Средства массовой информации в свое время много рассказывали и писали о том, как большой противолодочный корабль российского ВМФ «Маршал Шапошников» освободил от сомалийских пиратов судно «Московский университет», перевозившее почти девяносто тысяч тонн нефти.
Штурм танкера проводился специально обученной группой морских пехотинцев, и после короткой перестрелки пираты были нейтрализованы, причем в ходе боевой операции не пострадал никто из членов экипажа. Один пират был убит, остальные задержаны. В качестве трофеев российской стороне досталось несколько единиц стрелкового оружия, крупнокалиберный пулемет, гранатометы и приспособления для проникновения на судно.
Следственным комитетом в России немедленно было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного частью 3 статьи 227 Уголовного кодекса — «пиратство, совершенное с применением насилия и оружия организованной группой», а на борту освобожденного танкера тут же начали суетиться военные следователи. По сообщениям официальных лиц, «были приняты меры к доставлению задержанных пиратов в Москву для проведения с ними следственных действий и привлечения их к уголовной ответственности в рамках действующего уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации и норм международного права».
А потом началось непонятное.
Неожиданно средствам массовой информации объявили, что морское международное законодательство вроде бы не позволяет привлечь сомалийских пиратов к ответственности.
«К сожалению, в настоящее время юридических правил судебного преследования пиратов, действующих в районе Сомали, не существует, и таким образом они не попадают под юрисдикцию какого-либо государства и международного права», — было заявлено журналистам. Поэтому всех задержанных якобы просто сгрузили в их же пиратскую лодку и… отпустили. А через час идущая полным ходом лодка пропала с экранов радаров.
— Мы, конечно, будем разбираться с пиратами по всей строгости военно-морских законов. Но в конечном счёте нам нужно выйти на новую правовую основу для того, чтобы всё человечество дало на эту угрозу, причём абсолютно реальную, вполне качественный ответ. Может быть, нужно вернуться к идее создания международного суда и других юридических инструментов, — глубокомысленно заметил перед телекамерами российский президент на встрече со своим министром обороны.
И добавил зачем-то:
— До тех пор пока этого не будет, нам придётся поступать так, как поступали наши предки, когда встречали пиратов, — сами понимаете как. Нужно делать именно таким образом…
Поначалу последняя фраза главы родного государства вызвала у моряков, журналистов, юристов и просто людей, которые еще не разучились думать, отчаянное недоумение, переходящее в ступор. Тем более что уже через несколько дней представители сомалийских пиратских формирований заявили о преднамеренной расправе над своими соратниками. По сообщению информационного агентства «Сомалилендпресс», задержанные пираты были подвергнуты пыткам и казнены уже после того, как сдались российским военным морякам.
«Русские никогда не выпускали молодых людей, вместо этого они расстреляли их в упор, а затем погрузили их безжизненные тела обратно в лодку, — клеветнически заявляли на весь мир враждебные голоса.
Наши люди никогда не вредили заложникам… Мы осуждаем действия русских. Они руководствовались расизмом, руководствовались ненавистью к чернокожим. Это лицо новой России. В будущем, если мы захватим русских, они встретят ту же участь, что и они осуществляют…»
Пришлось срочно и спешно оправдываться.
— Расстрел пиратов — это чушь! — заявил многочисленным корреспондентам капитан освобожденного танкера. И, разумеется, подтвердил, что сам видел, как после короткого допроса всех живых пиратов посадили на лодку, которая оставалась пришвартованной к борту «Московского университета». У сомалийцев, по его словам, отобрали оружие, абордажное снаряжение и навигационное оборудование, зато щедро снабдили запасами пресной воды и радиомаяком.
— Они вовсе и не хотели добираться до берега Сомали, — уверял капитан, — им надо было лишь проплыть несколько миль до судна-матки, с которого пираты вышли на «охоту» за танкером. Однако через час сигнал радиопередатчика исчез…
— Если сомалийские пираты, захватившие «Московский университет», в итоге погибли в море, то отнюдь не по вине российских моряков или спецназовцев, освобождавших судно, — вслед за ним, с полным знанием дела успокоил общественность вице-премьер с простой русской фамилией. — Их главари уверяют, что без средств навигации люди в открытом океане погибнут. Но это не так. Пираты показали нам на горизонте судно и сказали, что это их «судно-матка». Ну и все. Гуд бай, то есть «до свидания»… Что касается пиратов, их при нынешнем положении дел все равно пришлось бы отпускать — только потратив предварительно немалые деньги на то, чтобы их кормить, поить и судить.
В общем, после таких заявлений, казалось бы, ничего другого и не оставалось, кроме как в очередной раз похлопать российским руководителям и умилиться их похвальной заботой об экономии бюджетных средств. Хотя, конечно, не все и не сразу поверили в то, что военные моряки даже не заинтересовались мифическим «пиратским судном-маткой», которое все это время якобы крутилось неподалеку, — и не направили на него, как положено, досмотровую группу. Да и по поводу оставления посреди океана людей, среди которых были раненые, нуждавшиеся в медицинской помощи…
Некоторые злопыхатели все произошедшее называли даже внесудебной расправой.
