- Прекрасно, прекрасно, мистер Стефенсон! - воскликнул Робертс, пожимая руку своего нового соседа. - Мне сегодня особенно весело, чего уже давно не бывало со мной. Но, господа, а где же Эллен? Эта прекрасная и мужественная девушка должна провести вечерок с нами!
- Она здесь, в доме, - отвечал Браун.
- Так чего же она сидит одна?
- Я полагаю, что она не совсем одна. Ее усиленно теперь занимает мистер Вильсон, и, кажется, не без успеха!
- А! - произнес Робертс. - Стало быть, и здесь затевается свадьба?! Вот и прекрасно!
- Не сделает ли вам губернатор выговор за ваш образ действий? - спросила у Брауна Марион.
- Теперь мы складываем оружие и можем спокойно работать топором и плугом для расчистки лесов и возделывания полей!
В заключение остается сказать несколько слов о дальнейшей судьбе героев нашего повествования.
Вскоре состоялись обе намеченные свадьбы, и молодые люди, забыв перенесенные лишения и невзгоды, наслаждались невозмутимым счастьем.
Розыски Коттона оказались тщетными. Только через несколько дней в реке была найдена лодка, пробитая пулей. Также осталась неизвестной участь мулата - слуги Аткинса.
Ассовум в продолжение десяти дней оставался у могилы жены и только по истечении этого срока, с карабином и небольшой котомкой за плечами, пришел проститься со своими друзьями. Несмотря на все уговоры, он отказался остаться, обещав когда-нибудь снова прийти к ним.
- Ассовум перенес слишком много бедствий и горя в этой стране! - печально сказал краснокожий. - Могила Алапаги, хотя и достойно отомщенной, постоянно будет навевать грусть на вождя. Великий Дух говорит Ассовуму, что он наказал его за разлуку со своими соплеменниками, а Алапагу - за вероотступничество. Легкий воздух дремучих лесов и необозримых полей развеет грусть.
- Но, надеюсь, вы не забудете нас? - спросила с участием Марион. - Я ведь вам обязана своей жизнью и своим счастьем и по мере сил хотела бы отблагодарить вас.
- Вождь исполнил только свою обязанность. Его не нужно благодарить за этот поступок!
- Друг мой! - сказал Браун, дружески пожимая его руку. - Мы вместе мстили нашим врагам, вместе охотились и жили, неужели вы хотите навсегда разлучиться со мной?
- Нет, краснокожий не забывает своих друзей, хотя бы они были и белыми! Я отдохну немного, подышу род-ным воздухом и снова вернусь, хоть короткое время пожить с вами. Теперь мне нужно исполнить еще один долг.
- Что такое?
- Зайти проститься к мисс Эллен.
- Вот и прекрасно! Она давно хотела видеть вас и отблагодарить за освобождение от ненавистного Коттона!
- Напротив, смелости этой отважной девушки Ассовум обязан жизнью. Если бы она не выстрелила в проклятого бледнолицего, Ассовум летал бы теперь с раздробленным черепом.
- Не вспоминайте об этих ужасах! - побледнев, воскликнула Марион. - Не тревожьте печального прошлого. Слава Богу, все кончилось благополучно!
- Ну, теперь я отправлюсь, - сказал Ассовум, окидывая пристальным взглядом окрестность и останавливая его на лицах своих верных друзей. - Прощайте!
- До свидания! До скорого свидания, храбрый и честный человек! - ответив Браун.
Индеец дружески пожал руку приятелю и его молодой жене. Затем он вышел из дома, кивнул еще раз друзьям и перескочил через забор. Через минуту густая листва скрыла его, и Ассовум исчез в лесу, в котором так привольно когда-то дышалось ему.
ПИРАТЫ МИССИСИПИ
МОГИЛА СРЕДИ ЛЕСНОЙ ГЛУШИ
Весной 18… года на склоне лесистого холма, неподалеку от реки Уабаш, катившей прозрачные воды в Огайо, отдыхали два человека. Младшему из них было не более двадцати четырех лет, и одеждой своей он походил больше на моряка, чем на охотника. На светлых курчавых волосах была надета, довольно кокетливо, низкая шляпа, обхваченная широкою лентой; плечи, которыми мог бы гордиться сам Геркулес, мощно бугрились под синею матросскою курткой; панталоны из белого холста придерживались поясом с торчащим ножом в широких кожаных ножнах. Красная фланелевая рубашка и черный шелковый галстук дополняли этот костюм; одни только шитые высокие сапоги - мокасины - указывали на то, что молодой человек был более знаком с лесной жизнью, нежели с судовой.
Рядом с ним летал убитый медвежонок, на которого поглядывала со злобой превосходная бурая борзая, тяжело переводя дыхание и зализывая раны - победа над зверем досталась ей не даром.
Второму охотнику было лет шестьдесят. Пониже ростом и не так крепко сложен, как его спутник, но в нем не было еще ничего стариковского. Глаза светились еще юношеским блеском, щеки горели здоровым румянцем. Одет он был в охотничью бумажную блузу, но вместо короткого матросского ножа у него висел сбоку длинный и широкий тесак.
- Том, - сказал он товарищу, - запаздывать здесь не годится. Солнце скоро зайдет, а нам еще далеко до реки.
