– Крупный план, мой мальчик! Давай крупный план! – отрывисто приказывает Дядюшка, любуясь видом ходовых огней пиявки, пока они не скрылись в подводной тьме.
Гаргл, сидящий рядом с ним за пультом управления телекамерами, послушно дает крупный план. Дядюшка гладит мальчика по растрепанной голове. Хороший мальчик, он будет очень полезен при работе с архивами и мониторами. Иногда Дядюшке кажется, что эти-то и нравятся ему больше всех, беспомощные, безвольные слабаки вроде Гаргла. По крайней мере, от них не нужно постоянно ждать неприятностей, чего никак не скажешь о таких вот мягких, непонятных мальчишках, как Коул, у которого в последнее время замечаются весьма неприятные признаки просыпающейся совести, или о честолюбивых грубиянах вроде Вертела, за которыми нужен глаз да глаз, не то они возьмут и в один прекрасный день обратят против Дядюшки всю хитрость и умение, от него же и полученные.
– Ушел, Дядюшка, – говорит Гаргл. – Думаешь, все получится? Думаешь, сухопутник сумеет прорваться?
– Да какая разница? – отвечает Дядюшка со смешком. – В любом случае мы в выигрыше, мой мальчик. Правда, о том, что происходит на Разбойничьем Насесте, я знаю меньше, чем хотелось бы, но в отчетах Врассе попадаются любопытные вещи. Мелочи, но для гения моего масштаба они складываются в определенную картину. Лондонский инженер… Гроб, обложенный льдом, который прибыл из Шань-Го… Бредовая болтовня девчонки Сатии насчет ее бедной умершей подруги. Элементарно, мой дорогой Гаргл.
Гаргл смотрит на него круглыми глазами и не может понять:
– Так, значит… Том?
– Не беспокойся, мой мальчик, – отвечает Дядюшка и снова ерошит ему волосы. – Запустить туда этого сухопутника – просто-напросто хороший способ отвлечь внимание Зеленой Грозы.
– От чего отвлечь, Дядюшка?
– А вот увидишь, мой мальчик, вот увидишь…
Глава 27Лестница
Пропащие Мальчишки установили пункт прослушивания у восточного склона Разбойничьего Насеста, там, где черные скалы обрываются в воду глубиной в сорок морских саженей. Один из сгоревших воздушных кораблей Рыжего Локи затонул здесь во время битвы с Зеленой Грозой, и меж обросших ракушками ребер его гондолы уместились три пиявки. Они образовали временную базу, состыковавшись между собой и обхватив друг друга длинными суставчатыми ногами, словно крабы в сачке. «Винтовой червь» аккуратно заплыл в самую середину этого клубка и подсоединился воздушным шлюзом, расположенным на брюхе, к люку на крыше центральной пиявки под названием «Призрак блохи».
– Это, значит, Дядюшкин новобранец? – спросил высокий молодой человек, встретивший Коула, Вертела и Тома, когда они выбрались из люка в затхлую, вонючую атмосферу базы.
Этот парень был старше других членов шайки, и он смерил Тома взглядом со странной, снисходительной улыбочкой, как будто знал какую-то шутку, которую Тому было не понять.
– Подружка Тома, Эстер Шоу, сидит в тюрьме на Разбойничьем Насесте, – пустился в объяснения Коул.
– Да-да. Почтовая рыба от Дядюшки приплыла сюда раньше вас. Я в курсе этой романтической истории. Миссия милосердия, а?
Он пошел прочь по узкому коридору, ведущему в командную рубку.
– Его зовут Врассе, – шепнул Коул, следуя за ним вместе с Томом и Вертелом. – Один из первых.
– В чем первых? – спросил Том.
– Один из первых мальчишек, которых Дядюшка привез в Гримсби. Один из главных. Дядюшка разрешает ему оставлять себе половину добычи. Он – правая рука Дядюшки.
Правая рука Дядюшки привел всех в трюм, освобожденный от груза и превращенный в станцию слежения. Несколько мальчиков, младше Врассе, но старше Коула и Вертела, со скучающим видом раскинулись на сиденьях или склонялись над панелями управления, наблюдая за светящимися голубыми экранами, которые занимали целую стену. Ну и народу же здесь! Коул никогда не слышал, чтобы столько мальчиков выполняли одно задание. Почему Дядюшка послал их всех сюда – неужели только для того, чтобы шпионить? И почему многие экраны погашены?
– У вас всего три краба в работе! – сказал он вслух. – Мы в Анкоридже задействовали штук тридцать!
– Тут тебе не то что грабить горожан, пиявочник! – огрызнулся Врассе. – Зеленые Грозовики знаешь какие крутые! У них на каждом шагу вооруженная охрана. Краб может пробраться только одним путем – через канализационную трубу, которая ведет к заброшенному туалету на западной стороне. Нам удалось запустить через него три камеры и спрятать их в отоплении, но сухопутники услышали шум и насторожились, поэтому мы не решаемся их особенно перемещать и новых пока не запускаем. У нас бы и с этими тремя ничего не вышло, если бы Дядюшка не прислал последние модели: камеры с дистанционным управлением, которым не приходится волочить за собой кабель. У них еще есть парочка дополнительных возможностей…
Снова эта покровительственная улыбка! Коул покосился на длинную панель управления. На ней стояли чашки с недопитым кофе, лежали стопки каких-то записей, главным образом в них шла речь о распорядке дня, расписании смены караула, о привычках охранников Зеленой Грозы. На глаза ему попалась группа ярко-красных кнопок. Каждую прикрывал защитный колпачок из стеклопластика.
– А эти зачем? – спросил он.
– Не твое дело, – отрезал Врассе.
