– Ничего крамольного, капитан. – Микола, подслушивая разговор, кивнул сам себе головой: «Точно, подчиненного вербует». – Развитие любого государства происходит по спирали. В России же спираль непременно превращается в круг. Нужно мыслить продуктивно. Династия – это уже рудимент, груз, который следует отсечь, чтобы фрегат, набрав паруса, устремился в светлое будущее.
– Господин полковник, нас могут услышать, – озираясь по сторонам, заговорщицким голосом произнес капитан.
– Оставьте, капитан! – парировал полковник. – Кто нас может услышать? Сам?! Так его величество, – полковник хмыкнул, – чрезмерно занято госпожой Измайловской – этой, простите, женщиной весьма сомнительного поведения.
Билый напрягся: «Обижать женщину, ах ты каналья!»
– Нет, господин полковник, – тихо сказал капитан. – Я имел в виду тех казаков, что денно и нощно стерегут государя. Они – его глаза и уши.
– Я вас умоляю, капитан! Полноте! Какие-то дикари, спустившиеся с гор, смогут помешать нам, столичным офицерам, потомственным дворянам! – Голос полковника звучал громче. В порыве своей надменности он не замечал этого. Билый же, напротив, ловил каждое сказанное слово.
– Особенно умиляет этот выскочка. Как там его… Белый, – пренебрежительно высказался полковник. – Тот еще конвоец. Истинный дикарь. Ни воспитания, ни выправки. Не удивлюсь, что государь, закончив шуры-муры с этой Измайловской, отпишет ее в качестве выходного пособия этому подъесаулишке. Ха-ха-ха. Гхе-гхе-гхе…
Смех полковника перешел в кашель. Дверь открылась, и в залу быстрым шагом вошел Билый. Лицо флигель-адъютанта скривила болезненная улыбка.
– Аа, господин подъесаул, рады вас лицезреть! – делано-наигранно произнес полковник, капитан в растерянности сделал шаг назад.
Не отвечая на протянутую полковником руку, Микола подошел к нему на расстояние шага и, сверля глазами, почти выкрикнул:
– Извольте объясниться, господин полковник!
– Что, позвольте? – стараясь выглядеть невозмутимым, произнес флигель-адъютант.
– Вы имели наглость нелестно высказаться в мой адрес и, что более недопустимо, в адрес баронессы Измайловской! – четко выговаривая каждое слово, высказался подъесаул.
– Ах, вот оно что! – воскликнул жеманно полковник. – Вы у нас, сударь, еще и подслушивать страсть имеете.
– Вы подлец и негодяй, полковник! – резко ответил Билый. – К тому же вы – заговорщик. Вы, капитан, свидетель, как сей господин подстрекал вас на свержение правящего императора!
– Но позволь… – попытался вставить слово капитан. Микола поднял руку, показывая жестом, что оправдания капитана излишни.
– Да как вы смеете, подъесаул! – в гневе выпалил полковник. – Вы отдаете себе отчет, с кем говорите?! Я – флигель-адъютант свиты его императорского величества! А вы – всего лишь зарвавшийся казачок, спустившийся с гор и уже заслуживший расположение государя.
В России с конца восемнадцатого века флигель-адъютант было свитским званием, которое присваивалось штаб– и обер-офицерам армии и флота, состоявшим в свите императора. Указом от тысяча семьсот девяносто седьмого года было разъяснено, что звание флигель-адъютанта могло сохраняться лишь за теми, чей чин был не выше четвертого класса. Флигель-адъютанты носили особый мундир с аксельбантами и эполетами. С начала девятнадцатого века главным знаком принадлежности к свите стал вензель императора на эполетах или погонах свитского или армейского мундира.
– Что вы говорите, – сдерживая гнев, отозвался Билый. Кровь в нем закипала. Но он постарался удержать пыл в узде. – Значит, государю императору будет весьма любопытно узнать о том, что в его свите завелась крыса, способная укусить в спину. Думаю, что следует доложить немедленно.
Полковник напрягся, но виду не подал. Ему необходимо было выиграть время. Если этот бравый подъесаул без промедления направится напрямую к императору, то пиши пропало.
– Ну-ну, подъесаул, – попытался взять инициативу в свои руки флигель-адъютант. – Не так резво. Мы с вами еще не закончили. Вы нанесли мне оскорбление, и я требую сатисфакции.
Капитан, стоявший рядом, от удивления выпучил глаза. Многие знали, что полковник не ахти какой стрелок, а подъесаул, напротив, превосходно стрелял как с ружья, так и с пистолета, к тому же мастерски управлялся как с шашкой, так и с саблей.
Микола, услышав слова полковника, усмехнулся и произнес:
– Что ж, извольте. К вашим услугам. Какое оружие предпочитаете?
– Непременно пистолеты, что благороднее и под стать моему чину. А вам, подъесаул, по всей видимости, более подходит нагайка? – продолжил словесно измываться флигель-адъютант. – Именно так вы друг друга в станицах хлещете.
Рот полковника скривило подобие улыбки.
– Вовсе нет, полковник, – спокойным голосом сказал подъесаул. – Все намного проще.
С этими словами Билый сделал шаг вперед и резко выбросил сжатую в кулак руку. Кулак припечатался к подбородку полковника с характерным звуком, тот слегка зашатался и стал заваливаться набок. Капитан успел поддержать своего начальника.
– Нагаечник! – выпалил полковник, с треснувшей губы стекла тоненькая струйка крови. – Ты мне за это ответишь!
