– Так в чем же дело? Место не знаете?
– Место знаю. – Полицейский вздохнул и повернулся к закрытой карте, раздвинул шторки. – Тут «малина» бандитская. В порту, в самом лучшем трактире «Трезвый боцман». Там наверху обычный ресторан, сам бывал не раз, а в подвалах настоящие катакомбы. Так что место я прекрасно знаю. Людей нет. – Травкин развел руками. – Что я буду там делать с одиннадцатью городовыми? Завтра жду подмогу со всех участков. Кстати, Николай Иванович, не желаете ли к нам присоединиться? Лишние руки нам не помешают!
Микола бегло посмотрел на карту, моментально запоминая ее всю. Посмотрел на полицейского и неожиданно улыбнулся самой дружелюбной улыбкой:
– Конечно, Сан Саныч. С удовольствием к вам присоединюсь!
Ресторан, о котором упомянул следователь Травкин в разговоре с подъесаулом Билым, был открыт управляющим портовыми складскими помещениями Джорджем Вилсоном в тысяча восемьсот семьдесят пятом году на углу набережной реки Екатерингофки и Двинской улицы.
Вилсон был англичанином по происхождению и обосновался в столице Российской империи в начале семидесятых годов. С присущей ему расторопностью довольно быстро освоился на новой родине, выучил мало-мальски язык и завел себе влиятельных друзей. А в тысяче восемьсот семьдесят пятом году при содействии этих друзей и высокопоставленных чиновников из министерства открыл ресторан, который назвал в шутку «Трезвый боцман», что само по себе было несопоставимо априори. Матросы всех мастей с прибывающих регулярно в порт транспортных кораблей надирались в этом заведении, как говорится, в стельку. Основным пунктом дохода англичанина были портовые склады, которые, по сути, представляли перевалочную базу для кратковременного хранения прибывающих товаров. Предприимчивый англичанин в короткое время весьма преуспел в этом деле, конечно же не без нарушения некоторых законов. Он ловко манипулировал доковыми варрантами – расписками за товары, поступившие в порт или на портовый склад, подтверждающие принятие их к отправке. Или товар случайным образом приходил внезапно в негодность, пролежав на складе всего пару дней, или же в варранте владельца, который является для его держателя свидетельством права владения товарами, подделывалось имя, таким образом товар вполне официально переходил в руки другого владельца. Об этом знали и владельцы грузов, оставлявшие свои товары для временного хранения на складах Вилсона, и, конечно же, чиновники из министерства, получавшие ежемесячно весьма немалые подношения от англичанина. Но первые мирились с этим по причине того, что других складов поблизости не было, вторые же… да кто откажется регулярно к официальному жалованью получить еще и толстенький конвертик с ассигнациями! Вот и закрывали глаза на проделки Вилсона представители контролирующих ведомств, считая, что так и овцы целы, и волки сыты.
Англичанин быстро сколотил приличный капитал, который позволил ему с неплохой скидкой приобрести двухэтажное здание на набережной реки Екатерингофки, в котором спустя восемь месяцев, потребовавшихся на реконструкцию, открылся ресторан «Трезвый боцман».
Заведение очень быстро стало одним из самых популярных загородных ресторанов. Место очень удобное – почти центр, зеленая зона с садом, романтический пароходик, который курсировал оттуда в центр, да еще и мост рядом. В теплое время года открывалась для посетителей летняя веранда-ресторан со сценой, где играли во время обедов и ужинов оркестры и выступал хор цыган. Цыгане тут были самые «матерые» в столице. Рядом располагался публичный дом с нумерами, совладельцем которого был Вилсон. Изрядно принявшим на грудь господам, желавшим продолжения плотских утех, всего-то нужно было сделать несколько шагов, и они оказывались в царстве разврата. Те, кому вино мешало самостоятельно передвигать ноги, пользовались услугами портье, который охотно, разумеется не без оплаты своих услуг, помогал дойти до дома терпимости.
На сцене ресторана выступали и актеры, часто представляющие так называемые «живые картины», которые своей откровенностью возбуждали неистовый восторг разогретой публики. Каждый вечер в ресторане превращался в настоящую вакханалию, поэтому приличные женщины избегали посещать это заведение.
Вскоре у заведения появилось второе, неофициальное название «Петербургская пещера». В обществе ходили слухи, что в подвалах здания, где располагался ресторан, находятся катакомбы, которые ведут к самому порту и соединяются со складскими помещениями, принадлежащими сэру Вилсону. Именно по этой причине завсегдатаи сего заведения и нарекли его негласно «Петербургской пещерой».
Билый проснулся сегодня, по здешним, столичным меркам, довольно рано. Подаренные императором часы показывали без четверти восемь.
– Хай те грэць! – выругался подъесаул, вскакивая на ноги. – Опоздал!