- Всего километр, никак не более, - ответил молодой человек. - Но, Эджворт, как ни старались бы нанятые нами люди, им не довести сюда к вечеру нашей лодки. Они должны будут остановиться, когда начнет смеркаться, чтобы не наткнуться на какой-нибудь подводный камень или затонувший пень. Плыть по Уабашу небезопасно.
- Вы хорошо знакомы со здешнею местностью?
- Еще бы! Я охотился здесь в продолжение двух лет и знаю тут каждый ручеек, каждое дерево. Это было еще до того, как я познакомился с Диксоном и отправился на его шхуне в Бразилию. Бедняга! Не ждал он тогда себе такого конца…
- Вы не рассказывали мне подробно об этом грустном событии, Том.
- Расскажу хоть сегодня, если хотите, но прежде разведем огонь и закусим, чтобы потом выспаться хорошенько до рассвета и тогда уже пойти ждать нашу барку…
- Вы уверены, что они не пройдут мимо?
- Будьте спокойны! Билл знает, где надо пристать.
- Если так, примемся за дело! - сказал Эджворт, разводя костер из валежника, находившегося близ соседнего ручейка.
Скоро пламя охватило сухие сучья, и старик, отрезав несколько ломтей от медвежьей туши, поджаривал их на угольях.
Спутники поджидали плоскодонное судно, перевозившее товар в Новый Орлеан из поместья, принадлежавшего старому Эджворту в Индиане. На этот раз лодка была загружена виски, луком, яблоками, окороками, копченой дичиной, сушеными персиками и кукурузой. Сверх того Эджворт вез с собою порядочную сумму денег для закупки товаров, которые было трудно найти в его краях.
Том был сиротой и приходился дальним родственником Эджворту. Он намеревался тоже обзавестись фермой на берегах Уабаша, но увлекся рассказами Диксона, старого приятеля его покойного отца, и отправился с ним в Новый Орлеан. Сбыв там выгодно свои товары, Диксон и
Том посетили Гавану, а затем Бразилию, но здесь Диксон был вероломно убит. Том воротился домой, но не захотел жить в своей усадьбе и стал просить Эджворта позволить ему плавать с ним по Миссисипи. Старый фермер был недоволен такою просьбою: ему казалось, что молодому человеку следовало бросить бродячий образ жизни, заняться самостоятельно хозяйством и стать наконец степенным, достойным уважения фермером. Но Том уперся на своем и теперь, отдыхая со спутником в лесу, восхвалял прелести вольной жизни.
- Особенно хорошо здесь, - весело говорил он, - когда погода хороша и попадется на зуб такое вкусное кушанье, как эти кусочки медвежьего мяса…
- Но вы обещали рассказать мне о Диксоне, милый Том, - заметил старик.
- Расскажу, но эта история невеселая. Мы вошли в речку Сан-Хозе, надеясь сбыть наши пшеницу, лук, виски и жесть местным плантаторам, но нам пришлось заночевать в пустынном месте, прежде чем мы добрались до какого-нибудь поселка. Причалив наше суденышко, сами мы улеглись спать на берегу, не приняв никаких мер предосторожности. Я заснул, но Диксон скоро разбудил меня, заслышав какой-то шорох. И я тут только сообразил, что на нас могли напасть врасплох краснокожие. Диксон бросился к лодке с криком: «Вставайте все! Грабят!», но споткнулся и упал; едва успев вскочить на палубу судна. Экипаж наш состоял всего из трех матросов и одного юнги. Пока они проснулись и поняли, в чем дело, я мог только схватить попавшуюся мне под руку острогу и ею наносил удары грабителям. Они попадали в воду, а юнга, по счастью, догадался перерубить канат, прикреплявший лодку к берегу. Нас отнесло тотчас же на середину реки. Двое из наших матросов, Мелерс и Гевитс, говорили, что отбили пятерых индейцев, уцепившихся за борт нашей лодки. Так ли было, не знаю, но наш бедный капитан лежал мертвый на палубе: грудь ему пробило насквозь копьем, а голову раздробило палицей…
- Что же вы сделали с грузом?
- Я продал его, накупил другого товара и прибыл месяца через четыре, в Чарльстоун, где жила вдова Диксона. Она поплакала о муже, но, правду сказать, деньги, которые я ей привез, помогли ей скоро утешиться. Всего через два месяца она была уже замужем за соседом-плантатором. Увы, так было в мире всегда…
- Она могла знать, что ее мужа нет более в живых, - задумчиво проговорил старик. - А каково оставаться в неизвестности об участи своих близких - ждать ежедневно их возвращения и приходить наконец к мысли, что любимого существа давно уже нет, что даже прах его развеян…
- Такая неизвестность насчет судьбы близких нам людей дело самое обыкновенное! - сказал Том. - Сколько людей гибнет безвозвратно каждый день…
- Случается, однако, что и возвращаются неожиданно, - возразил Эджворт. - Однако как здесь неловко лежать; должно быть, я разостлал одеяло на кочках.
Он привстал, чтобы перенести свою подстилку на другое место, но Том, помогавший ему, воскликнул:
- Немудрено, что вам было неудобно лежать! Это даже не кочки, а кости оленя!
Эджворт поднес одну из костей ближе к огню.
- Том, - проговорил он, - это кость не оленья!
- Ну, может быть, волчья или медвежья, проворчал молодой человек, уже успевший задремать.
- Мне кажется, что это кость, принадлежавшая человеку, - продолжал Эджворт. - И именно берцовая кость…