Том переселился из своих дворцовых апартаментов в заброшенную квартиру в большом пустом здании на Расмуссен-проспекте, недалеко от воздушной гавани. Теперь он не мог отвлечься на Вундеркамеру или библиотеку маркграфини и целые дни проводил, жалея себя и гадая, как вернуть Эстер или, по крайней мере, разузнать, куда она отправилась.
Покинуть Анкоридж не было никакой возможности. Том долго надоедал мистеру Аакиуку просьбами снарядить «Гракулу» для дальнего путешествия, но «Гракула» был обыкновенным буксиром, он никогда еще не улетал от гавани дальше чем на километр, и мистер Аакиук утверждал, что к нему не удастся приделать достаточно большие топливные баки для путешествия на восток.
– Кроме того, – прибавлял начальник порта, – чем ты собираешься их наполнить? Я недавно проверял уровень топлива в портовых хранилищах. Там почти ничего не осталось. Ума не приложу, в чем дело. Индикаторы показывают, что цистерны полны, а на самом деле там почти совсем пусто.
Пропадало не только топливо. Том, которого не убедили слова мистера Скабиоза о призраках, расспрашивал в машинном отделении всех и каждого о загадочном приятеле Эстер. Никто его не знал, но каждый мог кое-что порассказать о темных фигурах, прячущихся по углам в тех частях города, где никого не должно было быть, и об инструментах, которые мастера оставляли после окончания смены на рабочем месте и больше уже не находили. Вещи исчезали из шкафов и запертых на ключ комнат, и цистерна с нефтью на улице Теплообмена оказалась выкачана досуха, хотя индикатор показывал, что она почти полная.
– Что происходит? – спрашивал Том. – Кто мог взять все эти вещи? Вы думаете, в городе кто-то есть, о ком мы ничего не знаем? Кто-нибудь остался после чумы, чтобы втайне набить себе карманы?
– Господь с тобой, молодой человек, – посмеивались рабочие машинного отделения. – Кто бы здесь остался, если только не хотел помочь ее сиятельству довести город до Америки? Отсюда ведь не уйдешь. Как они станут продавать награбленное?
– Тогда кто?…
– Призраки, – только и отвечали ему рабочие, качая головой и касаясь амулетов, которые каждый из них носил на шее. – На Высоком льду спокон веку водились привидения. Вот они и поднимаются на борт да подшучивают над живыми. Об этом все знают.
Том не мог разделить их уверенности. Действительно, в машинном отделении было нечисто. Иногда, расхаживая в одиночестве по грязным закоулкам, Том чувствовал, что за ним как будто наблюдают, но он не мог себе представить, зачем призракам могут понадобиться нефть и рабочие инструменты, топливо для воздушных кораблей и безделушки из музея маркграфини.
– Он пронюхал о нас, – мрачно заявил Вертел однажды вечером, наблюдая на экране, как Том бродит среди пустых зданий на окраине машинного отделения и заглядывает во все углы. – Он знает.
– Не знает, – устало ответил Коул. – Он подозревает, только и всего. И даже не знает, что именно он подозревает. Просто догадывается, что что-то происходит.
Вертел с удивлением посмотрел на него и засмеялся:
– А ты, стало быть, знаешь, о чем он думает?
– Я просто говорю, что не нужно из-за него беспокоиться, больше ничего, – пробормотал Коул.
– А я говорю – нужно беспокоиться. Может, лучше бы его прикончить. Так, чтобы было похоже на несчастный случай. Что скажешь?
Коул не поймался на подначку. В самом деле, с тех пор как Том начал свои розыски, грабителям приходилось действовать гораздо осторожнее, и это сильно замедляло их работу. Вертел из кожи лез, чтобы доказать, что не зря взял на себя командование. Ему хотелось привести к Дядюшке «Винтового червя», раздувшегося от добычи, но хотя они с Коулом почти каждую ночь поднимались наверх, красть заметные предметы не решались, чтобы не усилить подозрений Тома. Пришлось также убрать шланги, подсоединенные к топливным цистернам в воздушной гавани, а это грозило проблемами в ближайшем будущем, поскольку почтовые рыбы, как и большинство систем «Винтового червя», работали на ворованном авиационном топливе.
Та часть Коула, которая принадлежала к Пропащим Мальчишкам, знала, что Вертел прав. Нож под ребро в каком-нибудь глухом переулке, труп спихнуть с галереи на корме – и можно будет снова нормально грабить. Но другая его часть, не такая бессердечная, не могла этого допустить. Лучше всего, если бы Вертел махнул на все рукой и отправился обратно в Гримсби, а его оставил здесь – наблюдать за Томом, Фрейей и всеми остальными. Иногда у него мелькала даже мысль сдаться на милость жителей Анкориджа. Только вот… Всю жизнь, с тех пор как он себя помнил, Коулу твердили, что сухопутники не знают жалости. Ровесники, старшие мальчишки, тренировавшие его в Грабиляриуме, голос Дядюшки, тихо шепчущий из репродуктора в столовой, все говорили одно: пусть сухопутники кажутся цивилизованными, пусть у них такие комфортабельные города и такие красивые девушки, но они делают ужасные вещи с Пропащими Мальчишками, если те попадаются им в руки.
