ый человек всегда мог придумать способ нейтрализовать подобные устройства. От слежки с помощью телевектора — биотелеметрического приемника — уйти было невозможно, но она была запрещена законом, и даже отряд особого назначения не мог пользоваться такими средствами.
Для того, чтобы его маскарад не разгадали, Кудеяр должен был исчезнуть из поля зрения наблюдателей. Важнейшим участком в этом отношении был вестибюль — широкий коридор непосредственно за дверью квартиры. Слегка приоткрыв дверь, Кудеяр внимательно изучил этот коридор. Он не заметил ничего подозрительного — но в дальнем конце вестибюля могла быть установлена потайная камера.
Отступив внутрь, Кудеяр снял маску «Альтер-Эго» и яркую куртку, сложил их в аккуратный сверток и, засунув сверток под мышку, вышел из квартиры.
Он направился по переулку Фариота к станции подземки на Аллеманд-авеню, спустился на платформу и, внимательно следя за тем, чтобы никто с ним не столкнулся и не приблизился настолько, чтобы опрыскать его или закрепить на нем «пиявку», зашел в капсулу и набрал случайный код — капсула помчалась в направлении Гарстанга. Кудеяр снова изменил внешность, напялив маску «Альтер-Эго». После этого он ввел другой код — направление движения капсулы изменилось, и он прибыл к платформе Флориандера, будучи убежден в том, что ему удалось уйти от слежки.
В автоматическом киоске он приобрел трубочку «Стиммо-ассорти»[4] и, поразмышляв несколько секунд, проглотил желтую, зеленую и лиловую пилюли.
Впереди вдоль реки возвышались блестящие огнями склоны нескольких последовательных холмов, дальше — Храмовый Сонм и Вандунские высоты, а за ними — Баллиасс и Баллиасский паллиаторий над Прибрежной дорогой. Ближе, в другом направлении, над Ангельским Логовом начинался Семафорный холм, где снимал квартиру Базиль Тинкуп. На хребте Семафорного холма занимал высоту, с которой открывался вид на весь город, зал «Союза всех искусств».
Поднявшись на платформу для воздушного транспорта, Кудеяр сел в одно из ожидавших там такси. Машина поднялась, пристроилась к потоку аэромобилей и пролетела между небоскребами Мерцанта. Вверху, внизу и со всех сторон горели тысячи огней. Карневал, переливавшийся за Чантом всеми цветами спектра, покрывал черную ленту реки радужными бликами.
XI
Аэротакси опустило Кудеяра на площадку, сплошь заполненную частными летательными аппаратами — роскошными игрушками, баловаться которыми могли позволить себе только амаранты и богатые гларки. К огромному залу вела широкая, напоминавшая черный ковер дорожка. Как только Кудеяр ступил на эту дорожку, микроскопические волокна, вибрировавшие так часто, что их движение не ощущалось, плавно понесли его вверх по склону. Он проскользнул под отделанным золотом светящимся стеклянным порталом и оказался в вестибюле.
Прямо перед ним висело полотнище с праздничной надписью:
«СЕГОДНЯ: АКВЕФАКТЫ РАЙНХОЛЬДА БИБЮРССОНА»
За небольшим столом у входа лениво развалилась на стуле дебелая женщина; перед ней стояла карточка с надписью: «Пожертвования принимаются с благодарностью». Женщина явно скучала; она вязала крючками ленту с хитроумным орнаментом из металлических нитей. Когда Кудеяр положил на стол флорин, она грубовато произнесла «Спасибо!», не отрывая глаз от крючков и ленты. Раздвинув портьеры из винно-красного бархата, Кудеяр вступил в приемный зал.
Вдоль стен на пьедесталах мерцали аквефакты Райнхольда Бибюрссона — сложные сооружения из сгущенной воды. Наскоро осмотрев эти опусы, Кудеяр нашел их странными и суровыми до уныния; в любом случае, его интересовали посетители, а не модная скульптура.
Присутствовали не меньше двухсот человек. Они собирались небольшими группами и разговаривали или прохаживались мимо блестящих аквефактов. Сам Райнхольд Бибюрссон стоял неподалеку от входа — худощавый человек более чем двухметрового роста. Он производил впечатление скорее мученика, смирившегося с неизбежностью страданий, нежели почетного гостя. Выставка-продажа его произведений должна была иметь для него какое-то значение — как момент торжества, самоутверждения или хотя бы возможности обогащения — но, судя по выражению его лица, Бибюрссон мог бы с таким же успехом бродить в одиночестве по зимнему лесу. Только когда кто-нибудь обращался к нему непосредственно, он опускал глаза, прекращая созерцание непостижимых пространств, и немедленно становился внимательным и вежливым.
Амаранта Джасинты стояла в дальнем конце зала, беседуя с молодой женщиной в дерзком серо-зеленом акробатическом трико, слегка прикрытом полупрозрачным длинным покрывалом, оттенок которого точно соответствовал цвету ее прически в стиле аквитанских уличных танцовщиц, торчавшей прямо над головой наподобие пламени свечи. Глаза Джасинты скользнули по лицу Кудеяра, как только он раздвинул портьеры, но не было никаких признаков того, что она его узнала.
