«Может быть и так — в конечном счете. В любом случае, я сама подарю тебе пару сандалий».
«Если ты будешь раздавать слугам лучшую обувь отца, тебя отшлепают».
Сиа-Спедз хихикнула: «Какие странные вещи ты говоришь!»
Барч, облокотившийся на балюстраду, обернулся: «Я тоже думаю, что Дарран говорит странные вещи. Кроме того, он умеет играть в самые разные игры. Попроси его научить тебя играть в классики».
«В классики? — Сиа-Спедз взглянула на Даррана. — Что это такое?»
«На Земле девочки играют в классики».
«И ты знаешь, как в них играть?»
Дарран почесал щеку: «Рой играет в классики гораздо лучше меня».
«О нет! — возразил Барч. — Кто вчера выиграл? Ты!»
«Покажи мне, Клод!»
Барч присел на скамью: «А я прослежу за тем, чтобы не было никакого надувательства». Протянув руку, он поднял лежавший рядом «Лектванский разговорник» Даррана, открыл его на первой странице и просмотрел предисловие:
«В связи с характерным для него обилием сочетаний согласных, лектванский язык воспринимается землянами на слух как труднопроизносимый. Это обстоятельство нуждается в пояснении. Прежде всего, лектванский лексикон содержит огромное количество слов — в некоторых случаях сотни синонимов выражают варианты одной и той же основной идеи. Поэтому лектваны не нуждаются в многословных околичностях — их речь замечательна логической простотой ее декларативных форм.
Еще одной особенностью лектванского языка является тот факт, что каждое слово может иметь множество различных смысловых оттенков, в зависимости от „стилизации“, используемой говорящим лицом — или даже его собеседником. Существуют более ста „стилизаций“, из которых шестьдесят две считаются „основными“, а другие — „альтернативными“. Каждый совершеннолетний лектван умеет пользоваться всеми основными стилизациями и большинством альтернативных. Лектван выражает стилизацию речи движениями глаз, бровей и ресниц. Весьма приблизительной аналогией лектванских стилизаций речи могут послужить маски древнегреческих актеров, обозначавшие эмоциональные состояния».
Барч отбросил разговорник на скамью — он пришел к тому выводу, что изучение лектванского языка само по себе потребовало бы приложения усилий на протяжении всей жизни. Тем не менее, дети лектванов, по-видимому, усваивали тонкости родной речи без особого труда. Он наблюдал за тем, как Сиа-Спедз сосредоточенно выслушивала инструкции Даррана. Сколько «стилизаций» она уже умела использовать? Умная, восприимчивая девочка. Тысячи лет естественного — и, вероятно, евгенического — отбора несомненно повысили интеллектуальный уровень расы лектванов. Интеллектуальный уровень, а также, как тут же продемонстрировала вышедшая на террасу Комейтк-Лелианр, уровень красоты.
Барч тайком наблюдал за тем, как старшая дочь Маркеля подошла к балюстраде и облокотилась на нее. Он знал, что у лектванов не было запретов или внутренних ограничений, связанных с наготой. На девушке были только пара сандалий и короткая юбочка. Барч чувствовал, как по всему его телу разливается теплота. Инопланетянка, существо из далекого чужого мира… тем не менее, какой чудесной, живой, грациозной и чистой она выглядела!
Комейтк-Лелианр словно почувствовала его взгляд и быстро обернулась. Барч виновато отвел глаза, но почти сразу же снова посмотрел на девушку, теперь стоявшую спиной к балюстраде. «Оценивает внешность дикаря, — с горечью думал Барч. — Я — первый землянин, оказавшийся поблизости».
Комейтк-Лелианр вежливо сказала: «Я вижу, что вы изучаете наш язык. Вы находите его трудным?»
«С первого взгляда он выглядит сложным, — ответил Барч. — Надо полагать, лектванский язык может служить уроженцу другой планеты замечательным средством самовыражения, если им можно овладеть, не начиная обучение с раннего детства».
На лице девушки отразилось любопытство. «Она ожидала, наверное, что я стану рычать, как медведь!» — гневно подумал Барч.
«Разве вы не тот из служителей, которому не нравятся лектваны?» — спросила Комейтк-Лелианр.
Барч удивленно прищурился и ответил, тщательно выбирая слова: «Я не возражаю против лектванов в той мере, в какой не возражаю против любых человекообразных существ».
«И это все, что вы чувствуете?»
«Я не думаю, что в конечном счете Земле будет полезно присутствие на ней лектванов».
«Как вас зовут?» — спросила Комейтк-Лелианр.
«Рой Барч, — грубовато выпалил он. — А вас?»
«Комейтк-Лелианр».
«Ммф… Что означает это имя?»
Девушка рассмеялась: «Почему имя должно что-то означать?»
«Для представителей высокоразвитой цивилизации — каковыми вы очевидно себя считаете — было бы естественно, казалось бы, использовать имена, отражающие профессию, происхождение, какую-нибудь информацию идентифицирующего характера».
«Тск! — Комейтк-Лелианр прищелкнула языком; Барч распознал движение ее бровей как свидетельство изменения стилизации. — Чудовищная идея: всеобщая регламентация, единообразие номенклатуры! У вас сложилось совершенно неправильное представление о лектванах».
«Не в большей мере, чем ваше представление о нас», — проворчал Барч.
Комейтк-Лелианр усмехнулась: «А ваше имя что-то означает?»
«Нет».
«Я хотела бы попросить вас об одолжении», — сказала дочь Маркеля.