– Ну и что там делается наверху? – поинтересовался Вертел.
Врассе пожал плечами, переключил экран с одного канала на другой.
– Не знаю. Дядюшку больше всего интересуют лаборатория и Зал Памяти, но туда мы вообще не смогли пробиться. Прослушиваем главный ангар, но не всегда удается понять, что там происходит. Они не говорят на англичанском или нордическом, как нормальные люди. Большей частью что-то лопочут на каких-нибудь придурочных восточных языках. Вот эта девчонка у них главная.
Экран заполнило изображение головы, снятой в необычном ракурсе, сквозь решетку вентиляционного отверстия в потолке кабинета. Лицом она немного напомнила Тому девушку, которая так грубо разговаривала с ним в Батмунх-Гомпе.
– Она ненормальная. Все время бухтит про какую-то свою покойную подружку, как будто та еще живая. Дядюшка очень ею интересуется. Вот еще один очаровательный персонаж…
Том ахнул. На экране, куда показывал Врассе, виднелась темная фигурка, скорчившаяся на дне помещения, похожего на глубокий колодец. Изображение было такое тусклое и нечеткое, что, если слишком долго смотреть, начинало казаться, будто это не человек, а просто какая-то каша из абстрактных образов, но Тому не было необходимости смотреть долго.
– Это Эстер! – закричал он.
Пропащие Мальчишки заржали и принялись подталкивать друг друга локтями. Они видели лицо Эстер на экране монитора, и им казалось ужасно смешным, что кому-то она дорога.
– Мне нужно до нее добраться, – сказал Том, наклонившись ближе к экрану.
Ему хотелось прикоснуться к ней сквозь стекло, дать ей знать, что он здесь.
– Доберешься, не беспокойся, – хмыкнул Врассе.
Он взял Тома за локоть и потянул в соседнее помещение, стены которого были увешаны винтовками, мечами, копьями.
– У нас уже все готово. Дядюшка прислал подробные инструкции. Все спланировано.
Он выбрал маленький газовый пистолет и вручил его Тому, потом прибавил еще небольшое металлическое приспособление.
– Отмычка, – пояснил он.
Из рубки до Тома доносился деловитый шум. Теперь уже никто не скучал. Через полуоткрытую дверь было видно, как мальчишки бегают взад-вперед с бумагами и планшетками, переключают рубильники на приборной доске, надевают наушники.
– Мне же не прямо сейчас идти? – спросил он.
Том рассчитывал, что у него будет время, чтобы приготовиться, что мальчишки поделятся с ним сведениями о внутреннем расположении Разбойничьего Насеста. Ему и в голову не приходило, что его сразу же выпихнут на арену.
Но Врассе уже опять схватил его за руку и вытолкал в командную рубку, а оттуда – в коридор.
Старая металлическая лесенка поднималась зигзагами по отвесной стене утеса на западной стороне Разбойничьего Насеста. У ее подножия пряталась за выступом скалы железная пристань, вся в пене и брызгах прибоя. Когда-то, в пиратские времена, здесь причаливали лодки с припасами, но с тех пор, как остров захватила Зеленая Гроза, лодки сюда не приходили, и пристань выглядела заброшенной, неприглядной, сильно пострадавшей от ржавчины и неспокойного моря.
«Винтовой червь» вынырнул из воды под прикрытием пристани в тот самый миг, когда солнце погрузилось в толстый слой тумана на горизонте. Ветер почти совсем стих, но море еще качала мертвая зыбь, и волны набегали на корпус пиявки, прилепившейся к пристани своими магнитными захватами.
Том смотрел сквозь мокрые иллюминаторы, как высоко вверху загораются окна в зданиях. Его подташнивало. Всю дорогу от Гримсби он твердил себе, что все будет хорошо, но здесь, качаясь на волнах под пристанью, он не верил, что сумеет хотя бы проникнуть в цитадель Зеленой Грозы, не говоря уже о том, чтобы снова выбраться оттуда вместе с Эстер.
Ему хотелось, чтобы Коул был рядом, но Врассе предпочел сам повести «Винтового червя», а Коула оставил на «Призраке блохи».
– Удачи тебе! – сказал Коул на прощание, когда они обнялись в воздушном шлюзе, и Том начал понимать, что удача ему действительно понадобится.
– Лестница ведет к двери на высоте примерно тридцати метров, – сказал Врассе. – Охраны нет – они не ждут нападения с моря. Дверь заперта, но наши инструменты с этим справятся. Отмычка у тебя?
Том похлопал по карману пальто. Очередная волна качнула «Винтового червя».
– Ну ладно, – нервно сказал Том, думая про себя: может, еще не поздно вернуться?
– Я буду ждать тебя здесь, – пообещал Врассе все с той же подозрительной улыбочкой. У Тома было бы спокойнее на душе, если бы он мог доверять этому типу.
Он быстро вскарабкался по трапу, стараясь думать только об Эстер, потому что знал: стоит хоть на мгновение вспомнить про толпы вооруженных солдат в крепости – и он струсит. Когда вылезал из люка, большая волна перехлестнула через «Винтового червя» и промочила его насквозь. И вот он стоит на корпусе лодки в ледяной тьме, а вокруг грохочет море. Тома вдруг охватило ощущение счастья. Что бы ни случилось дальше, стоило, наверное, проделать весь этот путь, чтобы снова вдохнуть настоящий воздух после законсервированного, профильтрованного воздуха подводного города. Том забрался на перекладину между опорами пристани, переждал следующую волну и ощупью вскарабкался наверх. Он совсем промок, его била дрожь. Пристань прогибалась под ногами, словно непокорная лошадь, пытающаяся сбросить всадника.