Сердце застучало в бешеном ритме. Рванулся было к умывальнику. Остановился. Хлопнул себя по лбу: «Тьфу ты, як скаженный скачешь! Сегодня же воскресенье!» От волнения слегка вспотел. Хотел было лечь, чтобы в тишине подумать и составить план на сегодняшний день. «Да ладно, все равно уже встал!» – уговорил себя не ложиться снова в кровать. Прошел к умывальнику. Освежив с удовольствием себя, накинул белую свободную рубаху, натянул шаровары и сел за стол. На покрытой белой скатертью столешнице лежал вчерашний номер «Петербургской газеты». Взгляд подъесаула выловил из текста небольшую рекламную заметку о ресторане, название которого с недавних пор было у него на слуху. Пробежался глазами по объявлению: «Ресторан “Трезвый боцман” приглашает… К вашим услугам… Всевозможные вина и закуски… Хор цыган… И многое другое. Имя владельца. Адрес».
– Так, так, «К вашим услугам…» – сказал сам себе Билый, улыбаясь и потирая руки. – Что ж, любезный сэр Вилсон, не соблаговолите ли вы оказать гостеприимство одному жаждущему казаку? Не пугайтесь! – Микола сделал круглые глаза. – Я трезвый и приду трезвым!
И, сменив улыбку на серьезный вид, добавил:
– Мне бы только поговорить по душам. Я очень жажду правды.
Наскоро прибрав постель, Микола влил в себя стакан воды. «Тьфу, теплая, – плюнул с досады. Вытер губы рукавом рубахи и махнул рукой наотмашь. Взгляд упал на шкаф. Билый открыл дверцу. Задумался, соображая, что ему надеть. Слева висела синяя повседневная черкеска. Подъесаул слегка поморщился: «Совершенно не годится. Чтобы офицер императорского конвоя был в числе посетителей этого злачного места?! Гауптвахтой здесь не отделаешься».
Перевел взгляд направо и довольно улыбнулся. Следуя столичной моде, получив деньги от следователя Травкина, Билый справил себе отличный летний костюм бежевого цвета и цилиндрической формы невысокую шляпу в том же бежевом тоне. Он терпеть не мог сию одежду, называя ее бесовской. Привыкший с детства к свободному крою традиционных шаровар и бешмета, Билый, примеряя у швеца готовый костюм, чувствовал себя в нем скованным по рукам и ногам. Не хватало воздуха, чтобы дышать полной грудью.
«Ничего, милейший, привыкнете», – характерно картавя, подбодрил швец, принимая от подъесаула деньги за проделанную работу.
Так и висел костюм без нужды, за ненадобностью. Но сегодня представлялся случай примерить его снова. Эта одежда как нельзя лучше подходила для посещения «Трезвого боцмана». Никто и не догадается, что под бежевым модным костюмом скрывается казак-пластун, большая часть жизни которого прошла в охоте за людьми.
Надавив на свое нежелание, подъесаул натянул на себя костюм. Посмотрел на себя. Покачал недовольно головой, застегивая последнюю пуговицу на вороте рубахи: «Бисовская одега. Як вони в ней ходют?!» Покрутившись вокруг, Билый все же улыбнулся – выглядел он вполне респектабельно. Вряд ли кому пришло бы в голову разглядеть в этом господине казака, совсем еще недавно хамылявшего среди зарослей чакана. «Кстати, о чакане и плавнях, – проговорил Билый, прикрепляя свой пластунский нож ремешком к ноге. – Теперь полный комплект!»
Костюм хоть и ограничивал движения, но давал основания полагать, что его хозяин вполне успешный банковский служащий, решивший прогуляться этим солнечным летним днем по столице.
Выйдя на улицу, подъесаул зажмурился. Солнце обильно поливало с прозрачных небес своим теплом. Воздух был недвижим, и в костюме моментально стало душно. «Терпи, казак! – подбодрил себя Микола и негромко хихикнул. – Атаманом будешь!»
Из-за угла показалась повозка, запряженная двумя лошадьми.
– Извозчик! – громко крикнул подъесаул. Повозка, качнувшись на рессорах, остановилась. – Набережная реки Екатерингофки! Быстрее, – Микола назвал адрес и приземлился на мягкое сиденье.
– Не извольте беспокоиться, господин офицер, – произнес извозчик. – Домчим враз.
Заявление этого бородатого мужика для Билого стало совершенной неожиданностью: «Как?! Как он смог понять, кто я есть на самом деле?! И если уж этот неотесанный мужик разглядел во мне офицера, то те, к кому я сейчас направляюсь, разглядят и подавно».
– Любезный, – строго спросил подъесаул, – на каком основании ты сделал такой вывод? У меня что, на лбу написано?
Извозчик негромко усмехнулся:
– По зубам не получу?
– Нет!
– Клянетесь, господин офицер?
– Вот тебе крест!
Извозчик довольно улыбнулся:
– Проще пареной репы. Вы в этом костюме как будто кол проглотили, вашбродь. Да и выправка чувствуется. Так-то! Мы народ бывалый, такое сразу подмечаем! Вот намедни барышню возил, оделась крестьянкой, а лицом бела и душа светится. А как-то раз, наоборот, деревенскую бабу возил, одетую княгиней. Ну не выкинуть было из нее деревню, как ни старалась! А вот намедни…
Остальной путь Билый молчал, обдумывая, как ему лучше себя вести, чтобы не скомпрометировать раньше времени.
– Не будьте так напряжены, господин офицер, – негромко посоветовал извозчик, когда Билый, прощаясь, протянул ему монету. – Будьте собой. Бабы они такие и не поймут, что вы с окоп, только ведите себя естественно. Благодарствую за щедрость!