— Боюсь, что это только начало большого пожара…
— Разумеется, всем понятно, что на Ливии агрессоры не остановятся. Они уже ведут активную подрывную работу против Сирии. Против нашего лидера однозначно выступили лишь Катар и Эмираты. Это маленькие государства, руководимые продавшейся Западу элитой, которую он защищает прежде всего от их собственного народа. И защищает как раз, казалось бы, самые недемократические монархические режимы. Почему? Да потому, что они повязаны кровью. Они поддерживали террористов у вас, на Северном Кавказе — вроде того же Басаева…
— Сволочь, — отозвался на знакомую фамилию Проскурин.
— Эти же предатели арабского единства отдают Западу нефть по выгодной ему цене и взамен получают молчаливое согласие на все свои действия. Взять хотя бы нынешнего катарского короля, который при помощи американцев согнал с трона своего родного отца, и отблагодарившего их предоставлением военных баз. В народе его презрительно называют «нефтяным бароном» и «наемником», так что симпатии значительного большинства арабов на стороне Муаммара Каддафи. — Сулейман сделал глоток воды из лежащей рядом с ним фляги:
— Так называемый Переходный национальный совет — это чрезвычайно рыхлая структура, в которой идет постоянная грызня за деньги и влияние. Он состоит в основном из предавших своего лидера чиновников и из сторонников радикального ислама. Это узкая кучка людей, опирающаяся на завербованных в других арабских странах бандитов. Не случайно народ их называет «крысами». Всем ясно, что цель этих марионеток — отнять у ливийского народа власть и взять контроль за добычей нефти и газа. Поэтому тыл у них весьма ненадежный. Практически ежедневно в занятых мятежниками городах происходят массовые выступления сторонников законного правительства. Поэтому им приходится держать в Бенгази довольно крупные силы.
— Говорят, что повстанцы особо не жалуют негров? — припомнил Иванов какой-то репортаж, увиденный по телевизору еще дома, в Питере.
— Это так, — подтвердил Сулейман. — Жаль, что мы сейчас не можем выглянуть наружу. Я показал бы вам, сколько мирного чернокожего населения собралось сейчас здесь, на авиабазе. Все они убежали из тех деревень, которые нам пришлось временно оставить. Послушали бы вы их рассказы…
Сулейман сделал паузу и продолжил:
— Еще в самом начале войны западные корреспонденты подняли истерику вокруг того, что на нашей стороне якобы воюют наемники из африканских стран. И мятежники использовали это как сигнал для того, чтобы начать геноцид чернокожих ливийцев. В Ливии их всегда жили целые племена. Так вот, мятежники истребляли всех подряд, невзирая на вероисповедание. И это лишний раз доказывает, что ислам для них — ничто. Это просто бандиты. Народ это видит. Так что, как говорили в Советском Союзе: наше дело правое, победа будет за нами…
— Ладно, хорош! Завязывайте со всей этой политинформацией.
— О, никак Петрович проснулся!
— Поспишь тут с вами… — голос у Карцева, обустроившего себе основательное лежачее место на куске брезента, был не слишком довольный. Да и лицо его не выражало особой симпатии к человечеству. — Прямо как в военном училище — ни поспать, ни пожрать толком, одни только беседы о международном положении.
— Если б ты еще не храпел громче, чем они все разговаривают. — Оболенский протер глаза и присел на расстеленном спальнике.
— Я вообще никогда не храплю! — возмутился Петрович. — Клевета. Мне жена…
— Храпишь, храпишь, — продолжал стоять на своем Оболенский. — Громче танкового мотора. И демаскируешь нас, между прочим.
— Кстати, насчет того, чтобы пожрать. — Проскурин помешал пластиковой ложкой варево, закипавшее на огне, потом поднес ее ко рту, подул и снял пробу: — В общем-то, все готово. Присоединяйтесь, товарищи офицеры…
За импровизированный стол в одних трусах садиться было бы неприлично. Поэтому, прежде чем приступить к приему пищи, каждый хоть что-то накинул на себя.
— Интересно, почему в кузове никто спать не лег? — задал Алексей Карцев общий вопрос.
— А зачем? — удивился Проскурин. — И так дышать нечем.
— А когда ты еще вот так, прямо на золоте, поваляешься?
Все непроизвольно посмотрели на тяжелый КамАЗ, припаркованный у выхода из ангара.
— Да не очень-то и хотелось…
О том, что за груз нужно будет сопровождать в Порт-Судан и по морю, Михаил Иванов и его люди узнали от Оболенского только на авиабазе Маатен-ас-Сарра, которую контролировали ливийские военные.
Восемь с половиной тонн золота в слитках составляли часть стратегического запаса Муаммара Каддафи. Конечная точка его назначения, разумеется, хранилась в тайне, однако можно было предположить, что драгоценный металл морским путем поступит в распоряжение одного из банков Юго-Восточной Азии.
Выбор такого маршрута определялся достаточно просто.