Коул уже не был вполне уверен, что все это правда, но у него не хватало мужества пойти и проверить на практике. Да и как бы это было? «Здравствуйте, я Коул, я вас все это время обкрадывал…»
В глубине каюты затрещал телеграф, и Коул отвлекся от своих мыслей. Оба они с Вертелом вздрогнули от неожиданного звука, а Гаргл, который от жестких методов руководства, присущих Вертелу, стал совсем дерганым, испуганно пискнул. Компактный телеграфный аппарат задрыгал своими медными суставами, словно механический кузнечик, из щели в стеклопластовом колпаке поползла длинная бумажная перфорированная лента. Где-то далеко внизу под Анкориджем плавала почтовая рыба с посланием из Гримсби, посылая сигналы через лед.
Трое мальчишек переглянулись. Очень редкий случай! Ни Коулу, ни Вертелу не приходилось видеть, чтобы грабительская экспедиция получала послания от Дядюшки. От удивления Вертел даже вышел на минутку из роли командира и озабоченно посмотрел на Коула:
– Что это, как думаешь? Что-нибудь случилось дома?
– Ты теперь капитан, Верт, – ответил Коул. – Пойди проверь.
Вертел прошел через всю каюту, оттолкнул в сторону Гаргла и схватил бумажную ленту. Прищурившись, вгляделся в узор из дырочек. Улыбка сползла с его лица.
– В чем дело, Верт? – нетерпеливо спросил Гаргл. – Это от Дядюшки?
Вертел кивнул и снова уставился на ленту, как будто не мог до конца поверить в прочитанное.
– Конечно, от Дядюшки, придурок. Он говорит, что прочитал наши отчеты. Мы должны немедленно вернуться в Гримсби. И еще он велит привезти с собой Тома Нэтсуорти.
– Профессор Пеннироял!
Великого путешественника в последнее время редко можно было встретить на улицах Анкориджа. Он сидел дома и не являлся даже на заседания Направляющего комитета.
– Я простудился! – объяснил он сиплым голосом, когда Смью по приказу Фрейи постучался к нему в дверь. Но, поднявшись в ту ночь из машинного отделения на Расмуссен-проспект, Том увидел знакомую фигуру Пеннирояла в тюрбане, ковыляющую по снегу в нескольких шагах впереди.
– Профессор Пеннироял! – закричал он снова, бросился бежать и догнал ученого недалеко от входа в Рулевую Рубку.
– А, Тим! – промолвил Пеннироял с бледной улыбкой. Язык у него заплетался, в руках была целая охапка бутылок дешевого красного вина, только что позаимствованных в заброшенном ресторанчике под названием «Северный закусон». – Страшно рад тебя видеть! Вероятно, ситуация с кораблем пока без изменений?
– С кораблем?
– Одна маленькая птичка мне шепнула, что ты просил буксир у Аакиука. «Каракулла», или как он там у него называется. Вроде ты планировал с его помощью покинуть сии полярные пределы и драпануть назад к цивилизации.
– Это было несколько недель назад, профессор.
– Да ну?
– И ничего из этого не вышло.
– Ах вот как! Жаль.
Наступило неловкое молчание. Пеннироял стоял, слегка покачиваясь.
– Я вас давно ищу, – сказал наконец Том. – Я хотел кое о чем у вас спросить. Как у путешественника и историка.
– А! – глубокомысленно отозвался Пеннироял. – Ну, тогда входи.
Резиденция почетного Главного навигатора сильно изменилась к худшему, с тех пор как Том ее в последний раз видел. Горы бумаг и грязной посуды росли, как грибы, на каждой горизонтальной поверхности, дорогая одежда валялась, скомканная, на полу, у дивана выстроились шеренги пустых бутылок, точно обломки крушения, приплывшие на волнах краденого вина.
– Добро пожаловать, добро пожаловать, – рассеянно проговорил Пеннироял, жестом приглашая Тома сесть в кресло и роясь по ящикам письменного стола в поисках штопора. – Итак, что же я могу для тебя сделать?
Том покачал головой. Теперь, когда он собрался произнести свою мысль вслух, она начала казаться ужасно глупой.
– Видите ли, дело в том… В общем, скажите, во время своих путешествий вы никогда не слышали о том, чтобы кто-то посторонний незаметно пробрался на борт ледового города?
Пеннироял чуть не уронил бутылку.
– Посторонний? Незаметно пробрался? Нет! А что? Ты хочешь сказать, что на борту этого города…
– Нет. Не знаю. Может быть. Кто-то ворует вещи, и я не понимаю, с чего бы кто-нибудь из подданных Фрейи стал это делать. Им незачем красть, они и так могут взять все, что им нужно.
Пеннироял откупорил бутылку, отхлебнул вино прямо из горлышка. По-видимому, это помогло ему успокоиться.
– Может быть, к нам прицепился город-паразит, – сказал он.
– О чем вы говорите?
– Разве ты не читал мою захватывающую книгу о путешествии к Нуэво-Майя – «Города-зиккураты и змеиное божество»? – спросил Пеннироял. – Там целая глава посвящена городам-паразитам: «Лас Чидадес Вампирас».
– Никогда о таких не слышал, – сказал Том с сомнением. – Это что, какая-то разновидность кладоискателей?
– О нет! – Пеннироял уселся рядом с Томом, дохнул перегаром ему в лицо. – Есть разные способы наживаться за чужой счет. Города-вампиры прячутся на мусорных свалках, дожидаясь, когда над ними проедет город. Тогда они выскакивают из засады, подпрыгивают и прикрепляются к нижней поверхности его брюха при помощи гигантских присосок. Бедолага катит себе дальше, не подозревая, что к нему кто-то прицепился, а жители города-паразита тем временем пробираются на борт, выцеживают топливо из резервуаров, воруют оборудование, мужчин убивают поодиночке, а красивых девушек похищают и продают н