Как бы то ни было, отношение к русским заложникам-морякам, находившимся у сомалийских пиратов, с тех пор изменилось не в лучшую сторону…
— Послушай, — спохватился вдруг хозяин офиса. — По поводу этого танкера «Московский университет»… Ты ведь и сам, кажется, участвовал в его освобождении?
— Было такое, — кивнул Иванов без особой охоты.
— Ну, и что же там все-таки произошло? В самом деле? Расскажи! Сомалийцев и вправду никто не расстреливал?
— Нет. Их никто не расстреливал.
— Говорят, что ваши ребята пиратов действительно в лодку посадили. А потом к ним кормой повернулись — и двигатель дали на полный ход, чтобы лодку струей от винтов опрокинуло.
Часть первая
Человека убить нетрудно. Природа легко уничтожает свои творенья. Она так плодовита, что не обременена материнским инстинктом — сберечь дитя…
Глава 1
Город Хартум, как известно, — столица Судана. Располагается он в месте слияния Белого Нила и Голубого, откуда река течёт дальше на север, к Египту и Средиземному морю.
Вот, пожалуй, и все, что Михаил Анатольевич знал про этот город, покидая немноголюдную зону прибытия хартумского международного аэропорта. А еще он вполне обоснованно предполагал, что в Судане весной очень жарко.
И не ошибся. Судя по первому впечатлению, температура на улице была значительно выше той, которую стюардесса пообещала при посадке.
Градусов сорок, а то и все сорок пять…
Солнце нависло прямо над головой в плотном мареве, пропитавшемся запахами расплавленного асфальта и перегретых автомобильных моторов. Ветра не было вообще, и казалось, что окружающий воздух шевелится исключительно благодаря существованию выхлопных газов.
В общем, Михаил Анатольевич еле дождался, пока суетливый и разговорчивый таксист пихнет его сумку в багажник ярко-желтой потрепанной малолитражки, откроет дверь и запустит пассажира на заднее сиденье.
Однако выяснилось, что и в салоне такси о прохладе, пусть даже весьма относительной, мечтать не приходится. Кондиционер в машине отсутствовал напрочь, стеклоподъемники не работали, поэтому Иванов моментально почувствовал себя примерно так, как, вероятно, должна себя чувствовать курица, заживо запекаемая в духовке.
Поначалу водитель, используя несколько дежурных фраз на ломаном английском, имевшихся в его распоряжении, пытался завязать с ним беседу. Но заметив, что пассажир абсолютно не расположен к общению, успокоился, замолчал и включил автомобильный приемник. Из помятых динамиков бесконечным потоком задребезжала монотонная, заунывная арабская музыка, от которой Михаилу Анатольевичу стало совсем нехорошо.
Чтобы немного отвлечься, он попытался смотреть за окно, однако занятие это оказалось почти бесполезным — район, по которому они ехали из аэропорта, не поражал гостей ни красотами, ни особой экзотикой. Если, конечно, не относить к таковой полицейских на перекрестках и многочисленные армейские патрули, расположившиеся со своей бронетехникой вдоль дороги.
Терпеть дальше не оставалось ни сил, ни желания. Поэтому Иванов собрал в кучу словарный запас и по-английски попросил таксиста убавить звук. Тот, как видно, не понял, переспросил что-то, однако Михаил Анатольевич, вместо того чтобы вступать с ним в переговоры, просто перегнулся через спинку переднего сиденья, протянул руку и выключил музыку.
Даже если бы он в этот момент смотрел не на приемник, а вверх — все равно с пассажирского места нельзя было разглядеть серебристую птицу, медленно проплывавшую в совершенно безоблачном небе…
По стечению некоторых, так и не выясненных до конца обстоятельств беспилотный разведывательно-ударный летательный аппарат типа MQ-9 Reaper не был обнаружен и средствами суданских ПВО. Строго в заданное перед вылетом время он пересек государственную границу и появился в воздушном пространстве над городом, чтобы дождаться команды от оператора.
С высоты в несколько тысяч метров, на которой парил беспилотник, многолюдный Хартум выглядел, без сомнения, чище и привлекательнее, чем вблизи, — хотя оптика и электронная аппаратура самого последнего поколения, установленные на этом летательном аппарате, вполне позволяли читать даже вывески над сувенирными лавками и мастерскими.
В архитектуре второго по величине мусульманского города Северной Африки преобладал традиционно арабский, восточный характер. Центральная его часть, расположенная вдоль живописной долины Голубого Нила, имела множество удобных ориентиров, каждый из которых вполне мог служить потенциальной мишенью: Дворец республики, в котором постоянно находится президент, комплекс торгово-финансовых учреждений, различные министерства и ведомства, большой мост, ведущий к университетскому городку…