— Через порты Средиземного моря из Ливии сейчас вывезти ничего невозможно. Блокада… — пояснил Оболенский. — Все прибрежные воды патрулируются кораблями и самолетами сил НАТО. Чтобы переправить золото в юго-западном направлении, к африканским портам Атлантического океана, нужно транспортировать его по территории Чада и Нигера. А это при нынешней военно-политической ситуации равносильно тому, чтобы просто отдать его какому-то чужому дяде… Слишком рискованно.
— А если перевозить самолетами?
— Не получилось. Один раз попробовали, — отрицательно покачал головой Оболенский.
Если верить его рассказу, в самом начале гражданской войны, еще до введения санкций ООН, в Минске приземлился личный авиалайнер ливийского лидера Муаммара Каддафи — «Boeing 737». Или, по другим сведениям, Dassault «Falcon 900EX» с бортовым номером 5A-DCN. Собственно, это не так важно. Важнее, что на его борту находились наличные деньги, золото и бриллианты на сумму в три миллиарда долларов. Западные средства массовой информации моментально подняли такой шум, что МИД Белоруссии выступил по этому поводу с официальным опровержением. Опровержение прозвучало неубедительно — информацию о передвижении самолета из Триполи опубликовали венгерские и мальтийские авиадиспетчеры. Откуда-то сразу же появились слухи о белорусских наемниках в Ливии, а также о неких «особых отношениях», которые связывают Александра Лукашенко с Муаммаром Каддафи. Белорусскому батьке припомнили обмен визитами с главой Джамахирии, подписанное между странами соглашение об оборонном сотрудничестве, совместные учения ливийских и белорусских военных на полигоне под Барановичами, и еще многое из того, что вполне могло оказаться досужими вымыслами.
А уже в марте авиация НАТО окончательно перекрыла ливийское воздушное пространство.
Оставался, пожалуй, единственный вариант — через Порт-Судан, а затем уже морем в любом направлении…
— Я пойду, посмотрю обстановку. — Сулейман натянул на себя какой-то грязный комбинезон без знаков различия, влез в ботинки и повязал клетчатую куфию[11], спрятавшую почти все его лицо.
— Вы надолго? — уточнил Иванов.
— Не знаю. Закройте за мной. — Повесив на плечо автомат, ливиец направился к выходу из ангара. — Никого не надо впускать, я постучусь, как договорились: сначала два раза медленно, потом еще три раза быстро…
Алексей Карцев, оказавшийся ближе всех, выпустил Сулеймана наружу и поставил на место тяжелый засов, запиравший ворота.
— Ну, а мы тут при чем? — спросил он, возвращаясь к столу.
Оболенский сделал вид, что не понял:
— Ты себя лично имеешь в виду?
— Нет. Я имею в виду наше славное российское демократическое государство, которое вы, если я правильно понял, сейчас представляете.
— Видите ли, парни, любая война очень дорого стоит. — Оболенский проверил, не закипела ли вода в чайнике. — Кто-то из полководцев сказал, что для ее ведения нужны три вещи. Во-первых, деньги. Во-вторых, деньги. И в-третьих, — тоже деньги… Советский Союз, если помните, помогал когда-то республиканской Испании справиться с мятежниками генерала Франко. Мы поставляли им самолеты, различную бронетехнику, пушки, снаряды, патроны. А также инструкторов и специалистов…
— Интернациональные бригады, — кивнул Иванов, увлекавшийся военной историей.
— Так вот, даже тогда это делалось не бесплатно. Испанское правительство отправило в СССР в счет оплаты всех этих поставок практически весь золотой запас своей страны. Об этом у нас не особо писали, однако факт остается фактом.
— Но ведь мятежники победили в конце концов?
— А испанское золото тем не менее осталось у товарища Сталина.
— Ну, в общем, понятно…
Больше к обсуждению этой темы никто не возвращался. Потому что выведывать, когда, как и какие именно системы вооружения собиралась поставить Россия режиму Каддафи за полновесное ливийское золото, не имело смысла. Даже если сотрудник «торгового представительства» знал ответы на этот вопрос, от него вряд ли бы их услышали.
…Сулейман вернулся, когда все уже, включая Карцева, наелись и выпили крепкого черного чаю. Два негромких удара в дверь с большой паузой, потом три — почти один за другим.
На всякий случай Иванов и его люди немного рассредоточились и заняли огневые позиции:
— Открывай!
Вместе с ливийцем в ангар проник свежий воздух, наполненный звуками автомобильных моторов.
— Ну, что там новенького на воле?
— Колонна выходит, — сообщил Сулейман, сняв с плеча автомат и разматывая куфию.
— Скоро поедем?
— Надо, чтобы еще немного стемнело.
— Садитесь, выпейте чаю, — предложил Иванов.
— Да, спасибо большое, — ответил ливиец.
Глава 5
По прямой до авиабазы Маатен-ас-Сарра оставалось километров десять. Но в ливийской пустыне так же, как и в горах, далеко не всегда передвигаются по прямой.
Дальше ехать на «тойотах» не имело смысла — свет автомобильных фар и рычание двигателей предупредили бы гарнизон базы о приближении посторонних. А без света машины завязнут у первого же бархана.