– С удовольствием! – произнес Билый. – Когда и где?
– Капитан! – сказал полковник, все еще находясь в легкой прострации. – Будете моим секундантом.
И, обращаясь к Билому, бросил:
– Мой секундант свяжется с вами.
– Честь имею, – с легкой улыбкой на губах ответил Микола и бодро зашагал к выходу из зала.
Полковник с трудом приподнялся, оттолкнув руки капитана. Голова гудела, но цель была достигнута: «Время выиграно. Подъесаул, сосредоточенный на вызове, забыл, что хотел доложить государю о подслушанном разговоре». Теперь, если ловко преподнести императору все, что задумано, он, полковник, вполне может оказаться в дамках, низвергнув этого неотесанного казачишку в тартарары.
Билый, удаляясь от поверженного им полковника, чувствовал себя победителем: «Дуэль – ерунда. Куда этому толстопузому прихлебателю тягаться в стрельбе с боевым офицером?! Пусть думает, что я не вспомнил о том, что хотел рассказать императору. Тактика. Тем самым я смогу понаблюдать за этим полковником и посмотреть, куда приведет ниточка. Да и Травкину рассказать о нем будет не лишне».
На следующий день Билому известный уже капитан доставил конверт, в котором было указано место и время проведения дуэли. Быстро пробежав глазами листок, Билый махнул головой капитану, тот отдал честь и удалился. «В четверг, в три часа пополудни у Щучьего пруда. Что ж, место выбрано неплохое. С учетом того, что дуэли запрещены, возможность быть замеченными сводится практически к нулю. Ну-с, полковник, там и поглядим, на чьей стороне правда».
Утро четверга выдалось на редкость серым и пасмурным. Словно природа, зная заранее исход поединка, справляла тризну. К обеду заморосил мелкий дождь. Билый, осмотрев караулы, выпил стакан крепкого черного чая, который он, по совету следователя Травкина, теперь тоже регулярно заказывал у китайца в чайной лавке. Закончив с чаем, посмотрел на часы. Стрелки показывали четверть третьего. «Около получаса рысью. Успею вовремя». Билый подошел к своему коню. Курган, в отличие от своего хозяина, был слегка взволнован, видимо чувствуя предстоящие события.
– Не журысь, друже, улагодым! – подбодрил друга Микола и потрепал по загривку. Достал из кармана шаровар припасенную заранее морковь и протянул ладонь коню. Мягкими влажными губами тот смел лакомство и захрустел, роняя пенную слюну на землю. Билый ловко вскочил в седло и, ослабив поводья, пустил Кургана рысью.
Через двадцать семь минут подъесаул Билый, привязав коня к извилистой березе, прохаживался у Щучьего пруда, вслушиваясь в пение птиц. В голову лезли совершенно посторонние мысли. Вспомнилась станичная жизнь, Димитрий, Марфа, батько с матушкой. Почему-то перед глазами встал дед Трохим, улыбающийся своими белыми, совсем не старческими зубами. «Найдите себе, сынки товарищей…» – словно эхом пронеслись слова отца, сказанные им на прощание. «Бог не выдаст, свинья не съест. Да и казак не без счастья!» – подумал Микола, поглядев на серое небо.
Полковник вместе с капитаном прибыли ровно в три часа. Отпустив извозчика, оба оставались какое-то время на месте и что-то негромко обсуждали. Микола посмотрел на часы: «Пора бы и начинать». Заметив его жест, капитан с полковником приблизились. Капитан держал коробку, в которой лежали пистолеты. Открыв ее, он подошел сначала к подъесаулу. Тот, мельком глянув на содержимое, взял в руки один пистолет. Капитан подошел к полковнику, тот, глянув гневно на Билого, резко схватил второй пистолет и прицелился на ближайший куст рябины.
– Не имеют ли господа желание примириться?! – как и полагается в таких случаях, спросил секундант. Микола отрешенно пожал плечами, мол, большого желания не испытываю, но если противник согласен, то и я не против. Противник, в лице полковника, был на удивление настроен решительно:
– Ни в коем случае! Только дуэль рассудит нас!
Билый внутренне усмехнулся пафосу флигель-адъютанта, но внешне остался спокоен.
– Хочу вас предупредить, господа, ввиду того, что дуэли запрещены. В случае если кто-то из вас будет ранен, убедительная просьба соблюдать полное молчание о произошедшем. – Капитан напомнил дуэлянтам о существующем запрете на дуэли. В тысяча восемьсот сорок пятом году Николай I подписал «Уложение об уголовных наказаниях» и освободил от уголовной ответственности врачей и секундантов, участвовавших в поединках. Сами дуэлянты сохраняли дворянские права, но приговаривались к заключению в крепости сроком от шести до десяти лет. Это «Уложение» никто не отменял, и оно действовало и сейчас.
– Готовы? – спросил капитан, когда, согласно инструкции, объяснил обоим офицерам правила дуэли. Те поочередно ответили: «Готовы».
– Сходитесь, – произнес секундант. Полковнику выпало стрелять первым. Делая шаг за шагом, будто цапля, расхаживающая по болоту, флигель-адъютант наигранно поднял правую руку и прицелился. Микола стоял не шелохнувшись. Он видел, как подрагивал пистолет в руке противника, как сбивчиво он дышал. «Эх, господин полковник, – подумал про себя конвоец, – с таким-то настроем и стреляться?! Хе-хе».