Кудеяр перемещался по периметру круглого зала вместе с медленным потоком посетителей. Амаранта Джасинты больше не смотрела на него, но время от времени поглядывала на входной портал. Ее подруга, невысокая женщина с привлекательной фигурой, тоже бдительно следила за всеми входящими. Ее пикантное лицо с маленьким узким подбородком и широкими скулами, с огромными темными глазами и ворохом темных волос, казалось Кудеяру смутно знакомым — где-то он уже видел это лицо.
Он прошел за спиной дух подруг и остановился так близко от них, что до его ушей доносились отрывки их разговора.
«Когда же он явится, наконец? Ты думаешь, он придет?» — капризно спросила амаранта Джасинты.
«Конечно, придет, — отозвалась ее темноволосая собеседница. — Смехотворный юнец осмеливается за мной волочиться».
Кудеяр поднял брови. Значит, подруги ожидали кого-то другого. Он почувствовал себя в какой-то степени униженным.
Амаранта Джасинты нервно рассмеялась: «И до чего доходит его смелость? Ты его полностью контролируешь?»
«Если я захочу, Винсент помчится распространять душеспасительные памфлеты среди кочевников… А! Вот и он!»
Проследив направление ее взгляда, Кудеяр тоже посмотрел на человека, только что вошедшего в зал. Этот молодой человек — уже не юнец, однако — выглядел, как типичный представитель одной из средних фил. На нем был дорогой, но не слишком бросающийся в глаза костюм; он держался с несколько натянутым достоинством. Небольшие мутноватые светло-карие глаза, длинный, необычно заостренный нос и раздвоенный маленький подбородок придавали его лицу нравоучительно-угрожающее и в то же время вопросительно-любопытствующее выражение.
Джасинта отступила на шаг и повернулась вполоборота: «Он не должен видеть нас вместе».
«Как тебе угодно», — пожала плечами ее темноволосая подруга.
Теперь Кудеяр оказался непосредственно в поле зрения Джасинты — он решил пройти дальше и не слышал никаких дальнейших слов. Темноволосая женщина тоже повернулась, чтобы отойти, и почти столкнулась с двумя пожилыми мужчинами, направлявшимися к Джасинте. Очаровательно извинившись, женщина в трико вприпрыжку направилась к своему знакомому, но по пути ее перехватил другой молодой человек, которому не терпелось что-то ей сказать — ей пришлось его внимательно выслушать. Тем временем пожилые субъекты присоединились к Джасинте и завязали с ней разговор.
Кудеяр продолжил свой путь мимо аквефактов. Молодой человек, которого подруги называли Винсентом, по всей видимости играл какую-то роль в махинациях амаранты Джасинты Мартин — было бы полезно с ним познакомиться.
Винсент уже направлялся к стройной женщине в трико, но, заметив, что она занята беседой, сразу остановился, явно раздраженный. Рядом стоял Райнхольд Бибюрссон, и Винсент решил обратиться к аквефактору с каким-то вопросом.
Кудеяр подошел к ним поближе.
«Стыжусь признаться, — говорил остроносый молодой человек, — что я практически незнаком с вашими работами».
«Они малоизвестны», — ответил Бибюрссон гортанным, почти сдавленным голосом; он очевидно не привык много говорить.
«Меня приводит в некоторое замешательство — хотя я сам занимаюсь технологическими разработками — использование вами этой стекловидной, напоминающей кварц субстанции, которую в просторечии называют „сгущенной водой“. Как вам удается создавать такие сочетания форм, такие сложные кривые, в то же время удерживая и отверждая воду мезонным излучателем?»
Бибюрссон улыбнулся: «Это не так уж трудно, учитывая естественные преимущества среды, в которой я работаю. Я — астронавт. В отсутствие ускорения силы притяжения не оказывают никакого влияния, причем у меня более чем достаточно времени для размышлений».
«Чудесно! — воскликнул Винсент. — Но, казалось бы, бесконечные пространства космоса должны скорее ошеломлять, нежели сосредоточивать и стимулировать».
Бибюрссон снова улыбнулся своей серьезной улыбкой: «Пустота — голодный рот, молящий о том, чтобы его накормили, мозг в беспамятстве, жаждущий возвращения мыслей, растекающийся флюид, стремящийся приобрести форму. Отсутствием подразумевается присутствие».
Кудеяр спросил: «Где вы побывали в последнем полете, господин Бибюрссон?»
«В системе Сириуса, на „собачьих“ планетах».
«А! — поднял указательный палец Винсент. — Значит, вы были на борту „Отважного“?»
«Мне поручили обязанности главного навигатора», — ответил Бибюрссон.
К разговору присоединился коренастый мужчина средних лет, судя по выражению лица склонный к шаловливому юмору. «Позвольте представиться, — сказал шутник. — Меня зовут Джейкоб Найл».
Кудеяру показалось, что остроносый молодой человек слегка напрягся, услышав это имя. «Меня зовут Винсент Роднэйв», — отозвался он.
Кудеяр промолчал; Бибюрссон смотрел на трех собеседников с безмятежной отстраненностью.
Джейкоб Найл обратился к аквефактору: «Мне еще никогда не приходилось говорить с астронавтом. Вы не возражаете, если я задам несколько вопросов?»