Суздалев в ответ мотнул отрицательно головой.
Извозчик, пустив лошадей рысью, направил их в сторону улицы, ведущей к офицерскому собранию.
Билый лукаво подмигнул графу и улыбнулся, показав все свои ровные белые зубы.
– Я же тебе говорил про средства? Первое, средство передвижения, мы с тобой нашли, спасибо Францу Карловичу. Теперь время подумать о средствах денежных.
Суздалев еще больше углубился в догадки, но логической цепочки не находил.
– Ты прямо скажи, зачем тебе понадобилось офицерское собрание?! А то говоришь загадками, что ничего понять невозможно! Если дело в деньгах, я дам тебе сколько угодно. Не проще сразу поехать ко мне? – Иван не понимал пронырливого казака. Завихрения в телодвижениях друга угнетали и без того плохое настроение. От мысли ехать к себе домой. Видеть вокруг обвиняющие взгляды. Стало дурно. Граф крайне не хотел этого. «Разве что повидать матушку». Но что-то подсказывало, что дома появляться не надо. Не ждут его там. Одолеют родственники расспросами. А отвечать на каверзные вопросы сейчас, в таком состоянии очень не хотелось. Иван вспомнил о своем автоконе и печально вздохнул.
Казак истолковал все по-своему.
– Потерпи чуток, Ваня, – успокоил друга Микола. – Всему свое время. Если судьба к нам повернулась лицом, то средства будут.
Граф Суздалев покосился на товарища и постарался не выказывать удивления. Для него деньги никогда не были каким-то «средством». Они просто были, и всё тут.
Через четверть часа экипаж, качнувшись на рессорах, остановился у ворот офицерского собрания.
– Слушай, братец, – соскочив одним прыжком на землю, произнес казак. – Подождешь меня? Если выгорит одно дело, то получишь не только на водку, но и на масло с икрой.
– Да отчего ж не подождать-то? – отозвался извозчик. – Знамо дело. Идите, вашблагродь.
– Как догадался? – хитро улыбнувшись, произнес Билый.
– Да штука не сложная, – кашлянув ответил извозчик. – Кто еще в этот час к офицерскому собранию-то стремится? Только одеты вы, вашблагродь, совсем не по чину.
– Одежда – дело наживное, братец, – весело подметил Микола. – Главное, чтобы голова на плечах была. Правда, ваше сиятельство?
Билый подмигнул Суздалеву и направился к воротам.
Ворота, как и положено, были закрыты. В карауле стоял знакомый казак. Будучи офицером конвоя, Билый принимал его на службу. Но прошло достаточно времени, узнает ли?
– Здорово, казак! – начал разговор Микола.
Молодой казак ничего не ответил и стоял не шелохнувшись. Мало ли кто шатается мимо, всякому не наотвечаешься.
– А скажи-ка, братец, – продолжил Билый. Молчание казака совершенно его не смутило. – Как мне с урядником Порохней увидеться?
Казак повернул голову, мельком осмотрел незнакомого мужчину и снова отвернулся: «Не положено!»
– Да я и сам знаю, что не положено. Устав не велит, – поддакнул Билый. – А ты, я вижу, Сашко, добре сей устав усвоил.
Караульный, услышав свое имя, уставился на Миколу. Долго смотрел, пытаясь различить в стоявшем перед ним бородаче в изношенном бешмете и черных шароварах знакомые черты. Наконец лицо его просияло.
– Ваше благородие, да как же это?
– Узнал, братец! – улыбнулся бывший подъесаул. – Спаси тя Христос. Так как насчет урядника?
– Вам повезло, ваше благородие, – отчеканил казак. – Урядник Порохня сегодня на смене караула и должен появиться с минуты на минуту.
– Вот и добре, – внутренне Микола ликовал. – Я подожду.
– Да вот и он, – слегка махнув головой в сторону, произнес караульный.
К воротам приближался наряд – урядник и два казака. Происходила смена караула, и так распорядилась судьба, что именно сегодня разводящим был нужный Билому урядник.
Наряд приблизился.
– Это что такое! – раздался громкий голос урядника.
– Господин урядник! – докладывал караульный. – За время моего дежурства никаких происшествий не произошло. А это… – казак махнул головой в сторону стоявшего у ворот Миколы.
– Вижу! Не слепой, – оборвал казака урядник. – Смирно! Я сейчас!
Наряд и караульный вытянулись в струну и замерли. Урядник сразу признал своего бывшего командира, которого уважал, и к тому же они были еще и земляками, из соседних станиц. А землячество для казака не пустой звук.
– Господин подъесаул, здорово живете! – радостно произнес урядник.
– Слава Богу, братец! – отозвался Микола. – Все в руках Его!
– Понимаю, Николай Иванович, – не задавая лишних вопросов, произнес урядник. – И знаю, зачем я вам понадобился. Я не забыл. Все сохранил, как велели.
Порохня понял, зачем приехал его бывший командир. Когда подъесаула Билого сажали в арестантский экипаж, то он отдал на хранение ему, уряднику Порохне, свою черкеску, шашку да и небольшой кожаный мешочек, туго набитый звонкой монетой. Жалованье у офицеров было на порядок выше. Все сохранил Порохня, как зеницу ока. Не мог иначе. Уж больно по душе был ему, старому вояке, этот офицер. Частенько балакали они в свободное время за станицы свои, семьи. Да и подарочек внукам нет-нет передавал господин подъесаул и по службе не гонял.
