маркграфине не подобает болтать без умолку, словно взволнованный подросток.
– Прошу садиться, – объявила она официальным тоном и хлопнула в ладоши.
Позади трона приоткрылась дверь, из нее рысью выбежал Смью, волоча за собой несколько маленьких креслиц. На этот раз на нем был наряд лакея: фуражка-«таблетка» без козырька и тужурка со стоячим воротником. На мгновение Том подумал: уж не служат ли маркграфине трое братьев-близнецов? Но, присмотревшись поближе, понял, что Смью все тот же; он еще не успел отдышаться после всех своих переодеваний, а из кармана у него выглядывал парик камергера.
– Нельзя ли побыстрее? – сказала маркграфиня.
– Виноват, ваше сиятельство.
Смью расставил три креслица напротив трона и снова растворился в тени. Через минуту он появился опять, толкая перед собой тележку с подогревом, на которой стояли чайник и поднос с миндальными пирожными. Вместе с ним явился еще один человек, высокий, строгий, пожилой, одетый в черное. Он кивнул гостям и занял место возле трона. Смью разлил чай в крошечные чашечки из ядерного стекла и вручил их гостям.
– Насколько я понял, вы знакомы с моими сочинениями, о свет ледяных полей? – В голосе Пеннирояла явственно слышались заискивающие нотки.
И вновь маркграфиня не удержала маску придворного этикета, из-под которой мигом выглянула взволнованная девочка.
– О да! Я обожаю историю, приключения… Я все время об этом читала, до того как… ну, до того как стала маркграфиней. Я перечитала всю классику: Валентайна, Споффорта, Тамартона Фолио… Но больше всего мне нравились ваши книги, профессор Пеннироял. Они-то и навели меня на мысль…
– Осторожнее, маркграфиня, – произнес человек, стоявший подле нее.
Голос его негромко рокотал, словно хорошо отлаженный мотор.
– Словом, – сказала маркграфиня, – поэтому так замечательно, что ледяные боги прислали вас к нам! Понимаете, это знак свыше. Знак, что я приняла правильное решение и что мы найдем то, что ищем. Теперь, когда вы здесь и будете помогать нам, разве можем мы потерпеть неудачу?
– Совсем чокнутая, – шепнула Эстер на ухо Тому.
– Признаюсь, я в некотором недоумении, ваше сиятельство, – заметил Пеннироял. – Видимо, мои умственные способности еще не совсем восстановились после удара по голове. Боюсь, я не совсем вас понимаю.
– Все очень просто, – сказала маркграфиня.
– Маркграфиня, – снова предостерегающе произнес человек, стоявший рядом с троном.
– Ах, ну не будьте же таким мрачным занудой, мистер Скабиоз! – возразила она. – Это ведь профессор Пеннироял! Ему можно доверять!
– Не сомневаюсь в этом, ваше сиятельство, – сказал Скабиоз. – А вот его юные друзья меня беспокоят. Если они узнают, куда мы направляемся, существует опасность, что они полетят и продадут нас Архангельску, как только будет починен их корабль. Директор Масгард был бы несказанно рад заполучить мои двигатели.
– Мы бы никогда так не сделали! – воскликнул Том и хотел уже подскочить к старику, но Эстер его удержала.
– Думаю, что могу поручиться за свою команду, ваше сиятельство, – сказал Пеннироял. – Капитан Нэтсуорти – историк, как и я, он обучался в Лондонском музее.
Маркграфиня в первый раз внимательно посмотрела на Тома, да с таким восхищением, что он весь покраснел и принялся рассматривать носки своих сапог.
– В таком случае добро пожаловать, мистер Нэтсуорти, – приветливо сказала маркграфиня. – Надеюсь, вы останетесь и тоже поможете нам.
– В чем вам нужно помочь? – напрямик спросила Эстер.
– Помогите нам добраться до Америки, – ответила девушка.
Она перевернула книгу, которую держала в руках, другой стороной. На обложке был изображен мускулистый, немыслимо красивый Пеннироял, сражающийся с медведем, причем профессора подбадривала девушка в меховом купальнике-бикини. Это было первое издание книги «Прекрасная Америка».