«С вашей стороны незачем меня просить. Мне платят за услуги — вам достаточно приказывать».
«Меня чрезвычайно интересует психология инопланетных рас. Вы не будете возражать, если я подвергну вас психометрическому анализу?»
«А! — с горечью воскликнул Барч. — Теперь все ясно. Мне предстоит служить одним из ваших подопытных субъектов… Характеристики типичного земного варвара. Может быть, вы пожелаете сфотографировать меня в традиционном боевом шлеме? Или сделать запись ритуальных плясок и песнопений моего племени?»
«Это было бы замечательно! — отозвалась Комейтк-Лелианр. — Но… разве у вас есть при себе соответствующие регалии?»
Барч уставился на девушку — не могло быть сомнений в том, что она не шутила: «Завтра вечером мы собираемся устроить на Сансет-бульваре каннибальскую оргию под предводительством шаманов. Если вы потихоньку повиснете над толпой в сандалиях на воздушной подушке, возможно, вам удастся запечатлеть поистине сенсационную сцену».
Брови девушки дрогнули — она заинтересовалась: «В самом деле, я хотела бы посетить одну из таких церемоний».
«Что ж… — задумчиво протянул Барч. — Вам придется переодеться, чтобы не выделяться. Если вы покроете кожу тальком, вас вполне можно будет принять за калифорнийскую любительницу позагорать на пляже. Тем не менее, я посоветовал бы не слишком обнажаться. В данный момент ваш наряд, с земной точки зрения, выглядит провокационно».
«Не совсем понимаю, чтó вы имеете в виду».
Барч отвел глаза в сторону: «Не знаю, как это объяснить… меня вы тоже провоцируете».
«В таком случае, что мне следует надеть?»
«Вы не шутите?» — Барч опасливо покосился на инопланетянку.
«Ни в коем случае. Где этот Сансет-бульвар?»
«Я мог бы взять вас с собой», — с сомнением произнес Барч.
«Это было бы очень полезно».
Барч напряженно размышлял: «А как мы туда доберемся?»
«На воздушной яхте. Как еще?»
«И ваш отец не надает мне по шее?»
«Как вы сказали?»
«Он не будет возражать?»
«Конечно, нет — почему бы он стал возражать?» Комейтк-Лелианр серьезно прибавила: «Пожалуйста, учитывайте, что я, вполне возможно, выберу антропологические исследования в качестве профессиональной карьеры».
Барч кивнул: «Очень хорошо — договорились!»
«Но какой костюм мне лучше всего надеть?»
«Что-нибудь, что закрывает тело от плеч до колен. Если причесать ворох, торчащий у вас на голове, вы, пожалуй, сойдете за то, что у нас называют „блондинкой с платиновым отливом волос“».
Дарран зашел к Барчу, когда тот повязывал галстук: «Куда ты собрался? И для чего тебе понадобился этот символ принадлежности к бомонду?»
«Мне назначила свидание дочь босса».
Даррану пришлось присесть: «Даже так? Ты намерен играть в классики на террасе в вечернем костюме с галстуком?»
«О нет, дорогой мой! Я намерен играть в „кто кого поймает“ с неотразимой соблазнительницей — и не на стеклянной веранде, а по всему побережью, вплоть до Сан-Франциско».
Дарран ошеломленно откинулся на спинку стула: «Невероятно!»
«Вполне вероятно — если учитывать все предпосылки. Она интересуется колоритными обычаями туземцев и думает, что в Лос-Анджелесе ее ожидают человеческие жертвоприношения и дионисийская оргия в честь богини плодородия».
Дарран вздохнул: «Что только не придумают некоторые, чтобы обратить на себя внимание девиц… И куда ты ее отвезешь? Или она отвезет тебя?»
«Понятия не имею. Надеюсь, ей понравятся салуны Эмбаркадеро или веселая толпа у лодочных причалов, — Барч иронически поморщился. — Всему есть предел — даже я не лишен уважения к себе».
«В Фэйрмонте она соскучится».
«Скорее всего. Никакого кровопролития, никаких колоритных обрядов».
«В крайнем случае всегда остается бар Прохвоста Келли».
«Верно! — согласился Барч. — Келли не подведет». Он застегнул пиджак: «Что ж, я пошел».
«Желаю удачи! — отозвался Дарран. — Но не слишком искушай судьбу».
Барч обернулся и смерил коллегу ледяным взглядом: «Что ты имеешь в виду?»
«Ничего особенного, — мягко ответил Дарран. — Всем известно, что ты — прирожденный искатель опасных приключений. Ты явно что-то задумал, и эта затея может выйти боком».
Барч раздраженно вышел на террасу и задержался, глядя в ночную мглу. Его ладони вспотели, руки непроизвольно напряглись. Дарран был недалек от истины. Барч чувствовал себя, как юнец, идущий на первое свидание — но перспектива провести вечер с земной девушкой не вызвала бы такую тревогу даже у робкого подростка.
Медленно пройдясь вдоль балюстрады, он остановился напротив главного хрустального купола. Внутри были лектваны — существа с далекой планеты. Что от него ожидалось? Следовало ли постучаться и попросить, чтобы позвали девушку? Или он должен был ждать снаружи, пока она не появится? Барч злобно выругался сквозь зубы: где оно, его хваленое самоуважение? Он был не хуже любого лектвана — в конце концов, на Земле лектваны были незваными гостями, а гостям подобало соблюдать обычаи хозяев.