– Николай Иванович, подождите с четверть часа, – произнес Порохня. – Сейчас освобожусь, и все принесу.
– Добре, братец, – отозвался Микола. – Подожду.
Порохня сменил караул и, как и обещал, через пятнадцать минут появился у ворот вновь, держа в руках холщовый мешок. Приказав караульному открыть ворота, урядник бережно, как какую драгоценность, передал мешок в руки бывшего своего командира.
– Все в целости и сохранности, господин подъесаул, – негромко сказал он.
– Да я, братец, – ответил Микола, – и не подъесаул уж вовсе. Почитай, как и ты, урядник. А за сохранность вещей моих храни тебя Господь и низкий тебе поклон.
– Да как же это?! – растерянно произнес Порохня. – За какие такие грехи вас в урядники?!
– Если бы я знал, – весело сказал Билый. – Судьба-злодейка куражится.
– Да. Дела, – слетело с уст урядника. – И куда вы теперь?!
– Одному Богу известно, – серьезным голосом ответил бывший подъесаул и добавил: – Ну, прощай, братец. Будет угодно, свидимся.
– Будьте с Богом, господин подъесаул, – перекрестив на прощание Билого, сказал Порохня.
Извозчик с интересом наблюдал за разговором двух казаков. Ему нравилось то, что хоть и бывший, но все же офицер говорил с урядником как с равным. Не показывая своего превосходства. «Не то что у нас, русских, каждый барин норовит унизить. Эх», – стараясь не углубляться в грустные мысли, извозчик развернул коней.
Попрощавшись с урядником, Микола запрыгнул в экипаж. Суздалев, дремавший все это время, очнулся ото сна.
– А, это ты! – заспанным голосом приветствовал он своего друга. – Сделал свои важные дела?
– А ты, Ваня, кого хотел увидеть? Не государя ли? – пошутил Микола.
Он был доволен, что его черкеска и шашка снова при нем. Развязав мешок, он запустил внутрь него руку. Пошарив, нащупал кожаный мешочек, набитый монетами.
– Вот и средства! – подбросив в руке мешочек, радостно сказал казак. – Живем, Ваня! Что ты так смотришь на меня? Или, может, ты домой собрался? – Билый приподнял бровь. Иван отрицательно покачал головой. – Я так и думал.
– Куда теперь? – спросил извозчик, слегка хлестнув лошадей.
– Вези-ка, братец, нас в гостиницу, – отозвался Микола. – Где-нибудь поблизости. Чтоб с ванной была.
– Хм, поблизости? – переспросил извозчик. – Тогда извольте к хранцузу Кулону. Его гостиница в аккурат на углу Невского проспекта и Новомихайловской улицы. Через полчаса будем там.
– Добро. Вези к французу, – сказал Микола. – Мы с Ваней только особо турков не любим. Французы нам по душе – кухня что надо. Хотя по мне – наши лягушки в станице так вкуснее. – Казак подмигнул извозчику.
Билый шутил без умолку. Настроение у него было преотличное. Все складывалось как нельзя лучше. Дарованная свобода, на удивление легкая дорога до города и, наконец, его вещи, среди которых накопленные за службу царские рубли. На первое время хватит с лихвой, а там поглядим, куда шлях выведет.
Суздалев, напротив, отмалчивался. Ушел в себя. Мысли о доме, о несчастной матушке, убитой горем, о смерти кузины, об авто, которое могли продать за долги, – разрывали душу. Нога ныла. Иван косился на друга. Действительно, нужно сперва отмыться, заказать костюм приличный, а потом уже появляться дома. Хоть ненадолго повидаться с матерью. Или уехать к ней в имение, если ее нет в столице.
Минут через двадцать извозчик остановил экипаж у парадной гостиницы, принадлежащей французу Кулону. На тот момент это была одна из лучших гостиниц в столице.
Микола расплатился щедро с извозчиком, тот расшаркался в благодарностях и, попрощавшись, скрылся в покрытых туманом сумерках, опустившихся на столицу.
– Нам бы номер, братец, – произнес Микола, когда они с Суздалевым вошли в небольшой холл гостиницы.
– Остались лишь два номера, – отозвался халдей.
– Давай тот, что получше, – распорядился Микола. – Чтоб ванна была.
– С вас… – халдей озвучил цену, заходясь в торжественном кашле.
Билый рассчитался золотыми червонцами.
– Ваши ключи, – стелясь, словесно перед гостями, несмотря на их весьма неприглядный вид, но заметив набитый монетами мешочек, произнес халдей. Его уже начинало распирать от новостей. Можно было позвонить в местную газетенку и заработать пару монет – наверняка перед ним скрывались знатные особы. Да и в полицию можно было тоже по привычке донести, а то мало ли что.
Билый взял ключи, и они с Суздалевым прошли в свой номер.
Войдя внутрь, друзья поморщились. В номере было три комнаты, прихожая, гостиная, спальня и крохотная ванна. Духота, отсутствие штор или жалюзи, пахло пылью, насекомыми и мускусом. Но главная проблема – клопы. Они атаковали сплошным шевелящимся покровом всякого, кто по незнанию не туда сел и особенно прилег. На диванах в гостиной спали всегда только слуги. Благородному человеку проще всего было вообще не приближаться к мягкой мебели.