– Она всегда была у меня самой любимой, – пояснила маркграфиня. – Наверное, поэтому ледяные боги и вложили в мою голову мысль о путешествии в Америку. Мы пробьемся через льды к тем новым зеленым землям, которые обнаружил профессор Пеннироял. Там мы заменим полозья на колеса, будем рубить деревья на топливо, станем торговать с дикарями, познакомим их со всеми преимуществами муниципального дарвинизма…
– Но, но, но… – Пеннироял ухватился за подлокотники кресла, словно находился на аттракционе «Американские горки». – Но… я хотел сказать… Канадский ледовый щит… К западу от Гренландии… Еще ни один город не пытался…
– Я знаю, профессор, – согласилась девушка. – Путешествие будет долгим и опасным, как это было и с вами, когда вы пешком выбирались по льду из Америки. Но боги с нами. Наверняка. Иначе они не послали бы нам вас. Я назначу вас почетным Главным навигатором, и с вашей помощью, я уверена, мы благополучно достигнем новых охотничьих земель.
Том в восторге от смелого замысла маркграфини повернулся к Пеннироялу.
– Какая удивительная удача, профессор! – воскликнул он. – Вы все-таки сможете еще раз побывать в Америке!
Пеннироял издал какой-то булькающий звук, глаза у него вылезли на лоб.
– Я… Главным навигатором? Вы слишком добры, свет ледяных полей, слишком добры…
Профессор лишился чувств. Чашечка из ядерного стекла выпала из его ослабевшей руки и разлетелась вдребезги на железном полу. Смью прищелкнул языком – сервиз был частью древнего наследия дома Расмуссен, но Фрейю это не смутило.
– Профессор Пеннироял еще не оправился от слабости после своих приключений, – сказала она. – Уложите его в постель! Проветрите комнаты в гостевом крыле для профессора и его друзей. Нужно как можно лучше ухаживать за ним, чтобы он поскорее выздоровел. И бросьте квохтать из-за этой дурацкой чашки, Смью! Когда профессор приведет нас в Америку, мы сможем выкопать сколько угодно ядерного стекла!
Глава 9Добро пожаловать на объект!
Далеко к югу, за границей льда, в холодном море высится островок. Остров этот весь черный, с острыми зубчатыми скалами, в пятнах помета чаек и поморников, которые обитают на его уступах. Крики птиц слышны за много километров. Они только и делают, что перекликаются или ссорятся между собой, ныряют в волны за рыбой или кружат огромными стаями над самой высокой вершиной, время от времени присаживаясь на крыши приземистых зданий, которые жмутся к горным склонам, или на заржавленные поручни шатких металлических мостков, облепивших утесы, словно древесные грибы – какой-нибудь трухлявый пень. Ибо, хоть это место и выглядит непригодным для жизни, когда-то здесь поселились люди. В камне с помощью взрывчатки выдолбили помещения для ангаров, в узких расщелинах примостились шарообразные резервуары с горючим, словно яйца гигантской паучихи. Именно здесь находился Разбойничий Насест – логово Рыжего Локи и его легендарной шайки воздушных пиратов.
Локи давно уже не стало. На некоторых зданиях еще сохранились следы ракетных ударов, доказывающие, что разбойник не ушел отсюда по доброй воле. Однажды тихой ночью на остров налетел с воздуха боевой отряд, порубил пиратов в мелкое крошево и завладел Насестом, устроив себе здесь базу, до которой не мог добраться ни один голодный мегаполис.
Солнце садилось. Через все небо на востоке протянулись красные, пурпурные, дымчато-оранжевые полосы. На их фоне остров выглядел еще более зловещим, чем обычно, – по крайней мере, так показалось обитателям дирижабля «Временные трудности», который приближался к Насесту с наветренной стороны, натужно пыхтя мотором. Стволы орудий медленно поворачивались, словно острия копий, отслеживая путь толстобокого старенького кораблика. Пока судно подходило к главному ангару, сопровождающие его Лисицы-оборотни кружили вокруг, словно деревенские собаки, загоняющие в овчарню упрямую овцу.